Наталья Солнцева - Принцесса из Шанхая Страница 37

– Я против! – возразил Смирнов. – Ведите себя с Альбертом Юрьевичем, как ни в чем не бывало. Не сторонитесь его, этим вы только насторожите человека. Пусть события развиваются своим чередом.

– Я… боюсь его. Боюсь всех!

– Не стоит. Если бы вас собирались убить, это бы сделали еще в Ушуме.

* * *

Стелла в глубокой задумчивости вышла из чайной «У Петровны». Она не замечала сырого, порывистого ветра, не глядела под ноги, ступая прямо по лужам.

– Так вот оно, что! – шептала женщина. – Ах, Павел, Павел! Какой же ты идиот! Она просто водит тебя за нос, дурачок. А ты… ради этой дряни бросил семью, отказался от единственного сына! Помнишь, как мы с тобой стояли у его кроватки, мечтали о его будущем, строили планы?

По впалым, пергаментным щекам Стеллы текли слезы бессильной ярости. Неужели ничего нельзя предпринять? Не может быть! Она найдет способ остановить этот кошмар.

– Я что-нибудь придумаю… обязательно…

Бывшая жена Треусова брела по улице, не разбирая дороги, ошеломленная и взвинченная до предела. Теперь она выследила эту сучку! Эти грязные элегантные шлюхи за все ответят!

Стелла уже забыла, как едва ли не в первый год брака разочаровалась в муже, как навязчиво пыталась помочь ему сделать карьеру, потом день за днем пилила его за неспособность вести бизнес, за неумение поставить дело на широкую ногу. Она не обращала внимания на его достижения, подтверждением которых служили фирма «Кречет» и филиалы, – и видела только промахи и недостатки. Она воспитывала сына в глубоком презрении и неуважении к отцу, изливала мальчику свои страдания, во всем обвиняя Треусова. Она жила в ненависти к супругу, считая его причиной собственных неудач. Она давно потеряла женственность и привлекательность, перестала испытывать влечение к Павлу, – злость иссушила ее, отравила кровь в ее жилах. Развод послужил апофеозом сего затянувшегося фарса, в который превратилась их семейная жизнь. Но и после развода Стелла не могла успокоиться. Отомстить Треусову, воздать ему по заслугам стало смыслом ее существования. Она все помыслы подчинила этой вожделенной цели, направила на нее все силы. Теперь, кажется, она как никогда близка к осуществлению своего замысла.

Втайне Стелла надеялась, – да что там! – была уверена в возвращении Треусова. Куда он денется? Прибежит, как миленький, приползет, на коленях будет просить прощения, умолять жену сохранить семью. То, что супруг не первый год изменяет ей, оказалось для Стеллы громом среди ясного неба. У Павла была другая женщина, с которой он предавался любовным утехам, самому пошлому разврату, а затем приходил в дом и ложился в супружескую постель. Как он смел?

– Я была слепа! Слепа и глуха как сонная тетеря! – сокрушалась она. И если не рвала на себе волосы, то только потому, что они и так почти вылезли. – Такое подлое, циничное предательство простить нельзя!

Стелла не напрасно сутками напролет, в холод, снег и дождь, дежурила то у дома, то у офиса бывшего мужа. Она выследила-таки его любовницу и уже готовилась устроить этим «голубкам» грандиозный скандал, как судьба преподнесла ей сюрприз. Не воспользоваться открывающимися возможностями было бы глупо. А Стелла чрезвычайно ценила свой ум, умение плести интриги и извлекать выгоду из чужих промахов.

– Вы у меня попляшете! – шептала она, шагая в мокрых сапожках по залитому водой тротуару. – Я вам покажу, как отбивать чужих мужей!

Она всегда говорила и думала о людях во множественном числе – «вам», «вас» – она не признавала в них индивидуальности, воспринимая не каждого в отдельности, а безликую массу. Сейчас все женщины вдруг стали ее злейшими врагами. Истребить их коварное, ничтожное племя, – вот, чего она жаждала всей своей измученной душой.

Остановившись у уличного таксофона, Стелла сначала не сообразила, зачем она это сделала. Нужная мысль пришла сама собой, и руки Стеллы нырнули в сумочку. Порывшись в ней, женщина вытащила на свет маленький блокнотик с адресами и телефонами.

– Вот вы у меня где! – сжав костлявый кулачок, процедила она сквозь зубы.

На город опускались сизые промозглые сумерки. Зажигались огни и окна, расплывались в тумане, подсвечивая фасады домов мрачной радугой желтого, синеватого и красного. Стелла набрала нужный номер, хищно оскалившись, приникла к трубке.

– Алло? С кем я говорю? – изменив голос, спросила она.

Ответ удовлетворил ее, заставил сладостно содрогнуться от предчувствия чужой агонии. Почему только ей приходится страдать? Она готова поделиться этим славным и полезным, по мнению церкви, ощущением, с другими. Пусть и для них откроются врата рая.

– Страдания очищают душу! – ехидно произнесла она в трубку. – Пришла пора искупать грехи!

– Кто это? – напряженно зазвенел женский голос.

– Голубь! – воскликнула Стелла. – Принес благую весть! Я о тебе все знаю, дорогуша. И о твоей подружке тоже. Ваши темные делишки вылезли наружу. Если захочу, раскрою тайну твоему мужчине. Боюсь, у тебя возникла проблема, милая.

– Какая проблема? – вяло трепыхнулся голос в трубке. – О чем вы?

– Мне нужны деньги, – твердо, напористо произнесла Стелла. – Много денег. Тогда, возможно, я не стану беспокоить такого важного человека, как…

Она сделала паузу.

– Я вас не понимаю… – выдохнул голос.

– Отлично понимаешь, девочка! Ха-ха! Как насчет чая? Ты какой предпочитаешь? Черный с лимоном или зеленый по-китайски? «У Петровны» подают на любой вкус.

– Сколько? Назовите сумму, – поник голос. – У меня ограниченный доход.

«Спеклась, красавица! – возликовала Стелла, задрожала от возбуждения. – Готова!»

– Для начала… пять тысяч зеленых, – небрежно бросила она. – А там посмотрим. Не принесешь в указанный срок, включу счетчик.

– Когда, где?

– Спешка – признак дурного тона, – хихикнула Стелла. – Не торопись. Жди звонка.

Она повесила трубку, чувствуя прилив счастья, вкус которого она уже подзабыла. Не останавливаясь на достигнутом, Стелла набрала другой номер, и снова повезло – ответила та, что была ей нужна. Состоялся разговор, как две капли воды похожий на первый, с тем же результатом.

– Я вам покажу, где раки зимуют! – неслышно пропела бывшая жена Треусова, сияя. – Вы у меня узнаете, почем фунт лиха!

Она не шла – плыла по тротуару, не обращая внимания на промокшие ноги, на холод, на брызги, летящие из-под колес проезжающих машин…

ГЛАВА 17

Ростовцев сидел в своем комфортабельном рабочем кабинете, обдумывал предстоящую вечеринку: одним выстрелом он собирался убить двух зайцев: помириться с Альбиной и проверить, насколько искренне она любит его. Необходимо тщательно изучить характер женщины, которую берешь в жены: дабы избежать неприятных открытий в будущем.

Впрочем, в последний момент Ростовцев мог изменить все. Он еще не решил, как именно поступит.

«Не обманывай себя, – нашептывало второе “я” Альберта. – Какая любовь? Забытое, патриархальное чувство, чуть-чуть смешное, слегка романтическое. Времена любовных серенад, сентиментальных вздохов и роковых страстей канули в Лету. Твоя невеста, Алек, – такая же расчетливая, смазанная дорогим маслом машина, как и ты сам. У нее современный дизайн и напичканное полезными программами нутро».

«Вот я и попробую запустить в ее программы вирус! – запальчиво возражал Ростовцев. – Проверю, хотя бы, системы защиты: достаточно ли они прочны?»

«Неблагодарное занятие, друг мой. Найди себе развлечение поинтереснее».

«Это зависит от Луны. Ее лицо, покрытое серебристым, мистическим флёром заставляет мое сердце биться быстрее… зовет меня в черные дали, полные звезд. Без ее магнетического ока я становлюсь обычным среднестатистическим жителем большого и шумного города. Моя дневная жизнь на виду, тогда как по-настоящему я существую только в ночи».

«Молчи! Тсс-сс-с-с… Никто не должен этого слышать».

«Наш диалог беззвучен, – смеялся Ростовцев. – Надеюсь, ты не забыл?

Странные мысли посещали его все чаще, все настойчивее проникали за плотно закрытую дверь между миром людей и обителью химер, где Альберт заточил свое прошлое, свои чувства, все то, чем он отличался от других. Днем ему приходилось играть роль делового человека, успешного предпринимателя, светского льва… ночь давала ему возможность становиться самим собой. Вторая, темная его часть, была погружена в иную вселенную: подсознательного и непознанного. На залитой огнями сцене хорошие и плохие мальчики вели между собой вечную, нескончаемую дуэль добра и зла, которая, по сути, и является жизнью. За кулисами, в темноте, никому не видимый, посмеивался, потирал руки и наслаждался происходящим истинный виновник торжества… Ростовцев всегда ему завидовал! Вот кому он желал бы подражать и даже пытался это делать. Он хотел быть автором, являясь одновременно героем и злодеем – обоими сразу! – он стремился изменять ход событий, а не слепо и послушно следовать им. Иногда ему казалось, что он играет одну и ту же пьесу – раз за разом… действие за действием, акт за актом, – предчувствуя, предвкушая или… вспоминая финал? Он раскланивался, уходил, получал аплодисменты или свистки зрителей, снова возвращался и… все шло своим чередом: знакомые лица, знакомые события, знакомая развязка. Его воображение металось в поисках свободы и не находило ее, повсюду натыкаясь на знакомые прутья клетки – железной или золотой – на ограничения и тупики, на повторение сюжета.