Наталья Солнцева - Мантия с золотыми пчелами Страница 36

– Чудо эта ваша русская печка!

– Наша печка, – поправил ее Бояринов. – Привыкай, голубушка, теперь мы с тобой вдвоем остались хозяйничать.

Он мигом обглодал косточку.

– Еще положить?

– Давай грудку, пожалуй, да водочки анисовой плесни…

За едой Николай Порфирьевич предпочитал молчать, дабы не портить аппетит дурными разговорами. На сей раз он сделал исключение.

– Гляди, в дом никого не пускай! Они же наглющие! Могут и сюда вломиться.

– Кто, шпионы?

– Ты не смейся! – вспылил он. – Они тебя вокруг пальца обведут да в дураках-то и оставят! Лучше не выходи никуда пару дней… или даже неделю.

– Я и так за забор ни ногой…

– Вот и сиди! – непонятно от чего рассвирепел Бояринов. – И по телефону ни с кем не болтай.

– С вами хоть можно?

– Только со мной!

– Хорошо…

Он опрокинул граненую рюмку водки и закусил квашеной капусткой. Кусочек моркови застрял у него в бороде. Секретарша прыснула – она совсем не боялась грозного работодателя.

– Хихикаешь? – с сердцем произнес он, наливая себе еще водки. – А мне, дорогуша, не до смеху!

– Вы бы не пили больше, Николай Порфирьевич. Давление поднимется.

– Оно уже и без того поднялось! Пару таких ходоков, как нынешние, и можно гроб заказывать. Тьфу-тьфу! – суеверно сплюнул он. – Язык – первейший враг человека. А? Как думаешь, голуба?

– Вижу, вы сильно расстроены.

– Будешь тут расстроенным…

Он снова потянулся за бутылкой. Маняша проворно убрала ее со стола.

– Хватит вам, ей-богу! – рассердилась она. – Ночью плохо станет, а я уколы делать боюсь. Придется «Скорую» вызывать.

– Никаких врачей я к себе не подпущу. Запрещаю, слышишь? Духу постороннего чтоб в доме не было! – При этих словах лицо Бояринова налилось кровью, глаза засверкали. – Дай сюда бутылку! Молода ты еще меня учить! Я сам знаю, чем лечиться. Водка – лучший доктор для русской души.

– Ай, ну вас… – обиделась секретарша.

– Иди в свою комнату, дорогуша, приляг, телевизор включи. Ты собаку спустила? – спохватился он. – На отшибе живем! Безо всякой охраны. Сейчас много охочих до легкой добычи развелось.

– Ох, накаркаете, Николай Порфирьевич! Наняли бы охранника, если боитесь.

– У меня кошелек не резиновый, – отрезал Бояринов. – Иди, спусти Лютого.

Дом окружал высокий глухой забор, на ночь по двору выпускали бегать сторожевого пса по кличке Лютый. Характер овчарки полностью соответствовал имени. Она кидалась на чужих без раздумий, о чем знали все жители этой окраинной улочки.

Маняша не стала перечить хозяину и послушно отправилась во двор, к вольеру. После ливня в воздухе стояла холодная сырость. Лютый радостно вырвался на свободу, побежал по дорожке в мокрый сад…

Она поднялась в свою спальню на втором этаже, распахнула окно. Молодые яблони этой весной цвели густо, пышно, обещая обильный урожай. Теперь ветки были усеяны зелеными яблочками. С лугов тянуло запахом душицы и таволги…

Маняша со вздохом уселась на широкий подоконник, обхватила руками колени. Ночное небо все еще дышало дождем. Было слышно, как носится по траве между деревьев овчарка, где-то в соседнем дворе бранятся муж с женой… Опять он пришел пьяный, а она отчитывала его и грозилась забрать детей и уйти к матери.

«Никуда она не уйдет, – подумала Маняша. – Так и будет терпеть, ругаться и проклинать судьбу. Дети вырастут и уедут во Владимир или дальше, в Москву, забудут постылый родительский дом…»

Она слезла с подоконника и подошла к комодику, на котором стояли дареные безделушки, флакончики с духами, зеркало и фотографии в рамках. На одной из них – местный милиционер, Эрик, в залихватски сдвинутой на затылок фуражке…

«И думать не смей! – строго предупредил насчет него Николай Порфирьевич. – Он же мент!»

Маняша зевнула и прилегла, не раздеваясь, на узкую девичью кровать. Странно все повернулось в ее жизни, нежданно, негаданно…

Глава 21

– Надо бы сходить к бывшей домработнице Бояринова, – заявила Астра за завтраком. – Эрик дал ее адрес. Весьма неохотно!

– Может, он клинья подбивал к секретарше? – предположил Матвей. – А та дала ему от ворот поворот? Вот он и боится, что его неудачный роман наружу вылезет.

– Чего ему бояться? Любовь – не преступление.

– Но из-за нее люди становятся преступниками.

– Неужели ты подозреваешь Эрика? В чем, позволь спросить?

– Он не до конца откровенен.

– Значит, он нам не доверяет. Его можно понять. Мы как приехали, так и уедем, а ему здесь жить, работать…

Вчерашняя непогода оставила после себя лужи, грязь и промозглый ветер. Астра и Матвей, вернувшись с кладбища, едва отогрелись в горячем душе. Они заказали в номер глинтвейн и жаркое из телятины. Горничная по их просьбе растопила камин, принесла два шерстяных пледа. Астра так и уснула в кресле у огня.

– Обувь по твоей милости можно выбросить, – проворчал утром Матвей. – Ее уже не отмоешь!

– Купим новую. На деньги клиента! – развеселилась она. – Сыщика ноги кормят!

Хорошее настроение говорило о том, что у нее появилась по крайней мере одна стоящая идея. Она нашла зацепку.

– Надеюсь, мы не застрянем на раскисшей грунтовке…

– Там асфальтированная улица, – успокоила его Астра. – Закажи себе крепкого кофе для бодрости. На тебя больно смотреть.

– Мне всю ночь снилась разная чертовщина! Гробы, кресты, разрытые могилы…

– …и кровавые мальчики?

– До этого не дошло.

В гостиничном ресторане оказалась хорошая кухня, и Матвей отдал должное мясу по-монастырски. Грибы в сметане тоже не разочаровали.

– Сколько можно есть? – возмущалась Астра.

– Не знаю, придется ли пообедать… – философски рассудил он.

За окнами открывался пасмурный вид на Каменку. Речка делала такие изгибы, что ее было видно почти из любого уголка города. Над водой стелился туман.

Астра натянула куртку, и они пошли к машине.

– Полюбуйся, на что она похожа, – сокрушался Матвей. – Где тут автомойка?

– Нет смысла мыть машину, если мы ее опять испачкаем. Поехали!

Он смирился. Более чем плотный завтрак сделал его сговорчивым. «Пассат» плавно покатился к повороту. Астра положила на колени туристическую карту Суздаля.

– Сейчас направо, – командовала она. – И прямо до спуска к реке.

Городской ландшафт был смешанным: равнину сменяла возвышенность, пологие берега реки внезапно вздымались, и казалось, что внизу под обрывом течет не мелководная Каменка, а сама Волга.

– Неудивительно, что здесь столько монастырей, – обмолвился Матвей. – Там обрыв, тут река, грех не соорудить крепостные стены.

– Да уж…

– Кстати, в Спасо-Евфимиевом монастыре по указу Екатерины II содержали преступников. Этакая тюрьма для «безумствующих колодников». Ты читала в путеводителе? Любого инакомыслящего могли объявить безумным и запереть в келью, пардон, в камеру. Комендантом назначался настоятель святой обители. Очень мило!

– И в этой тюрьме сидел монах Авель, – отозвалась Астра. – Великий прорицатель.

– Надеешься провести с ним спиритический сеанс?

– Я подумаю…

За разговором она чуть не пропустила нужный дом.

– Ой, проехали! Сдай немного назад.

Матвей притормозил у домика, выкрашенного в голубой цвет. На улицу смотрели три окна с резными наличниками и белыми занавесками. На подоконниках стояли цветы в горшках. Залаяла рыжая собачонка, просовывая морду в щель между штакетинами.

Астра подошла к калитке. За забором цвели флоксы, ромашки и синие садовые колокольчики.

– Эй, хозяева!

Из окна, отодвинув занавеску, выглянула женщина.

– Постояльцев принимаете?

Женщина скрылась, и через пару минут сбоку на крыльце скрипнула дверь. Бывшей домработнице Бояринова было лет пятьдесят. По словам Эрика, в доме она проживала одна и брала на квартиру туристов, которым гостиничные цены были не по карману. Звали ее Василиса.

– Поди прочь, Муська! – прикрикнула она на собачку. – Да вы входите, не бойтесь, она не кусается.

Калитка оказалась открытой. Во дворе росли кусты смородины и крыжовника. За сараем виднелись парники и овощные грядки.

– Вы на сколько дней хотите остановиться? – спросила хозяйка.

Ее круглое лицо загорело от работы на огороде, ситцевое платье было чистое и выглаженное. Волосы она забирала в пучок на затылке.

– Покажите нам комнату, – сказал Матвей. – Тогда будем решать.

Хозяйка провела их по дому, небогатому, но ухоженному, с высокими пружинными кроватями, перинами и обилием вышитых подушек и подушечек, лаковыми миниатюрами на стенах, потемневшими от времени иконами, запахом лампадного масла и герани.

– Хорошо у вас…

– Постояльцы не обижаются, – откликнулась она. – Беру за комнату недорого. Живите, сколько душа пожелает. Если любите домашнюю еду, я могу для вас готовить. За дополнительную плату.

Эрик сообщил, что Василиса нигде не работает с тех пор, как ушла от Бояринова. Сдает комнаты, варит медовуху и сбитень на продажу, солит по оригинальному рецепту огурцы. Уважаемый в Суздале овощ, между прочим. В июле весь город празднует День огурца.