Марина Серова - Танго Мотылька Страница 37

– Просто все отложилось в нужных местах, – вставил Геннадий, показывая бицепсы, при этом подмигивая мне.

Никита и Людмила переглянулись и рассмеялись. Я некоторое время просто улыбалась, потом присоединилась к общему хохоту.

Геннадий познакомил нас, как только Людмиле удалось задуманное. Она оказалась почти такой, как я ее и представляла. Невысокая блондинка с «соблазнительным» пухленьким телом. Самым примечательным в ней были глаза. Зеленые, как первая листва, чистые, как у ребенка, смотрели они спокойно, с некоторой умудренной снисходительностью, так, как некоторые дети смотрят на взрослых «ну, и что они затеяли на этот раз?». Она всем своим видом олицетворяла полное и бесповоротное счастье.

Протянув Никите руку, она мило покраснела от волнения. Никита широко улыбнулся и, заключив ее в свои медвежьи объятия, звучно чмокнул в щеку.

– Привет, Мотылек! Вот ты, оказывается, какой, цветочек аленькой!

– Да уж, вот такой! – улыбнулась она, и контакт был налажен.

Мы с Геннадием понимающе переглянулись, он с улыбкой пригласил меня присесть. Выбрав себе место, разумеется, кресло, я уселась и огляделась. Геннадий плюхнулся в кресло рядом и с кряхтеньем вытянул ноги. В прошлый раз эту комнату я видела мельком, но все же в ней что-то изменилось. Через какое-то время я поняла, что меня навело на эту мысль. У стены, там, где раньше висел пейзаж, стоял новый шкаф. А рядом стояла стойка с дисками. Именно они и привлекли мое внимание. Это были диски Петра Ивановича. А в шкафу стояли его книги и альбомы.

– К нам приезжал молодой человек, Святослав. Он привез все это.

Я кивнула. Видимо, его попросила Евгения Ильинична. Сама она вряд ли бы решилась поехать сюда, а тянуть с передачей наследства ей не хотелось.

Ее можно понять: любимый племянник, гордость семьи, и вдруг убийца. И не кого-нибудь, а ее собственного мужа. И все это из-за чертовой столетней бумажки. Конечно, первой ее трезвой мыслью было избавиться от всего этого. Всего того, что раньше олицетворяло память о ее муже, а теперь виделось причиной его гибели.

– Я дам номер человека, который разбирается в марках и может дать толковый совет. К тому же он очень хороший человек. И скорее всего он готов душу продать за то, чтобы увидеть коллекцию Кускова.

Геннадий невесело усмехнулся. Потом внимательно посмотрел на меня и задал вопрос.

– Ручаетесь за него?

– За него, да. Это просто безобидный коллекционер, обожающий шоколадные тортики. Людмиле ничего не грозит с его стороны, кроме того, вам будет неплохо узнать, насколько опасное богатство вы приютили.

– Это да.

Прозвучала негромкая трель звонка. Людмила поспешила в прихожую.

– Родители, – пояснил Геннадий и поднялся встречать гостей.

Шумное и радостное встречание перетекло в гостиную, где нас всех представили друг другу. Половину гостей я уже знала. Женскую половину. Это были подруги Людмилы, с которыми я уже встречалась, и ее мама, а остальную часть составляли мужья. Стайка подруг светилась радостью, щебеча вокруг счастливицы, мужская половина сдержанно похлопывала Геннадия по плечу. Это был один из странных общеизвестных ритуалов, принятых в мужском обществе. Понять его нетрудно, но чтобы ощутить важность священнодействия, необходимо одно малюсенькое условие. Наличие всего одной Y-хромосомы.

Первое знакомство состоялось, гости потянулись к столу, где знакомство должно было продолжиться и укрепиться в сознании.

Празднество пошло своим чередом. Тосты за счастье молодых, поздравления, пожелания, вручение подарков.

– Минуту внимания! – Геннадий поднялся и постучал по своему фужеру ложечкой.

Интересно, как он умудряется не крошить хрусталь в пыль своими ручищами?

– Все мы здесь собрались отметить очень важное для нас с Людмилой событие.

При этих словах Людмила улыбнулась.

– Я хочу произнести тост не за любовь, а за дружбу.

За столом воцарилась тишина. Все повернулись к Геннадию.

– Я хочу сказать вам всем и в отдельности каждому из вас большое спасибо за то, что вы сегодня с нами. За то, что для вас это тоже важное событие.

За друзей пили стоя, как и за любовь, и за родителей, и за будущих детей… Потом нам просто надоело садиться и вставать, и мы пили стоя за все. Никита зорким взглядом ревностно следил за тем, что я ем и сколько. Миссис Хадсон на страже. Я прямо слышала его слегка хриплое ворчливое бормотание: а ведь мои пирожки она не ест в таких количествах…

Эта мысль вызвала у меня улыбку. Впрочем, не только у меня. В какой-то момент я поймала все понимающий взгляд Людмилы и рассмеялась. Людмила же подмигнула мне, а потом указала на дверь.

Все понятно, естественно, она хотела поговорить со мной наедине. Когда я поднималась, чтобы выйти вслед за ней, я поймала еще один взгляд. На меня смотрела Валентина Ильинична, мама Люды. В ее взгляде читался страх. Страх за свою тайну. Я ей заговорщицки подмигнула.

Людмила встретила меня на кухне. Она предложила мне присесть под форточкой, поставила передо мной пепельницу и уселась рядом.

– Расскажите мне все, – тихо попросила она.

Я рассказала. Естественно, при объяснении факта наследования я привела ей версию Евгении Ильиничны.

– Боже мой, и все это из-за марки?

– Да, из-за нее. Вам, как вы должны понимать, еще повезло.

– Я еще и Никиту сюда втянула, – вздохнула Людмила.

– Ну да, а он меня. – Я улыбнулась. – Все хорошо, что хорошо кончается.

– А что он был за человек?

– Очень хороший. Могу дать почитать о нем статью.

Мне, кстати, ее еще нужно написать, ведь я обещала послать ее в школу.

– Давайте, конечно.

– Что тут за посиделки? – на кухне появился Никита, его цепкий взгляд оценил ситуацию.

– У нас тут свои женские дела. – Людмила со смехом хлопнула его по плечу.

– Что за дела? – спросил Геннадий, который проследовал на кухню вслед за Никитой.

– Я пытаю Таню. Вы все так трясетесь надо мной, что я никогда бы не узнала правду. Вот я и приперла Татьяну к стенке, чтобы она мне все рассказала до того, как ты предупредишь ее ничего мне не говорить.

– Рассказывать-то немного, на самом деле. Я сегодня говорила со следователем, Филиппова еще не поймали. Отхватил мерзавец бесценную бумажку с кровавой историей и греет пузо где-нибудь в жарких странах.

– Может, и не греет, – как-то хищно ухмыльнулся Геннадий.

Выражение его лица меня слегка озадачило.

Вспомнились слова Владимира Леонидовича: был человек и исчез.

А потом слова подруг Людмилы о том, что Геннадий ради нее даже на убийство пойдет.

– А я вот тебе кое-что принес, – Никита протянул руку и вручил Людмиле конверт.

– Тот самый? – удивленно спросила она. Никита самодовольно кивнул.

Геннадий непонимающе посмотрел на меня, потом перевел взгляд на конверт.

Людмила же ловким движением руки его вскрыла и достала оттуда другой, сложенный пополам.

– Это я получила по почте и была слегка озадачена. Ты говорил, что у тебя есть хорошие знакомые…

– Почему оно тебя озадачило? – Геннадий выхватил конверт из ее рук и открыл.

– Потому что он пустой.

– А почему ты мне ничего не сказала?

– Потому что захотела заиметь маленький секретик.

– Ого, а получилось так, что он тебя чуть не поимел, и Никиту за компанию.

Я наблюдала за их перепалкой, а сама внимательно следила за конвертом, кочующим из рук в руки.

Пустой? Конверт?

Марки приклеивают на конверты.

– Дайте-ка мне.

Он тут же оказался у меня. Я не стала заглядывать внутрь, как это делали все. Вместо этого я пригляделась к самому конверту. Обыкновенный, самый что ни на есть.

– Холмс? – Никита заглянул через мое плечо.

– Бинго! – воскликнула я, глядя на красную марку стоимостью пять копеек.

Это была действительно она, марка Котельнического уезда.

О да, она и в самом деле существует. Сергей Григорьевич будет вне себя от счастья.

– Значит, он исчез в никуда и совершенно ни с чем.

– Туда ему и дорога, – весомо заметил Геннадий.

Эпилог

Я медленно выпорхнула из своей раскрашенной «девятки». Поймала пару удивленных взглядов, в ответ на которые только криво усмехнулась.

Я знала, какой она производит эффект, особенно если стоять настолько близко, что можно прочесть надписи.

Но дело было не только в ней. Сегодня я выглядела если не на двадцать миллионов долларов, то на парочку точно. А вместе с машиной мы выглядели так же комично, как подруги Людмилы в плюшевых халатах и вечернем макияже. Никита лично принял участие в моей маленькой вендетте, когда понял, что и почему я затеяла. Даже слишком активное участие, я бы сказала. Слишком уж заинтересованно он к этому отнесся.

Я вспомнила несколько бесконечных часов, проведенных в жарких спорах и бесконечных переодеваниях в душных кабинках. В смысле, первые два часа я пыталась спорить с Никитой, потом бросила это неблагодарное дело. Впоследствии я отомстила ему, затащив в отдел мужской одежды. Но мои надежды не оправдались, потому что он переносил бесконечные переодевания даже не стойко, а почти с удовольствием.