Пиранья - Марина Крамер Страница 35

Укутавшись с головой, Лена прокручивала в голове весь сегодняшний вечер и чувствовала, как внутри разливается тепло. Такое она испытывала только с Никитой, особенно в первые месяцы их романа, когда Лена была так счастлива, что боялась сказать лишнее слово, чтобы не спугнуть это чувство. Потом оказалось, что ей уже никогда больше не придется испытать подобное, потому что Никита ее бросил – однажды, потом еще… а никто другой не сможет дать ей такие эмоции, только Кольцов. И вот совершенно неожиданно появился этот высокий человек с хмурым взглядом и лохматыми бровями, и вот уже ее сердце бьется как-то совсем иначе, чем с утра.

«О чем я думаю вообще? Этот человек может упрятать Андрея за решетку – Андрея, моего лучшего друга, а я… Я лежу тут и перебираю каждую минуту нашего свидания…»

Мысли ее перекинулись на объединенные утром по приказу Шмелева дела.

Лицо Егорова, когда после обеда он принес ей папку, выражало нечто такое, о чего Лене стало не по себе.

Шлепнув папку на стол перед ней, Егоров скривился:

– Сказать не могла?

– Что сказать?

– Что хочешь забрать дело. Я бы не сильно возражал, кстати. А теперь выходит, что я безмозглый лох, который не смог раскрыть квартирные кражи, зато ты гениальная сыщица и разберешься во всем!

– Рома…

– Да ладно, Крошина, не парься! – Он махнул рукой и пошел к двери. – В конце концов, теперь эти кражи и Паровозников – твоя головная боль. Потом расскажи, каково это – коллегу посадить.

Лена вспыхнула, но ответить ничего не успела, Егоров вышел и даже дверь за собой не закрыл.

Лена закрыла лицо руками и тихо всхлипнула.

«Теперь меня начнут обходить стороной. Егоров сейчас такого расскажет – мало не покажется. Надо было ему сказать сразу, пусть бы знал, что дело у него заберут. Вот я дура…»

Сейчас эта ситуация казалась уже не такой ужасной – в конце концов, кто из ее коллег не подвергался и проверкам, и отстранениям? Да и вести до конца дело, где фигурантом ее бывший любовник, ей скорее всего тоже не дадут – его вообще вот-вот отправят в смежную контору. Остальные поговорят и успокоятся, к тому времени уже наверняка найдется новый кандидат на обсуждение, и о ней забудут. Но пока ей придется работать, допрашивать, искать новые зацепки, привязывая все еще и к квартирным налетам.

«И надо теперь ехать и осматривать эти квартиры самой, я не люблю работать по чужим заметкам, мне нужно собственное мнение… Вот же черт… Интересно, я сейчас за что переживаю? За то, что придется мотаться по городу и делать лишнюю работу, или за то, что это значительно сократит мое свободное время? То есть я рассчитываю на то, что Горский может снова пригласить меня на свидание, а у меня не окажется на это времени? Ого… кажется, я снова бегу впереди паровоза… как сказала бы Юлька – у меня спросили, который час, а я уже родила троих детей и завела кота…»

Утром Воронкова тоже молчала, только бросала в сторону Лены выразительные взгляды, призванные пробудить совесть подруги. Но Крошина старательно отводила глаза и, наскоро позавтракав, выбежала из квартиры.

Она ехала в трамвае и думала, что теперь, когда дела объединили и передали ей, работы станет ровно в два раза больше, а сил и средств не прибавилось. Им с Левченко придется крутиться вдвоем, у нее есть еще дела, у него – тоже, но сейчас самое главное – добыть где и как угодно доказательства невиновности Андрея.

«Такое впечатление, что только мы с Сашей и не верим в то, что Андрей мог даже подумать о таком, не то что сделать. Как быстро люди верят в любую чушь, если ее произнесли несколько человек и несколько раз подряд. Так ведь любого можно обвинить и убедить окружающих в его виновности. Нет, я должна что-то сделать, должна его вытащить».

В кабинете Лена разложила на столе свои записи и принялась вносить в них коррективы согласно новой информации, полученной из дела о квартирных нападениях.

«В этом есть какая-то система, – думала Лена, делая пометки. – Как будто нападавшие точно знали, куда шли. И снова как будто тренировались – сперва по мелочи вроде владельца сети обувных будок, потом более крупная рыба – как убитый Котов. Сперва репетиции, потом спектакль. Одна рука, один организатор – и те же исполнители. Кто-то из них разбирается в компьютерных системах видеонаблюдения, знает, как они устроены, умеет их отключить и включить обратно без шансов быть пойманным. Такие разные преступления – и так похожи по схеме, если внимательно всмотреться. С кем я имею дело?»

Кольцов позвонил ей около шести, спросил, не может ли она встретиться с ним, и у Лены часто забилось сердце:

– Да, конечно… только я еще на работе.

– Это хорошо, мне даже удобнее на работу к тебе заехать.

– А… – разочарованно выдавила Лена, поняв, что у него какое-то дело, а вовсе не попытка назначить свидание. – Тебе что-то нужно?

– Скорее, это нужно тебе. В общем, могу подъехать минут через десять, я недалеко.

– Хорошо, приезжай, я сейчас спущу пропуск, там номер кабинета написан.

Положив трубку, она закусила губу, чтобы не заплакать. Только увидев номер на экране телефона, Лена воспряла духом и почти мгновенно выстроила план будущего вечера, но оказалось, что все это, как всегда, лишь плод ее фантазии.

Выписав пропуск, она унесла его вниз дежурному и вернулась в кабинет, открыла форточку, чтобы проветрить – Никита любил свежий воздух в помещении. Мельком глянув в зеркало, лежавшее в ящике стола, Лена чуть подкрасила губы, поправила волосы, несколько раз переложила бумаги на столе, стараясь навести порядок. Она не отдавала себе отчета в том, что старается сделать пребывание Никиты в ее кабинете как можно более комфортным, чтобы ничего его не раздражало, не нервировало. Она вообще не понимала, зачем делает это – ведь Кольцов ясно дал понять, что придет по какому-то делу. Но привычка угождать ему даже в мелочах до сих пор никуда не делась.

Никита вошел в кабинет без стука, сразу сел на стул напротив Лены и огляделся по сторонам:

– Надо же… никогда не был в кабинете следователя. Это, надо признать, неприятно, хоть и ни в чем не виноват. Даже хочется в чем-то сознаться.

– Не преувеличивай. Этот кабинет не отличается от любого такого же в любом офисе.

– Здесь атмосфера какая-то гнетущая.

– Можем на улице поговорить, – с готовностью предложила Лена, но Кольцов отказался:

– Мне нужен компьютер.

– Хорошо, – удивилась Крошина. – А в чем дело?

– Я просматривал ночную фотосъемку примерно недельной давности, с учениками пытались поймать тени, возникающие на домах при попадании света… ну, не буду углубляться, ты все равно в этом не понимаешь. Так