Эдуард Тополь - Лобное место. Роман с будущим Страница 37

– Пошли быстрей, – сказал я Алене. – На Солянке должны быть кафе.

Мы ускорили шаг, чтоб согреться и найти укромное место, откуда по emergency, экстренной связи можно связаться c две тысячи тридцать четвертым годом, с WTTA.

Но и на Солянке не было ни одного кафе! Магазин «Канцтовары» был, сберкасса была, обувной – был, и даже «Гастроном» с муляжными продуктами в пыльных витринах тоже был на углу улицы Забелина. Только за углом этой улицы мы нашли «Пельменную», где от жадности я заказал сразу три порции пельменей на двоих и чайник чая. Но чайниками, оказывается, чай тогда не подавали («Вам тут не чайхана! – сказала толстая продавщица в сером, нет, в серо-буром застиранном халате. – С чего это я вам буду чайники подавать?» И небрежно смахнула в ящик под кассой мой новенький советский рубль, «забыв» дать сдачу – 16 копеек). Так что чай мы получили в граненых стаканах, и он был слегка теплый – не согреешься. Зато пельмени были горячие, ничего не скажешь. Но откусив первый из них, Алена сделала такое лицо! И тут же выложила этот пельмень изо рта в ладошку.

– Извините…

Я понял, что кормить ее можно только в «Национале», «Метрополе» или…

– Пошли! – сказал я решительно и, оставив и чай, и три порции пельменей, под руку вывел ее на улицу. Стоянка такси была совсем рядом, у входа в Ильинский сквер. Мы сели в белую «Волгу» с «шашечками», водитель тут же включил счетчик, я сказал:

– Дом кино на Васильевской.

– Он на Второй Брестской, – поправил меня водитель.

– А нам к входу с Васильевской, тринадцать.

– Значит, в ресторан, – сказал водитель и тронул машину.

Алена, конечно, во все свои васильковые глаза смотрела по сторонам и, отбросив капюшон китайского плаща, крутила огненно-рыжей головой. Но я взял ее за руку:

– Налево, смотри налево…

– А что там? – шепотом спросила она.

– А там у нас Центральный Комитет! Он какое здание занимають! Повкило́метра! – вместо меня ответил ей водитель и бросил мне через плечо: – Приезжая?

– Ну да… – сказал я, дивясь, как близко друг от друга всевластный ЦК КПСС и толпа диссидентов в Серебряническом переулке.

– Я сразу понял, – самодовольно сказал водитель. – Я приезжих враз секу. Она с Литвы, поди?

– Нет, русская, – ответил я на случай, если он вдруг заговорит с ней по-литовски.

– Да? – сказал он почти разочарованно. – Гм… А рыжая, как литовка. А от тут у нас, справа ЦК ВЛКСМ!

– А вы с Украины, – уверенно сказал я, поймав его «от тут». – Звидкыля будэтэ?

– Так с Полтавщины, – легко признался он. – Тилькы давно, з армии у Москве зостався… А тут в нас КГБ и памятник Дзержинскому, бачитэ?

Алена вздрогнула и даже рот открыла, увидев огромный серый памятник Дзержинского на площади перед зданием Комитета государственной безопасности, украшенным пятиэтажными вертикальными кумачовыми транспарантами «СЛАВА КПСС!», «КГБ – ЩИТ И МЕЧ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ» и «НАРОД И ПАРТИЯ ЕДИНЫ». Точно такие же транспаранты, только горизонтальные и с призывами ударным трудом встретить 61-ю годовщину Октября, висели вдоль всего фасада «Детского мира», а у его центрального входа, на гранитных ступеньках и дальше вдоль тротуара тянулась длинная темная очередь – наверное, за финским или польским детским бельем.

Так мы и ехали – с Лубянки, ой, простите, с улицы Дзержинского на Кузнецкий Мост, потом – Столешников переулок и, наконец, на Тверскую, то есть на улицу Горького. Водитель с явным удовольствием «балакав на украинской мови», а я демонстрировал свой небольшой запас украинских слов, усвоенных во время киносъемок во Львове. И хотя улица Горького тоже была залеплена призывами «МИРУ – МИР!», «УХОДЯ, ГАСИТЕ СВЕТ!» и «ВЫПОЛНИМ ПЯТИЛЕТКУ В ЧЕТЫРЕ ГОДА!», а также гигантскими портретами Брежнева, Косыгина, Устинова, Суслова и всех остальных членов Политбюро, Алена здесь как-то успокоилась. Зато я напрягся, когда на площади Маяковского водитель вдруг сделал крутой левый поворот – я чуть было не крикнул ему «Куда?!» и лишь в последний миг заметил на углу Горького и Большой Садовой будку-стакан с милиционером и светофор с зеленой стрелкой. Оказывается, в те годы на площади Маяковского был левый поворот!

– Семьдесят копеек! – сказал водитель, выключив счетчик у Союза кинематографистов и бокового входа в Дом кино.

Я дал ему рубль и сказал по-барски:

– Сдачи нэ трэба!

– Дякую, – ответил он.

10

Юная Лариса Ивановна – стройная сдобная блондинка с большим бюстом под белоснежным передником и с крутыми бедрами под синей юбкой в обтяжку – подошла к нашему столику с блокнотиком в руках:

– Вы уже выбрали?

Конечно, я мог сказать, что не только я, а сам Георгий Данелия, сидевший у окна с Вахтангом Кикабидзе, уже выбрал ее для своего «Мимино», который со всех экранов будет десятилетиями возглашать на всю страну: «Ларису Ивановну хочу!» Но как я уже сказал, мы с Аленой подписали контракт, по которому ни при каких условиях не имеем права вмешиваться не только в ход исторических или политических событий, но даже в мелкие инциденты. И потому, глядя в объемное меню, я скромно сказал:

– Два куриных супа с лапшой, два шашлыка по-карски и кофе по-восточному, если можно.

– А пить что будете? – спросила Лариса Ивановна.

– Пить… – Я посмотрел на Алену, она упредительно сделала большие глаза, но мы были с холодной и промозглой улицы, и я расхрабрился: – Сто пятьдесят «Столичной»!

– На двоих? – удивилась Лариса Ивановна.

– Двести, – сказал я.

– И селедочку с картошкой? – подсказала она.

– Да. А есть «Нарзан»?

– Конечно. И «Нарзан», и «Боржоми», всё есть.

– Спасибо…

Я стал жадно рассматривать зал, пытаясь опознать в юных лицах за столиками будущих знаменитостей и классиков нашего кино. Вот вдвоем с какой-то актрисой сидит совсем молодой и тощий гений-оператор Георгий Рерберг, он с Кончаловским уже снял два великолепных фильма – «Первый учитель» и «История Аси Клячкиной», а потом снимет «Дворянское гнездо» Михалкову, «Звездопад» Таланкину и «Мелодии белой ночи» Соловьеву. На съемках «Зеркала» у него будет конфликт с Тарковским, они разойдутся почти врагами, и фильм переснимет Княжинский. Зато Рерберга утешит актриса Валентина Титова, которая уйдет к нему от Владимира Басова…

Все-таки «прикольно» смотреть на людей, зная их будущее!

А вот и Юрий Нагибин – пятидесятилетний, в прекрасном джинсовом пиджаке и небесного цвета импортной рубашке – пьет кофе и что-то правит в машинописных страницах. Наверное, он только что из Италии, где вместе с итальянскими сценаристами пишет сценарий «Красной палатки» для Михаила Калатозова. Или Калатозов уже снимает эту «Палатку», а Нагибин правит свой следующий сценарий «Чайковский»? Ах, если бы я не читал его дневники, изданные в 1996-м, я бы никогда не подумал, что этот седой импозантный красавец, сочинивший оглушительно успешный фильм «Председатель» и теперь явно напоказ демонстрирующий киношной братии свои международные успехи, всю жизнь занимался самоедством, уже перенес инфаркт, страдает запоями, геморроем и предстательной железой и, панически боясь умереть, доживет до 1994 года! Примечательно его признание в дневнике о том, как, поступая во ВГИК, он дико завидовал Алексею Каплеру, точнее, его модному пиджаку, а теперь на зависть советским коллегам сам сидит тут в модной импортной джинсе. И это при том, что сценарии он, по его дневниковым записям, писал чуть ли не левой рукой и для денег, а правой соревновался в прозе с Буниным…

Несмотря на дневное время, почти весь ресторан бы заполнен сегодняшними, 1968 года, и будущими киношными знаменитостями, поскольку, как сказала мне гардеробщица в раздевалке на первом этаже, «Так октябрь же ж! Сёдни в Белом зале Пленум к Седьмому ноября!» То есть сегодня, когда советские танки все еще в Праге, когда в Серебряническом переулке судят семь смельчаков – единственных из двухсот сорока миллионов советских людей открыто выступивших против этой оккупации, когда в Англии «Битлы» записывают «Белый альбом», а американцы готовят к запуску «Аполлон-7» с людьми на борту, Союз советских кинематографистов рапортует правительству о фильмах, которые сняты специально «к великой дате – Седьмому ноября»…

Впрочем, те, кто смылся из Белого зала с этого пленума, вряд ли сделали что-то к этой годовщине. Вот еще один гений-оператор Княжинский (как его звать?) – он уже снял «Город мастеров» и «Я родом из детства», а снимет «Я и ты» Ларисе Шепитько, «Осень» Андрею Смирнову, «Сталкер» и «Зеркало» Андрею Тарковскому. Но с кем это он? Со школьницей? Господи, нет, это же обворожительно юная Печерникова из «Доживем до понедельника» – та самая, о которой рассказывал Мастер!

А вот и два молодых кавказца – Рустам Ибрагимбеков и Юлий Гусман. А рядом с ними, за соседним столиком сам Андрей Тарковский с Ларисой Шепитько и Элемом Климовым, и я слышу, как Тарковский им говорит: