Корнелл Вулрич - Невеста была в черном Страница 36

— С какой стати меня должны интересовать кролики, которых вы, будто фокусник, вытаскиваете из шляпы, чтобы сбить меня с толку?

— Доказательство в данный момент хранится в наших делах. Получили мы его слишком поздно, чтобы спасти Блисса, Митчелла, Морэна или Фергюсона. Но сегодня мы им располагаем. Научно обоснованное доказательство, доказательство, от которого нельзя отмахнуться. Документ — подписанное признание, сейчас у меня в кармане лежит его копия. Последние три недели этот человек находится в городе под стражей.

Впервые у нее не нашлось вызывающего ответа.

— Вы встретитесь с ним лицом к лицу, когда отправитесь туда со мной. Я думаю, вы вспомните, что встречались с ним прежде.

На поверхности стены, которую она воздвигла между ними, появилась первая трещинка. На ее лице проглянула тень сомнения, страха. С губ невольно сорвался вопрос:

— Кто?

— Кори. Это имя вам о чем-нибудь говорит?

— Да, я помню этого Кори. Наши пути с ним пересекались дважды, всего лишь на мгновение. Один раз на вечеринке он принес мне коктейль на балкон. Было бы так легко… Но я отослала его прочь, чтобы создать условия для…

— Убийства Блисса? Я прав?

— Согласно вашим утверждениям, человека, который не сделал мне ничего плохого, который до того самого вечера никогда меня не видел. — Она поднесла руку ко лбу, затем продолжала: — А во второй — и последний — раз я провела несколько минут у него дома. Я пошла к нему на квартиру, поскольку это был простейший способ избавиться туг него. Помню даже, я направила на него пистолет, чтобы удостовериться, что беспрепятственно выйду оттуда. Его пистолет.

— Тот самый пистолет, из которого был убит ваш муж. Тот самый пистолет, из которого вылетела пуля в Ника Киллина. Из-за ошибки курьера-новобранца пистолет попал на экспертизу в отдел баллистики, вместо того чтобы проверить его на ваши отпечатки пальцев в отделе дактилоскопии, а именно для этого Кори, совершенно бесстыдно, передал его нам.

Помню, я сидел и костерил отдел дактилоскопии за то, что они не прислали мне результат экспертизы по оружию, которое так до них и не дошло, когда вдруг мне позвонили из отдела баллистики и сказали: «Тот пистолет, что вы нам прислали на проверку, соответствует отметинам на пуле, извлеченной из тела Ника Киллина: мы полагаем, именно это вам и было нужно, конкретно вы ведь ничего не указали». Прежде чем им поверить, я пожелал увидеть все собственными глазами. А тут, будто желая довести игру судьбы до конца, заявляется сам Кори, чтобы узнать, как дела с пистолетом и не может ли он его забрать. Больше он на свободу так и не вышел.

Кори добровольно вызвался нам помочь. Разрешение на оружие у него было, и он прямо горел желанием предоставить его нам, уж очень ему хотелось, чтобы с него сняли ваши отпечатки. К тому времени уже прошло столько времени после убийства Киллина, что он, вероятно, поверил в собственную непогрешимость. Он полагал, что ничто уже не может…

Понадобилось какое-то время, но он у нас все-таки раскололся. А я между тем работал над делом, которое мы считали совершенно особым, и, пролистывая старые газеты в библиотеке, наткнулся на одно любопытное сообщение. Небольшой материальчик, интересный чисто в человеческом плане, трагический для тех, кого он непосредственно касался, но не столь уж и важный. Шальная пуля, выпущенная, видимо, с ближайшей крыши, сразила намертво жениха, как раз когда он выходил из церкви, в которой только что состоялось венчание. И произошло это в одну из пятниц, когда члены клубы «Любители повеселиться по пятницам» развлекались на всю катушку.

Для меня эта заметка послужила единственным возможным объяснением убийств «Любителей повеселиться по пятницам», потерявших уже трех своих зарегистрированных членов и бармена, которого они брали на эти свои гулянки. Я сложил два и два. Имя овдовевшей невесты не упоминалось нигде, но ведь она была — не женится же мужчина сам на себе!

Поэтому арест Кори мы спустили на тормозах, держали его в одиночном заключении без права переписки, лишь бы быть уверенными, что вы ничего о нем не услышите и нанесете свой следующий и последний удар. Рассчитать, где это произойдет, теперь не составляло труда, и я под него подставился.

Одного в толк не возьму: что вы делали между этими, с позволения сказать, карами божьими. Как вам удавалось каждый раз так бесследно исчезать, а потом добиваться таких разительных перемен в прическе и внешности. Я знал, что вы появитесь, но до самой последней минуты понятия не имел, откуда именно и в каком обличье. Это было все равно что схватиться с призраком.

Женщина вяло заговорила:

— Ничего сверхъестественного в этом нет. Я полагаю, вы искали меня в различных притонах, меблированных комнатах, дешевых отелях. Я же ежедневно сталкивалась с десятками людей, которые никогда не удостаивали меня повторного взгляда. Я жила при одной больнице. Могу сообщить вам название, если хотите. Это одна из самых крупных больниц в городе. Там я работала и там же жила, так что мне не нужно было никуда выходить. Волосы у меня всегда были покрыты, поэтому никто не знал — да и не желал знать, — какого они цвета. Когда я не работала, я сидела у себя в комнате, дружбу с персоналом не водила. А когда наступало время снова на… нанести удар, я брала короткий отпуск за свой счет, уезжала и несколько дней спустя возвращалась снова. И все ради чего? Все напрасно.

Дыхание опять давалось ей с трудом, как перед этим, когда она сидела в кресле. Казалось, что-то оборвалось у нее внутри и не дает дышать.

— Выходит, я держала в руках тот самый пистолет, из которого убили Ника? Кори стоял, совершенно беспомощный под его дулом, а я опустила пистолет и ушла, чтобы убить невинного человека. — Ее стала бить дрожь, как при простуде. — Теперь мне слышится этот ужасный крик Блисса, когда он полетел с балкона. Тогда я его не слышала. Мне слышится стон Митчелла. Я слышу их всех!

Она резко склонила голову, будто у нее сломалась шея. Послышались тихие, но бурные рыдания.

Когда же наконец рыдания прекратились, она снова подняла взор.

— Почему он это сделал — я имею в виду Кори? — спросила она. — Я должна это знать.

У Уэнджера под пиджаком зашуршала бумага. Он вытащил экземпляр признания, развернул его, протянул ей.

Она лишь взглянула на начало и на подпись в конце последней страницы. Затем вернула ему документ.

— Расскажите мне сами, — попросила она. — Теперь я вам верю. Вы честный человек.

— Они вместе занимались рэкетом, ваш муж и Кори. Весьма прибыльным рэкетом. Подробности вот здесь, в его признании. — Он помолчал. — Киллин когда-нибудь рассказывал вам об этом? — спросил он.

Она кивнула:

— Да, рассказывал. Я знала об этом. Он мне все рассказал — только не назвал имен. Он признался, что его ждет, если он выйдет из игры. Я не поверила. Тогда я еще не была знакома с насилием. Я сказала ему: либо рэкет, либо я. Я и не думала, что все настолько серьезно. Просто не представляла, насколько это может быть серьезно. Понимаете, я любила его. Он попросил неделю или две, чтобы принять решение, а затем сделал свой выбор. Выбрал меня.

Впервые Джули Киллин посмотрела Уэнджеру прямо в глаза. Говорила она спокойно, будто рассказывала историю какой-то другой женщины.

— Он сменил квартиру. Встречаться мы стали тайком. Я предложила ему попросить защиты у полиции, но он сказал, что увяз в этом деле не меньше тех, кого он опасался. Он сказал, что мы уедем. Уедем немедленно, сразу же из церкви — прямо на пароход. Вот я еще на чем настояла — на венчании в церкви. — Она мрачно улыбнулась. — Вот видите, получается, это я его убила… в некотором роде. Потому-то мое последующее обязательство стало еще серьезнее.

Вконец измученная, Джули немного помолчала, затем продолжала:

— Ник сказал, вернемся мы не скоро. Он оказался прав. Мы уехали — только порознь. И мы так больше и не вернулись — ни один из нас.

Я знала, что должна принять его на этих условиях или вообще от него отказаться. Проблемы выбора для меня даже и не стояло. Я желала его. Боже, как я его желала. Лежу, бывало, ночами без сна, разбивая время, которое должно пройти без него, на минуты и секунды. Так я коротала время в ожидании встречи. Его бизнес… — Она пожала плечами. — Он обещал, что оставит его. Требовать от него большего мне просто не позволяла совесть.

— Ошибка, которую вы оба совершили, — чуть ли не про себя размышлял Уэнджер, — заключалась в том, что вы полагали, будто из такой игры, в которой он участвовал, есть выход. По ходу этого «дела» они оставили за собой несколько убийств. К тому же стоял ведь еще вопрос об окончательном дележе добычи, что всегда неимоверно трудно. Позволить ему уйти Кори просто не мог. Они были связаны намертво.

Женщина перебила его. В ее спокойном голосе проступила ярость: