Анатолий Безуглов - Факел сатаны Страница 36

Я просила, умоляла Олега, но он начал снимать трусы… Хотела встать – не могу. Он сильнее меня. Лежит на мне, сопит, вот-вот снимет или порвет в клочья трусы, и тогда… Еще момент, и я стала бы кричать, звать на помощь. Но тут же промелькнуло в голове: а если на крик прибегут люди и увидят нас… Что скажут? Узнают в школе, узнает мама-бабушка… Какой позор! Я бы не перенесла… Я продолжала сопротивляться изо всех сил, вначале молча, потом стала просить Бога о спасении. Безрассудный же Олег спустил брюки, достает свой… и я почувствовала его на своем животе, а потом между ног. Неужели все? – промелькнуло в моей голове. Но, видимо, моя молитва дошла до Господа Бога: у Олега ничего не получилось – мешали трусы, но он, слава Богу, даже не пытался стащить их совсем… Видимо, просто не догадался сделать это. Вдруг я почувствовала, как теплая жидкость брызнула мне на руку, потом на живот и потекла вниз… Я сразу поняла: то была сперма. И испугалась: а вдруг попадет в меня и я забеременею? И в этот момент где-то совсем рядом послышались мужские голоса. Олег испугался, а может быть, и по другой какой причине, вскочил и, придерживая штаны руками, быстро убежал… Полежав еще одну-две минуты и убедившись, что рядом никого нет, а все опасности позади, я встала, поправила одежду, запихнула в портфель Олегову куртку, положила туда же стаканы и пошла к выходу. Под фонарем причесалась и пошла домой, опасаясь, как бы не заподозрила мама-бабушка. Если что, скажу, что случайно упала… Но мама-бабушка уже лежала в постели. В последние годы все чаще и чаще болеет. Сказывается возраст.

Я быстренько переоделась, надела халат и сразу же принялась за хвалебную молитву Господу Богу. Да, это он, Всевышний, спас меня, а Олега он непременно покарает, если не сейчас, то потом…»

Он появился в конце рабочего дня: в ветровке, джинсах-варенках, щегольских кроссовках, вертя в руке заграничный брелок с ключами. И представился:

– Миша Гаврысь.

– Здравствуйте, Михаил Петрович,– поздоровалась с ним Гранская.– Присаживайтесь.

Она с любопытством рассматривала любимца южноморцев. И не только их – многих баскетбольных болельщиков страны. У народного депутата было простое открытое лицо. Инга Казимировна поймала себя на мысли, что он чем-то похож на ее сына, Юру. Так же высок, статен, да и возраст у них одинаковый…

– Что там стряслось с моим помощником?– без предисловия начал знаменитый спортсмен.

В его голосе не было ни высокомерия, ни вызова, как почему-то ожидала следователь.

– Ой, Миша, боюсь, как бы с вами что-то не стряслось,– покачала головой Гранская, неожиданно для себя назвав его только по имени.– Вы хоть знали, кому доверились?

– Конечно,– ответил Гаврысь.– Руслан прошел Афганистан. Герой!

– Афганистан он и в глаза не видывал,– перебила следователь.– И никакой он не герой. И даже не Руслан…

– Постойте, постойте,– ошалело посмотрел на Гранскую народный избранник.– Вы что, думаете, я лопух? Когда соглашался взять Бабухина в свою команду… Нет-нет, не в баскетбольную, а на выборах… Я навел о нем справки. И какие были отзывы! Настоящий молодежный вожак. Не из тех, кто горланит на митингах, а делом помогает перестройке… Ну а энергии – на таких электростанцию можно строить. Впрочем, зачем рассказывать, один демонстрационный центр его чего стоит! Размах! И польза большая для города, не говоря уже о тех несчастных художниках, которые раньше перебивались с хлеба на воду, а теперь получают – дай Бог нам с вами!

– Согласна, Бабухин энергичный,– кивнула Инга Казимировна.– Но вот вопрос: на какие дела он тратит свои силы?

– Ну не скажите. Мы помогли многим с жильем, пенсией… Некоторым малоимущим старикам Бабухин сам приплачивает, я имею в виду – от доходов «Люкс-панорамы».

– Индульгенцию хочет получить,– усмехнулась следователь.– Да только этим он свои грехи не замолит…

– Прошу вас! – взмолился Гаврысь.– Говорите прямо! А то все вокруг да около…

– Во-первых, выдает себя за другого человека,– стала загибать пальцы Гранская.– Во-вторых, скрыл судимость…

– Судимость?– округлил глаза депутат.

– Да, судимость… В-третьих, замешан в крупных валютных операциях…

Гранская замолчала, всем видом давая понять, что это далеко не все, что тянется за Бабухиным.

– Ну и влип я!– схватился за голову Гаврысь.

– Да-а, положение у вас, прямо скажем…– Инга Казимировна не договорила.

– Откуда же я мог знать, что он проходимец? – с отчаянием произнес Гаврысь.

– Скажите, Михаил Петрович,– начала осторожно следователь,– Бабухин когда-нибудь делал вам деловые предложения?

У того пробежала тень по лицу.

– Думаете, я замешан в его махинациях? – Он слегка усмехнулся.– Нет. Хотя он как-то и пытался подкатиться: мол, намерен сделать «Люкс-панораму» акционерным предприятием. Предложил мне пакет акций, сулил золотые горы…

– А вы?

– Наотрез отказался. И потом, я же парламентарий. Не должен заниматься бизнесом.

«Не должен» – это правильно,– подумала Гранская.– Но, к сожалению, сколько людей сейчас используют свое депутатское звание как раз для наживы. Ходят, добиваются для всякого рода кооперативов и малых предприятий то фондов, то снижения налогов, а то и просто ограждают их от скамьи подсудимых… А впрочем, по оперативным данным, Гаврысь действительно ни в какие сделки с Бабухиным не вступал,– добавила Гранская и спросила:

– Для себя лично ваш помощник не просил что-нибудь сделать?

– Вы знаете, никогда. Это меня и подкупало,– ответил депутат.

– Ну что ж, тогда ваша совесть может быть спокойна.

– Если бы,– вздохнул Гаврысь.– Ведь он распоряжался моими депутатскими бланками…

– А вот это зря,– осуждающе покачала головой Гранская.

– А что было делать? Бывало, что я в Южноморске находился не больше месяца-двух в году. Избиратели пишут, просят…– Гаврысь опять вздохнул, на этот раз тяжело-тяжело.– Знаете, сознаюсь в еще большем грехе: у Бабухина были даже чистые бланки с моей подписью.

– Ну а это, Михаил Петрович, граничит уже, прямо скажем… Вы понимаете, что он мог использовать их в своих преступных целях?

– Думать даже боюсь.– По телу Гаврыся пробежала крупная дрожь.– Но поймите, Инга Казимировна, дорогая!… Я воспитан так – верить людям! Сами подумайте, если не верить, то как жить?

– Как будто вы не знаете, что на честности и порядочности частенько паразитирует всякая мразь… Впрочем, что я вам мораль читаю, вы уже не мальчик. Запомните, такие, как Бабухин, не останавливаются ни перед чем. А вы ему такие козыри вложили в руки!…

– Может, дать объявление в газетах, что бланки недействительны? – с робкой надеждой глянул Гаврысь в глаза следователю.

– А что же будет с теми, кому уже помогли по вашему ходатайству? Выгнать людей из квартир? Детишек из яслей и садиков?

– Прямо голова идет кругом,– вытер вспотевший лоб народный депутат.

– Но действовать нужно.

– Завтра же махну в Москву. Там поговорю в Верховном Совете,– решительно произнес Гаврысь.– Даю вам слово, Инга Казимировна, это для меня такой урок! На всю жизнь! Эх, хотелось бы посмотреть на его поганую рожу!…

– Я бы тоже не прочь,– улыбнулась следователь.– И чем скорее, тем лучше. Вы тоже можете способствовать этому.

– Каким образом? – удивился Михаил Петрович.

– Расскажите все, что знаете о Бабухине.

Но, увы, народный депутат совсем, оказывается, не знал частной жизни своего помощника. И тем более– его сомнительные связи…

После ухода Гаврыся Инга Казимировна доложила о его визите Измайлову, заключив:

– Вот я думаю, Захар Петрович, какой из Миши радетель за интересы народа? Ведь избрали его только потому, что он здорово умеет забрасывать мяч в корзину. Ну, еще симпатяга, обаятельный. А ведь принимать законы и судьбоносные решения должны профессиональные политики. Посмотрите, сколько в нашем высшем парламенте не тех людей! Многих избрали лишь потому, что они часто появлялись на экранах телевизоров. Отлично рисовать, петь или ставить фильмы – это еще не основание…

– Между прочим, один артист очень даже успешно управлял самой могущественной мировой державой,– заметил Измайлов.

– Имеете в виду Рейгана?

– Да, любимейшего президента американцев.

– Убедил,– засмеялась следователь и уже серьезно добавила: – Однако таким шляпам, как Гаврысь, я бы не то что страну, но и города не доверила бы…

«24 августа 1973 г.

– Ура! Я– самый счастливый человек на свете! Моя мечта сбылась: сегодня я зачислена студенткой 1-го курса актерского факультета Государственного института театрального искусства! В прошлом году меня срезали на экзамене, а в этом получила пятерку. Экзаменатор даже не поверил, что сдаю второй раз. Он прямо так и сказал: Кирсанова рождена для сцены. Теперь я не буду комплексовать и думать о своей неполноценности (а ведь такие мысли приходили, а порой даже жить не хотелось). Ведь половина нашего класса поступила в институты с первого захода, правда, большинство в педагогический. Вадим Морозов и Олег Краснов ушли в армию. Почти весь год я избегала встреч с Ритой, которая учится на биологическом в МГУ, а Витя Корецкий – служит в ракетных войсках. Он мечтает стать историком. Пишет и мне, и Рите. Из его последнего письма узнала, что Ритка предлагает ему помощь через отца, который как-никак теперь генерал, служит в Генштабе, и ему ничего не стоит не только перевести Виктора в Москву или Подмосковье, но даже вовсе освободить от армии. Но гордый Корецкий отказался. Ну и чудак: кому и что этим докажет?