Лариса Соболева - Одна жена – одна сатана Страница 36

– Ну, с женой все ясно, а Диана? Она прекрасно сообразила, что вляпалась, по логике должна хотя бы оттянуть время, значит, поговорить со мной, так не берет же ни одну трубку! Дура, что ли? Или надеется на чудо?

– А если она смылась? – выдвинул версию Марат.

– Тогда как вошел в квартиру ее хахаль? – выставила контрдовод Лиля.

– У него свой ключ.

– А почему рожа у него была перевернута?

– Не застал свою любовь, вот и перевернулся.

– Ой, брось, Марик! Кто ему мешал подождать свою любовь?

– Записку нашел, а там написано типа: прости, дорогой, я уехала навсегда, не ищи меня.

– Марик, ты уже большой, а до сих пор романтик. У девочки тяжелое положение, тюрьма светит за соучастие в преступлении, тут не до записок, если она надумала дергать отсюда, тем более что за глаза она зовет его дебилом. Знаете что, если гора не идет к Магомету... Кто со мной? (Молчание.) Понятно, желающих нет. Ладно, сама схожу.

Лиля рванула не к дому, а к гаражам, допотопным железным и ржавым коробкам, выкрашенным в кирпичный цвет, полагая, что если Диана слиняла, то непременно на своей импортной машинке, которую всегда можно продать. Короче, нет машины – нет Дианы. На гараже висел амбарный замок, что упрощало задачу, так как створки ворот прилегали неплотно. Лиля потянула за замок, створки чуть подались, образовалась маленькая щель, но внутри было та-ак темно... Посветив мобильником, Лиля заметила там нечто большое, слегка присела, всматриваясь внутрь, разглядела часть бампера. Значит, Диана не уехала, а сидит, как мышь, тихо, будто ее нет.

Идя от гаража, она бросила взгляд на окна и коварно усмехнулась: окно Дианы было тускло освещено. Итак, на звонки не отвечает, да? А предполагает ли она, что шантажистка явится к ней домой? Вряд ли. Вот будет для Дианы сюрприз без коробочки!

Лиля поднялась на этаж, подошла к двери и только протянула руку к кнопке звонка, как вдруг одернула ее. Дверь была чуть-чуть приоткрыта, совсем немного, даже полоски света не пропускала, просто была неплотно прижата. Лиля пальцем тронула ее, она поддалась...

Тут-то ее и остановило чувство неопределенности. Да-да, неопределенности, если Лиля чего-то не понимала или не могла объяснить, она не ломилась в открытую дверь, как выражаются образно. В данном случае, дверь открыта без всяких образностей, заходи – не хочу, что и заставило Лилю позвонить Алику. Говорила она шепотом, опасаясь потревожить соседей:

– Ее квартира почему-то открыта, я боюсь зайти.

– Что я слышу! Лилька боится! Я думал, ты у нас бесстрашная амазонка.

– Не ехидничай. Алик, прошу тебя, иди сюда. Это же ненормально – открытая дверь. Ну, правда, мне страшно заходить в чужую квартиру.

– Не зайти ты, конечно, не можешь, – вздохнул он.

– Не могу. Хочу убедиться, что ее нет в квартире, но одна не зайду, мало ли какая неожиданность там подстерегает.

– Ладно, иду.

Через минуту он стоял перед дверью, любопытный Марат тоже прибежал, на площадку не поднялся, а наблюдал за ними, остановившись на пятачке между лестничными пролетами. Алик не решался переступить порог чужой собственности, предложил:

– Давай позовем соседей?

– Давай сначала сами заглянем, – заупрямилась Лиля. – Ну что мы скажем соседям, зачем хотим войти? Ага, не знаешь? Тогда идем?

Он толкнул дверь, которая заскрипела, словно сто лет ее не смазывали, переступил порог, но дальше прихожей не двинулся, негромко позвал:

– Есть кто живой? Отзовись! – Замер, прислушиваясь. Ответом ему была тишина. – В квартире никого нет, Диана сбежала ночью, впопыхах не выключила лампу.

– А машина стоит в гараже, я проверяла, – тихо возразила Лиля, продвигаясь вперед, к кухне, где над столом и горела лампа под абажуром.

Тем временем Алик заглянул в ванную, свет горел и там, он двинул в комнату, пошарил по стене, щелкнул выключателем и невольно вздрогнул.

– Лилька, – позвал Алик глухо. – Лилька, иди сюда...

Ах, что за райский уголок! Правда, три фонаря на всю деревню, ну, может, четыре, да из окон падал рассеянный свет, однако передвигаться без фонарика по деревенским улицам опасно – шею свернуть недолго. Но запах! Насыщенный запах зелени, увлажненный речным воздухом, одурманивал, просто пьянил, а удивительный покой, которого никогда не бывает в городе, настраивал на раздумья о вечном. Например, о жизни и ее суетности. Последнее время Береговой много суетился, надо сказать, не безрезультатно, потому не отложил визит к хозяйке «Нивы». Каково же было его удивление, когда, проезжая по деревне и с трудом обнаруживая номера домовых владений, он подъехал к халупе Панасоника. Несмотря на это, Береговой не отказал себе в удовольствии пару минут постоять и прислушаться к покою, который разбавлял мирный стрекот сверчков, привнося в этот покой умиротворение. Иногда раздавался лай собак, свидетельствующий, что в этом безмятежном раю все же течет обычная жизнь, просто ее спрятала ночь.

Береговой тряхнул головой, сбрасывая очарование наступившего лета и позднего вечера, подошел к ограде и позвал несколько раз:

– Хозяйка!

Галина появилась на пороге, но не подошла к Береговому, а сначала крикнула:

– Кто там?

– Следователь Береговой. Разрешите войти?

– Ну, заходите, – неохотно пригласила она, двинув к нему навстречу, тем самым давая понять, что в дом его впускать не намерена. – Что это вы так поздно?

– Разве? – улыбнулся Береговой, разгадав ее маневр. – Еще только девять.

– А у нас в девять уже спать ложатся. Вы по какому поводу?

– Может, пригласите меня в дом?

В нерешительности Галина покусала губы, но не нашла причин, чтобы не пустить в дом следователя.

Панасоник и Валерьян Юрьевич, естественно, заинтересовались, кто в ночную пору пожаловал, хорошо бы за самогоном. Оба смотрели в одно окно, отодвинув с разных концов занавеску, вдруг Валерьян Юрьевич вытаращил глаза:

– Следователь! Какого хрена ему надо? – И заметался. – Куда, куда мне деться? Панасоник, спрячь меня!

– Беги в Галкину комнату, Юрьич, – скомандовал Панасоник. – Там шкаф большой, поместишься.

– В шкаф? – поморщился тот. – Фу, как пошло!

– Беги бегмя! А мы тут с ним по-свойски...

Черного хода в доме нет, следовательно, нет и выбора. Вдруг следователь захочет посмотреть, как живут люди в деревне, пройдется по комнатам, но прятаться в шкафу...

– Папа, – более чем громко крикнула дочь. – К нам следователь.

– А че такое? – встретил Берегового Панасоник, невинно моргая. – Мы чего-то нарушили?

– Нет-нет, – успокоил его следователь, осматриваясь. – У меня всего лишь несколько вопросов к вашей дочери... да и к вам.

– Сидайте, – отодвинул от круглого стола облезлый венский стул Панасоник, сел напротив, Галина прислонилась спиной к стене, настороженно, даже недружелюбно уставившись на следователя. – Давайте ваши вопросы.

– Галина Тарасовна, вы сегодня были у Катерины в институте, дали ей крупную сумму денег...

– Была и отдала, – не отрицала она. – Вернула долг. Я поступила неправильно? Это сейчас наказывается?

– Но почему вы отдали деньги самой младшей, а не старшим сыновьям или старшей дочери?

– Валерьян Юрьевич не давал мне распоряжений насчет старших детей.

– Значит, деньги вы брали у него, а вернули девочке? Это он так распорядился?

– Да. Он предупредил, если его не найду, то я должна отдать деньги Кате. Вам, наверно, известно, что Валерьян Юрьевич пропал?

– Разумеется, – усмехнулся Береговой, шкурой почуяв неправду, а в чем она, не мог определить. – Исчез бесследно, с катера во время грозы. По всем признакам он утонул... или ему помогли утонуть, но трупа не нашли. Когда вы взяли в долг?

– Два месяца назад.

– Простите, а где же достали такую крупную сумму за столь короткий срок?

– Отец дал, он теперь вместо Валерьяна Юрьевича работает, неплохо зарабатывает, я продала серьги и кольца.

– Странно...

– Вам кажется странным, что продают украшения?

Она умна, отметил про себя Береговой, умна и осторожна. Заметил он также и неестественно подобострастное выражение на глупом лице Панасоника, тот буквально в рот заглядывал, словно к нему пожаловал на чай губернатор с дорогими подарками, а он не знал, как его отблагодарить. И ложь витала между отцом с дочерью, только вот какая штука: придраться не к чему.

– Странно, что Валерьян Юрьевич назначил вместо себя вашего отца, – сказал Береговой, – а вы, Галина Тарасовна, выступили в роли опекунши. Ведь Катя ушла из дома, находится в довольно тяжелом положении, вдруг вы привозите ей деньги. А она вас впервые видела...

– Зато с ее отцом мы неплохо знакомы.

– Настолько неплохо, что Тараса Панасовича не знают старшие дети? – пытался подловить ее Береговой.

– В чем вы нас подозреваете?

Если б он мог сформулировать подозрения! В то же время Береговой уверился, посетив этот дом: существует некая взаимосвязь между странностями, просто ему не удается ее нащупать.