Антон Леонтьев - Венец творения Страница 37

Перед ней лежал тускло поблескивавший нож. Большой. Острый. Женя взяла его и, ощутив вдруг прилив сил, повернулась. И пусть из подвала лезет кто угодно. Даже сам первый граф Бальзуев-Мухин, умерший сто пятьдесят или даже больше лет назад. Или столь обожаемый им Повелитель мух! Или даже нечто странное, демонообразное, живущее в подвале!

Это ее дом! И всех — и графа, и повелителя, и его сынка с белесым личиком — она разделает под орех! Конечно, в случае последнего существовала вероятность, что нож его не брал, как и все прочее, но даже ему не стоило попадать под руку разъяренной Евгении Кирычевой.

— Вы пришли ко мне в гости? А я вас приглашала? — крикнула она, подскакивая к двери подвала. Ручка двери вдруг прекратила дергаться. — Правильно, не приглашала! Тогда какого, извините, рожна вы сюда претесь? Что, думаете, вам тут красную дорожку расстелили и хлеб с солью подготовили? Спешу вас разочаровать — нет!

Гнев клокотал в ней, заглушая все остальные чувства, даже страх. Она рванула на себя дверь, будучи готовой узреть призрака, беса, лицо покойника или даже рогатую морду самого «хозяина».

Но дверь была все еще заперта. Тогда Женя рванула обратно в кухню, чувствуя, как в ногу ей пребольно впился шуруп, со всей силы отшвырнула его, да так, что он попал в стекло, от чего то жалобно хрустнуло, нашла ключ от подвала и вернулась обратно.

Одним движением руки — дрожь уже давно прошла — она всунула его в замочную скважину. Повернула и с грохотом распахнула дверь.

— Добро пожаловать из ада ко мне в дом! — закричала она. И убедилась, что никого за дверью не было.

Она включила свет и, взглянув вниз, поняла, что и там никто не притаился. Показалось ли ей, или в самом деле в боковом коридоре мелькнула чья-то тень?

Но задор уже прошел, спускаться в подвал и отыскивать незваного гостя она не желала. Даже с острым ножом в руке. Все же, как ни крути, в подвале кто-то обитал, и с этим надо было смириться. Отшвырнув больно впившийся в ногу шуруп куда-то на другую ступеньку, Женя провозгласила:

— В этот раз вам повезло! Но повторяю — больше никаких безобразий! Сидите в подвале и не рыпайтесь! И не суйте свой нос, если он у вас есть, наверх. Иначе мало не покажется!

В этот момент в коридоре что-то мелькнуло — там явно кто-то был! Женя спустилась на одну ступеньку, желая рассмотреть, кто же именно. А потом вдруг почувствовала, что ее нога едет, потому что она наступила на шуруп, который сама же туда запульнула.

Евгения взмахнула руками, видя нависший над ней, зажатый в собственной руке нож. Не хватало только упасть на него и…

А затем она полетела вниз. Все случилось так быстро, что она ничего не успела понять. Затем в спине вспыхнул пучок разрастающейся боли, а Женя увидела, что из темноты подвального коридора к ней что-то бросается — что-то страшное, мало похожее на человека, косматое и уродливое…

Женя распахнула глаза и увидела перед собой лицо Артема. Евгения тяжело вздохнула, понимая, что ей привиделся кошмар — не более того! И не было никакого незваного гостя из подвала, падения на лестнице, жуткого урода, надвигавшегося на нее…

А потом Женя поняла, что находится отнюдь не в своей кровати. И не в кухне. И уж точно не в подвале. И вообще не на Мухиной даче.

— Женюсик, милая моя детка, ты пришла в себя! — вскричал Артем, крепко сжимая ее руку. Женя с удивлением отметила, что у него от слез блестят глаза. Ее муж плакал? Но почему?

Появилась докторша, а вслед за ней в палате — а она в самом деле была в больничной палате! — показалась и Калерия Ильинична Убей-Волк.

— Женечка, вы нас так напугали! — провозгласила она, суя ей под нос огромный букет из разноцветных роз. — Как вас угораздило сверзнуться с лестницы?

Артем быстро произнес:

— Не время сейчас выяснять такие пустяки, Калерия Ильинична! Важнее всего, что Женюсик пришла в себя! Доктор, скажите, с ней все будет в порядке?

Доктор качнула головой, потом, подойдя к Жене, достала что-то, посветила ей в глаза, оттянув веки, велела показать язык, а потом измерила давление. Зашла медсестра, которая принесла несколько листков. Докторша, просмотрев их, стала щупать Жене то руку, то ногу, крутить голову в разные стороны и заставила несколько раз сесть на кровати, а затем снова лечь.

— Не томи же, Маша, скажи, чего нам стоит опасаться! — прервала молчание директриса.

Докторша, явно недовольная тем, что ее прилюдно называют на «ты» и Машей, заявила:

— Ну что же, могу вас успокоить, за исключением пары синяков, травм нет. Анализы тоже хорошие. Даже очень хорошие…

— Так, может быть, внутричерепная гематома? — предположила всезнайка директриса. — Маша, надо делать МРТ! Или старый добрый рентген…

Развернувшись к Калерии Ильиничне, Маша рявкнула:

— Кто здесь завотделением, Каля, ты или все же я? Возьми стул, сядь в угол и помолчи! Иначе придется попросить тебя покинуть палату! Ты же не родственник пациентки, а так, сбоку припека.

Эта тирада ошарашила директрису, она беспрекословно взяла стул, поставила в угол и опустилась на него, ничего не говоря. Только ресницы у нее трепетали, а уголки губ дрожали.

— Сейчас вас осмотрит коллега, заведующий неврологическим отделением. И тогда мы решим, что делать!

Энергичный бородатый тип, первым делом почтительно поздоровавшийся с восседавшей на стуле директрисой, осмотрел Женю, сделал ряд тестов, а потом хохотнул:

— Отлично, отлично! До свадьбы, как говорится, заживет. Хотя, как понимаю, свадьба у вас уже место имела! Ну, так до следующей, в наши-то времена все просто: женился-развелся! Я так уже четыре раза делал!

— Попов, ты нам про свои матримониальные пертурбации не докладывай! Тебе надо было жениться тогда на Петровой из десятого «В» — до сих пор бы по струнке ходил! Скажи лучше, как же МРТ? — все же влезла в разговор директриса. Завотделением был, как выяснилось, когда-то ее учеником. И с доброй улыбкой он пояснил:

— Нет, с учетом ситуации, не стоит. Все рефлексы в норме, но вы правы, ничего исключать нельзя, поэтому предлагаю, чтобы пациентка провела эту ночь у нас. А что касается Петровой, уважаемая Калерия Ильинична, то вы тут в корне не правы. У нас с ней был роман, но…

Артем, не отпуская руки Жени, воскликнул:

— Что значит — с учетом ситуации? Что вы от нас скрываете? У моей жены какие-то внутренние повреждения? Почему вы ничего не предпринимаете? Я тотчас организую доставку в лучшую столичную клинику…

Оба заведующих переглянулись, Артем, чье лицо побледнело, вскочил, вытаскивая из кармана мобильный:

— Женюсик, я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось…

Проявлявшая признаки беспокойства Калерия Ильинична заявила:

— Попов, Маша, что вы от нас скрываете? Чего молчите? Попов, живо говори! Иначе мне придется всему миру поведать, за каким постыдным занятием я тебя тогда в ленинском уголке застала…

Доктор Попов, кашлянув, заявил:

— Ничего не помню, ничего не помню! Не было, не было! Уважаемая Калерия Ильинична, не суетитесь. И вы, достопочтенный супруг, тоже, причин для волнения нет никаких. А есть причины для радости и веселья!

Он взял у коллеги результаты анализов и, улыбаясь во всю бороду, произнес:

— Когда вас, уважаемая Евгения Михайловна, к нам доставили, причем в бессознательном состоянии, да в компании с вашим резвым супругом, не в обиду ему будет сказано, то мы тотчас сделали ряд анализов. Спешу успокоить — падение вам серьезного вреда не нанесло, что, с учетом определенных обстоятельств, более чем отрадно. Отрадно и то, уважаемая Евгения Михайловна, что вы в отдаленном, но с каждой секундой приближающемся будущем станете мамой! А вы, уважаемый супруг, папой!

Женя вздрогнула, чувствуя, как Артем инстинктивно сжал ее ладонь, начиная глуповато улыбаться. Калерия Ильинична вскочила со стула и приоткрыла рот.

— Да, анализ крови однозначно показал: вы беременны, Евгения Михайловна! С чем вас и поздравляю! Я не специалист, но думаю, что примерно четыре-пять недель. Что скажете, коллега?

Артем, хлюпая носом, стал целовать Женю, директриса издала триумфальный клич, даже чопорная заведующая скупо улыбнулась.

И только сама Евгения, положив руку на живот, в котором помещался ее с Артемом ребенок, поняла, что зачала его во время бури, когда они так страстно, по-животному, любили друг друга.

И не исключено, и родит ребенка тоже в бурю. Так, как это и предписано правилами ритуала.

Ритуала появления на свет ребенка сатаны. Ребенка, который будет стоить ей жизни. И случится это все на Мухиной даче!

Дневник Евгении Аксентьевны Рыбкиной, годы 1913–1914

«13 марта 1913 года. И снова мистика цифр. Дата какая-то бравурная, словно Марсом околдованная: 13. III. 13. Миновало уже семьдесят два дня с момента кончины мамочки. Именно она приучила меня вести дневник, именно она купила и подарила мне эту тетрадь в зеленом бархатном переплете! Подарила на мой последний день рождения… Уже тогда она была слаба, ибо доктор сказал, что надежды мало. И что надо ехать в Вену или Берлин к тамошним специалистам. Но что и они, вероятно, ничего поделать не смогут, ибо болезнь уже слишком запущена. Резекция обеих молочных желез ничего мамочке, кроме страданий, не принесла. Ибо cancer [2], эта коварная болезнь с животным именем, уже успел пустить свои клешни по всему телу моей мамочки.