Сигнал из прошлого - Мила Бачурова Страница 36

Выдавив надсадный смешок, вышел из «комнаты». Фомин проводил его взглядом.

Башка трещала. Подташнивало, хотелось пить. Хотелось отрубиться и поспать часов двенадцать, желательно – в собственной постели. Но все это сейчас придется отодвинуть на задний план.

Фомин, кряхтя, изменил положение так, чтобы не висеть на трубе, пережимая запястья. Сел, подтянул колени к груди. Дышать старался глубоко и спокойно.

Никаких воплей, никаких резких движений. Силы у него еще есть, Фомина даже на пенсии не так-то просто ушатать до полного упадка. Раскаленная сталь, некогда текшая по жилам, с годами поостыла, но оставалась сталью. Пусть Фомин теперь не столь горяч, но жесткости ему точно не занимать.

Только вот похитителям этого демонстрировать не нужно. Пусть считают его обессилевшим, деморализованным стариком – по крайней мере пока. Так спокойнее.

Фомин подергал наручниками и почувствовал небольшой люфт. Поднял взгляд, сощурился. Зрение, конечно, с годами ослабело, но пока не настолько, чтобы пользоваться очками. В его организме все было «пока не настолько», за исключением прожитых лет. В потолке, куда уходила труба, тоже виднелся просвет. Ухватившись за трубу руками, Фомин пошатал еще настойчивей. Сверху послышался стук.

Ну что ж, варианта три. Либо получится сломать металл, либо бетон. Либо и то и другое. Впрочем, есть третий вариант… Фомин внимательно посмотрел на охватившие запястья браслеты наручников.

Каково это – жить без одной руки? Наверное, в разы лучше, чем сдохнуть с двумя руками. Этими мыслями руководствуются врачи, когда решают отпилить пациенту пожираемую гангреной конечность. Сложившаяся же ситуация хуже гангрены. Разговоры, происходящие в заброшенных зданиях, обычно заканчиваются очень плохо для тех, кого приковывают к батарее. Старая добрая ментовская премудрость – из тех примет, что всегда сбываются.

Голоса на улице – негромкие, приглушенные. Значит, они не так далеко от цивилизованных мест? Может, имеет смысл покричать? А с другой стороны, даже если до ближайшего жилья – сто километров, люди, обделывающие ночью темные дела, предпочтут говорить тихо, не привлекая внимания.

Никаких криков. По крайней мере, при них.

Шаги и голоса переместились в здание, гулко отдавались от стен. Фомин, затаив дыхание, прислушивался, но не мог разобрать ни слова, мешала своеобразная акустика этого места.

Впрочем, голоса почти сразу умолкли. Фомин ждал, уставившись на пустую дверную арку. Бледный луч светодиодного фонаря скользнул в комнату. Вслед за лучом вошел уже знакомый мужик в куртке – тот, что спрашивал закурить. А уже следом за ним – видимо, начальство.

Мужчина в коротком пальто с поднятым воротником остановился напротив Фомина, которому второй отморозок светил прямо в лицо. Стоял молча, держа руки в карманах, будто давал себя рассмотреть. А может, ждал, пока Фомин что-нибудь спросит.

Не дождался. Жестом велел подручному опустить фонарь.

– Ну, здравствуй, Михаил Федорович.

Фомин молчал. Пытался понять, что это было. Попытка шокировать его тем, что похитителям известно имя-отчество? Так дураку понятно, что ловили не случайного прохожего. И коли уж Фомин здесь, прикован наручниками к батарее, то это самым непосредственным образом связано с его именем.

Или все же он должен узнать этого хрена?

– Помнишь меня, мразь?

Фомин опять предпочел промолчать. Этот, в пальто, быстро завелся. Не похож на матерого профи, который каждую неделю выносит хладнокровные приговоры тем, кто перебежал ему дорожку. Если судьба умереть сейчас – пусть так. Если же нет – пусть мужик поболтает. Ему наверняка до зарезу хочется говорить. Он, может, не один день репетировал речь, и испортить ее сейчас – верх неблагоразумия.

– Выйди, – велел «пальто» своему подручному.

– Уверен?

– Да. На улице постой.

Мужик в кожаной куртке, пожав плечами, двинулся к выходу.

– Зови, если понадоблюсь, – бросил напоследок.

Ну вот, теперь уж точно пришло время откровенной беседы. Лишние уши устранены, значит, дело очень личное.

– Так и знал, что обделаешься, когда самого прижмут, – продолжал этот, в пальто. – Думал, что ты неуязвим, да? Как хорошо устроился, как прекрасно все продумал! Ночью – резал людей, днем – изображал расследование! В глаза мне, сука, смотрел! – Он ткнул пальцем в Фомина, будто надеялся пронзить его так на расстоянии. – А теперь что? Заскучал на пенсии, решил тряхнуть стариной? Да только вот зря ты, наглая мразь, приперся за покупками в мой магазин!

– Ты вообще кто? – спросил Фомин, решив, что настал подходящий момент для диалога.

Вместо ответа мужик вытащил из кармана вторую руку и что-то бросил в Фомина. Это что-то врезалось в колено и упало рядом, издав безобидный пластиковый звук. Фомин скосил взгляд и почувствовал, как волосы начинают самопроизвольно шевелиться на голове. Все было гораздо хуже, чем он предполагал.

На грязном полу рядом с ним лежали доисторические часы-пейджер. Мертвые, с пустым экраном, вероятно, даже без батарейки. Но – знакомые до дрожи.

Глава 19

После душа, завернувшись в гостиничный халат, который оказался на удивление уютным, Вероника выскользнула из своего номера и постучалась к Тимофею. Он открыл сразу, будто под дверью ждал.

– Заходи, – бросил не глядя и вернулся к ноутбуку.

Вероника послушно вошла и закрыла дверь.

– Ну, что нарыл? – спросила она. – Не зря я своей девичьей честью рисковала?

Тимофей покосился на нее, однако от комментариев воздержался. А жаль. Иногда все-таки хотелось услышать от него хоть что-то, выдающее живого человека, а не биоробота, который без программы – просто кукла из плоти и крови, и сам это прекрасно понимает.

– Во-первых, – сказал он, – у меня наконец-то есть внешний вид этих часов. – Тимофей вывел изображения на экран. – Точь-в-точь такие же, как на снимке того пацана.

– Так. – Вероника наклонилась к экрану, потом плюхнулась на кровать рядом с Тимофеем, бесцеремонно толкнув его бедром. Тот подвинулся. – Значит, имитатор – человек ответственный и дотошный. Ну и имеющий доступ к материалам следствия. Либо он знал убийцу. Либо он – кто-то из тех, кто находил тела.

Тимофей медленно повернул голову и смотрел на Веронику все время, пока она фонтанировала гипотезами. Потом вежливо поинтересовался:

– Ты закончила?

– Разминку – да, – весело огрызнулась Вероника. – Теперь могу начинать.

– Убийцу поймали.

– Да ты че? – вырвалось у Вероники. – Серьезно?

– Согласно материалам дела – да. Вот, погляди.

С экрана смотрел страшный, как сама смерть, парень. На глаз ему было лет двадцать семь. Качество исходного фото было не ахти, и пересъемка на смартфон ситуацию не улучшила. Но все же Веронике сделалось не по себе. Она опустила взгляд на подпись.

– Черненко Анатолий Сергеевич…

– И вот про него в Сети достаточно материалов, – сказал Тимофей.

Его пальцы забегали по клавиатуре, застучали по тачпаду.

– Личность известная, маньяк и диагностированный