Анатолий Степанов - День гнева Страница 36

38

Бабье лето не сдавалось, и этот и следующий день был хорош. Он прибыл на место сильно загодя, когда солнце стояло еще высоко. Все-таки уже глубокая осень: пройма стала не посещаемой даже главными любителями воды местным пацаньем. Проведя на месте контрольные полтора часа, он пешком дошел до железнодорожной станции, где в небольшом стаде на автомобильной стоянке неприметно пасся его "жигуленок".

Подремав на заднем сиденье ровно час, он перекусил, довольно скверно, кстати, в местном буфете, а кофе выпил свой, из термоса, вернувшись в автомобиль. Сев за руль, закрыл глаза, уронил руки, уложил на спинку сидения затылок - расслабился и проверил себя. Остался собой доволен и тронулся в путь.

"Жигуленок" загнал в еще вчера облюбованное место. Еще раз осмотрел машину с асфальта. Номеров не видно. Привычной уже тропкой двинул на исходные позиции, в правой руке держа кейс, а в левой - складной велосипед. Шел уверенно, быстро, как бы по срочному делу. Он, действительно, шел по срочному делу.

Он лег на спину, чтобы не отвлекаться на ненужные подробности местной жизни и не утомлять шею. Он смотрел вверх. Сквозь разрывы в ветвях и листьях мелкими кусочками виднелось уже небо, которое явственно, на глазах, меняло цвет - из серого в темно-серый. Уходил короткий осенний день, смеркалось.

В девятнадцать ноль-ноль он раскрыл кейс и стал собирать винтовку. Привинтил и расправил складной приклад, прикрепил к стволу оптический прицел ночного видения, наслаждаясь, как в половом акте, затвором ввел патрон в патронник. Все готово, и ждать ровно двадцать девять минут.

Ровно через двадцать девять минут показалась неразлучная пара. Василий Федорович сменил наряд: на нем были желтая футболка, голубые трусы (шведско-украинские цвета) и кроссовки "Найх". Охранник сохранил верность старому тренировочному костюму.

Туда он их не стал вести - лишнее напряжение. Он принял Василия Федоровича через двенадцать минут, когда тот вывернул из санаторной ограды.

Держа висок в перекрестье прицела, он пока не затворял дыханья. Рано. Ближе, еще ближе. Он последний раз мягко выдохнул. Василий Федорович чуть развернулся, и сразу стал доступен его лысеющий вспотевший лоб. Сейчас.

Нежно, как любовно-экстазное "Ох!", прозвучал выстрел.

Винтовка с дьявольской силой двинулась в его руках и казенной частью ствола нанесла ему мощный удар в скулу. Он потерял сознание. Последней мутнеющей картинкой увиделись в оптическом прицеле равномерно передвигающиеся в оздоровительном беге Василий Федорович и охранник.

Смирнов со снайперской винтовкой в руках подошел к уютному гнездышку, когда скорый на руку Сырцов уже закончил свою работу: непришедший еще в себя стрелок был полностью упакован. Смирнов осмотрел, светя фонариком, бесчувственного снайпера и предложил Сырцову кое-какие поправки:

- Руки с наручниками переведи со спины на живот. До дороги за ноги его волочить на спине удобнее будет.

- Начальник, как всегда прав, - согласился Сырцов, и в момент переоборудовал клиента. Когда клиента положили на спину, оказалось, что он смотрит. Смотреть он мог, а говорить не мог: рот был тщательно залеплен широким пластырем.

- Очнулся, Александр Иванович, - доложил Сырцов.

- Весьма условно, - уточнил Смирнов. - Во время войны мне однажды в ППШ пулю влепили, так я неделю чумной ходил. Полное сотрясение организма происходит, контузия.

- Я его агрегат осмотрел, - с завистью сказал Сырцов. - Тютелька в тютельку влепили. Как раз под затвор.

- С двухсот метров при таком оптическом прицеле, - не принял комплимент Смирнов, - следует мухе в глаз попадать.

- Плюгавенький какой, - с сожалением констатировал Сырцов, под смирновским фонарем окончательно рассмотрев клиента.

- Да, не Шварценеггер, - согласился Смирнов. - Но нам же удобнее: волочить легче.

Предусмотрительный Сырцов руки в наручниках привязал к талии, а другой конец пропустил сквозь плотно замотанные ноги и, выведя где-то у пяток, сделал петельку, как для детских саночек. Любишь кататься - люби и саночки возить.

- Я его поволоку, а вы, Александр Иванович, все остальное барахло понесете.

- Барахло, - проворчал Смирнов, при свете фонаря разбирая винтовку клиента, - это, брат, не барахло, а заказная штучная работа. Теперь она у меня в коллекции будет.

Разобрал, по ячейкам уложил в кейс, взял кейс в правую, а фантасмагорический сейчас складной велосипед в левую, и приказал:

- Поехали.

И поехали. Первую часть пути ехал, правда, один клиент. Ехал, весьма легко скользя на спине по влажной уже к полной ночи траве.

У асфальта запеленутого клиента для его же удобства уложили на пол более просторного, чем "жигуленок" "Мицубиси-джипа", на всякий случай привязав его врастяжку. Смирнов привычно устроился на по-японски комфортном водительском месте джипа, а Сырцов влез в "жигуленок" душегуба. Так и поехали, роскошный сверкающий серо-стальным лаком "Мицубиси" и за ним - задрипанный "жигуленок".

По кольцевой, километров двадцать, потом десяток по Волоколамскому, затем двухкилометровый отрезок в дачный поселок, и вот она, под мощным светом мицубисевых фар, дачка, а точнее загородный филиал солидной фирмы "Блек бокс", где президентом гражданин, ходивший когда-то под кликухой "Англичанин", Колюша, Николай Григорьевич.

На условный звуковой сигнал - три подряд коротких и длинный автомобильные гудки - воротца автоматически разъехались, и, джип, с "жигуленком" по бетонной покатой полосе сразу же вкатили в празднично освещенный внутри подземный гараж. Гараж был достаточно велик для того, чтобы две машины в нем свободно расселились, не беспокоя группу из четырех человек во главе с Англичанином.

Смирнов и Сырцов одновременно, как по команде, вылезли из своих авто и одновременно захлопнули дверцы. Получился не очень громкий, но внушительный залп.

- Словили? - довольно спокойно поинтересовался Коляша.

- А как же, - скромно ответил Смирнов, подошел к группе и пожал руки тем, что стояли за Коляшей. - Спасибо, за чистую работу, ребята.

- Старались, Александр Иванович, - ответил один из троих, знавший Смирнова еще по МУРу. - Он сложный был, но мы его и ждали-то в трех наиболее вероятных местах. У него, наверняка, было полное расписание жизни объекта.

- А где же все-таки он? - с нетерпеливой капризностью прервал профессиональную беседу президент Николай Григорьевич.

- Ребятки, не в службу, а в дружбу, - попросил Смирнов, - выньте его из джипа, он там на полу привязан.

Ребятки были умелые, и душегуба распеленали, развязали, отстегнули, и поставили на плиточный пол гаража в момент. Сырцов ключом открыл наручники и безжалостно сорвал со рта пластырь. Снайпер-душегуб стоял, покачиваясь. Пока не ощущал себя.

- Фу ты, ну ты, ножки гнуты! - изумился бывший десантник и каратист Коляша. - И такой - главный наемный убийца?

- У тебя здесь тихое местечко найдется, чтобы с ним, не отвлекаясь по мелочам, поговорить? - спросил Смирнов.

- Есть у меня такая комнатка для приезжающих, - обнадежил Коляша и отдал распоряжение троим: - Отведите гостя в приемную, а нам еще поговорить надо.

Коляша вывел Смирнова с Сырцовым по лесенке прямо из гаража в гостиную, оформленную соответственно Коляшиным вкусам. Главное, чтобы всего много было.

- Я пивка только, а вы? - спросил Коляша, открывая бар. - Работенка, как я понимаю, у вас сегодня непростая была.

- Стакан водки, ну и занюхать что-нибудь, - решил для себя Смирнов.

- Коньячка хорошего граммов сто пятьдесят, - попросил Сырцов.

- Будет сделано, - заверил Коляша и незамедлительно занялся исполнением желаний. Налив все, что надо, засомневался насчет закуси: под коньяк шоколадка пойдет, а вам чем закусить, Александр Иванович?

- Яблочком, - ответил Смирнов и, выбрав из вазы на низком столике яблочко порумянее, подкинул его и поймал.

Поставив заказанные напитки на столик, Коляша для себя выдвинул из-под дивана традиционную упаковку "Туборга".

Свои двести пятьдесят Смирнов принял, не отрываясь, и захрупал яблоком. Сырцов коньячок ополовинил, а Коляша, открыв три банки пива, выдул их подряд. Повздыхали, как бы огорчаясь.

- Мы здесь выпиваем, а он там ждет, - сказал вдруг Сырцов.

- Чем дольше ждет, тем страшнее ему становится, - сказал Коляша, открывая следующую серию из трех банок. - А чем больше испугается, тем разговорчивее будет. Александр Иванович, вам плеснуть?

- Потом, - решил Смирнов и накрыл ладонью стакан.

Сырцов допил свой коньяк, Коляша выдул пиво. Как бы в растерянности оглядели друг друга, и Сырцов предложил:

- Пойдем к нему?

- Кто с ним будет разговаривать? - тихо поинтересовался Коляша.

- Вопросы буду задавать я, - ответил Смирнов, - а ответы выбивать придется тебе, Коляша.

- Я знаю. Мне Саша сказал. Но как играться допрос будет?

- Ну, это в зависимости от состояния поганца. Во всяком случае, ты, как приятель Василия Федоровича, рассержен более всех, Жора настойчиво и беспрерывно требует связи и связников. Ну, а я буду ласково отвечать на возникающие у него вопросы и искать слабину в легенде, которую для начала он нам выдаст.