Б. Седов - Я люблю Страница 36

– Это похоже на нашу историю! – заметила Лика. – С бедняками! В России это тоже закончилось печально…

– Да, – согласился Джавад, – но надо отдать Хомейни справедливость – он позволил шаху отбыть в Египет. На этот счет тоже было много неверных слухов. Сообщали, будто шах вывез с собой целый «Боинг» драгоценностей. Абсолютная чепуха – все сокровища страны лежат в подвалах национального банка, и всякий там может на них полюбоваться. Эти драгоценности обеспечивают часть национальной валюты. Да что там – даже корону и трон шах получал под расписку для торжественных мероприятий и не более чем на сутки! По сравнению с вашими «новыми русскими» это был весьма скромный человек…

Анжелика кивала. Она допускала, что Джавад мог судить предвзято о событиях, столь трагически повлиявших на его собственную судьбу. Но с подозрением относясь ко всяческим революциям, была склонна доверять его словам.

Общались они в основном на русском – иранец довольно сносно объяснялся на этом языке и лишь иногда сбивался, увлекшись, на свой родной.

– Я изучал ваш язык перед поездкой в Чечню! – ответил он в ответ на ее похвалу. – Я всегда стараюсь узнать хотя бы немного язык страны, в которую направляюсь!

– Так вы все-таки считаете, что Чечня – это Россия! – не удержалась она.

– Пока – Россия. Борьба продлится еще долго, но рано или поздно эта земля будет свободной! Я, однако, не настолько далек от реальности, чтобы полагать, будто на территории России возможно существование отдельного государства, но ее статус должен быть абсолютно независимым… Впрочем, я не хотел бы утомлять вас политической дискуссией!

Анжелика и сама с радостью ушла от обсуждения политических вопросов сегодняшнего дня, чтобы вернуться к прошлому иранца – о своем она говорить не хотела, хотя кое-что все-таки пришлось раскрыть. Она прекрасно понимала, что Джавад с большим сомнением отнесся к истории ее появления в лагере Кадаева. Поэтому своих чеченских приключений она постаралась не касаться, чтобы не дать лишний повод усомниться в ней. Вместо этого она рассказала кое-что о своей жизни в Чудове – провинциальном русском городке, о своих надеждах и чаяниях, которым так и не суждено было сбыться. Ширази внимательно слушал.

– Ты как Луна! – сказал он однажды, лаская ее.

И тут же пояснил:

– Одна половинка всегда видна, она ясная и пленяет взор, но есть и вторая – та, на которую не заглянуть, и что там таится – знает только Аллах!

Еще в порту я осмотрела яхту сверху донизу – вопервых, из-за простого любопытства. Во-вторых, какое-то шестое чувство шептало мне, что даже здесь, на «Летящем орле», следует быть готовой ко всяким неожиданностям, а значит, нужно досконально изучить обстановку. Для меня здесь не было запретных мест – побывала везде, начиная с камбуза и кончая трюмом. И везде меня встречали внимательные взгляды слуг и членов экипажа, готовых исполнить любое приказание.

Все это было очень мило, но я с ужасом думала о том, что будет в Египте, если мне доведется задержаться в гостях у Ширази подольше. Этот этикет уже начинал утомлять. Теперь мне было ясно, почему иногда принцессы сбегают из дворцов, а раньше казалось, что это просто оттого, что они не знают, что там, за стенами! Впрочем, на борту хватало развлечений, а что там будет дальше – посмотрим. В моем положении следует быть оптимисткой. Да и разве у меня нет повода для оптимизма?! От Конторы ушла, из Чечни спаслась… Попала в объятия почти сказочного персонажа – богатого, знаменитого, знатного! Ай да я!

На борту яхты был небольшой бассейн. Я плавала в одиночестве на широком надувном матраце, подставляя спинку солнцу. Слугам было запрещено входить сюда, за исключением моей личной служанки, которая посматривала на свою госпожу широко раскрытыми глазами и явно не без зависти. Глядя на нее, я вспоминала разговор с Джавадом о равноправии полов. Впрочем, в чужой монастырь, как известно, со своим уставом не лезут.

Купание возбудило аппетит. Девушка оделась и сама прошла в камбуз. Сделала знак слуге, метнувшемуся было навстречу, – не беспокоиться! Подошла к холодильнику, чтобы достать напитки. Сама, все сама! Ей нравился здешний сервис, но иногда он становился чересчур навязчивым. Разобраться в вязи на этикетках она не смогла. Пришлось ориентироваться на рисунки. Вот и лимонад…

Холодное лезвие ножа прижалось к ее горлу. Лика замерла на месте.

– Не шевелись! – потребовал человек с ножом. Говорил по-английски, с неопределяемым акцентом.

– Отличная задница! – прошептал он ей на ухо. – Будет жалко отправить ее на корм рыбам!

Нет, подумала Анжелика, пожалуй, все-таки находиться рядом с Джавадом очень рискованно.

К несчастью для державшего ее бандита, бутылка лимонада была не из пластика, а из стекла. Короткий удар о все еще открытую дверцу холодильника – и в руке Лики остался осколок, который она почти вслепую вогнала в правую глазницу нападавшего. Тот завопил и выпустил девушку. Она развернулась. В углу камбуза агонизировал слуга, кланявшийся ей секунду назад, – его горло было перерезано. Анжелика шагнула к раненому бандиту, тоже обливавшемуся кровью. На поясе его резинового костюма для подводного плавания висела расстегнутая кобура. Она успела выдернуть пистолет, снабженный глушителем. В дверном проеме появилась еще одна фигура в черной резине. Лика выстрелила, заставив ее отступить назад, а сама бросилась к двери в другом конце кухни.

Небольшая подводная лодка, доставившая группу захвата на борт «Летящего орла», следовала за яхтой последние пять часов, выжидая удобный момент для атаки. Последний раз она всплывала, чтобы подзарядить батареи, на рассвете, когда до гидроакустического контакта с яхтой оставалось не более часа.

Подлодка была построена в России и предназначалась специально для диверсионных операций. На ней имелись шлюзы для выхода подводных пловцов. Сейчас на ее борту размещались десантная группа и экипаж. Десант, ждавший сигнала к атаке, состоял всего из пяти человек. Но все они были профессиональными военными, прошедшими хорошую практику. Что касается их национальной принадлежности, то ее можно определить одним словом – наемники. Они были готовы работать на любое государство или частное лицо, способное заплатить за их услуги.

Возглавлял группу человек по имени Малик. Сорокалетний иранец, в чьих жилах помимо иранской смешалась кровь многих наций. Человек без дома, без родины, без бога… Он совершил первое убийство, когда ему было двадцать, и с тех пор специализировался на этом. Он успел побывать практически в каждой горячей точке, где кто-либо из воюющих сторон нуждался в услугах «диких гусей».

Далекий от социалистических настроений, Малик тем не менее считал, что всякий труд почетен, и поэтому не брезговал никакими заданиями, если они могли принести хороший барыш. Ему приходилось командовать отрядами в горячих точках и выполнять функции наемного убийцы в мегаполисах. Последние полгода его таланты не были востребованы, но он не переживал. Накопленных денег хватало на безбедную жизнь, а там непременно подвернется что-нибудь.

Он знал, что рано или поздно снова понадобится тем, кто предпочитает таскать каштаны из огня чужими руками. Руками профессионалов. Так оно и случилось. И как всегда, неожиданно. Когда в одном из баров в Триполи к нему подошла эффектная брюнетка, его инстинкт ничего не подсказал ему. Малик решил, что это одна из тех дамочек, что шатаются по питейным заведениям, надеясь подцепить на ночь дружка.

Узнав уже в номере своей гостиницы, что речь идет не о сексе, а деловом предложении, Малик напрягся. Да, его профессия требовала осторожности не только в выполнении заданий, но и в их выборе. Особенно когда речь идет о чем-то очень важном. Потому что иногда в таких случаях заказчики предпочитают расплачиваться с исполнителями порцией свинца. Не потому, что жалеют денег, а потому, что так спокойнее.

– Гонорар за работу будет заранее переведен на ваш счет, – заметила женщина, угадавшая о чем он размышляет. – Однако должна предупредить вас – об изменении условий договора, о каком-либо торге не может идти и речи. Если вы попытаетесь уклониться от нашего соглашения, мы оставляем за собой право применить любые меры… Вы понимаете, что это значит?!

Малик кивнул. За строгими формулировками стояла недвусмысленная угроза-предупреждение: попытаешь юлить – и тебе крышка, парень. Они не в меньшей степени озабочены его честностью, чем он – их. Речь, как выяснилось, шла о некой шкатулке, находившейся в данный момент в руках Джавада Ширази, иранского изгнанника, живущего в Египте. Имя Ширази было знакомо Малику, он слышал его в связи с наемниками, воевавшими в Чечне. Малик и сам получал предложения повоевать с русскими. Однако никогда серьезно не рассматривал их – это был как раз тот редкий случай, когда его не могли привлечь даже обещанные деньги и пост командира одной из полевых частей.