Джеймс Чейз - С/С том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд Страница 37

Она коротко взглянула на него. «Вот и еще один Джерри!» — подумала она. Это был привлекательный юноша с длинными волосами, ниспадавшими на плечи. У него было загорелое лицо со впалыми щеками, словно он плохо питался. Когда он брал сигарету, она увидела, насколько грязные у него руки. От него несло запахом давно не мытого тела.

Они разговорились. Когда он перестал стесняться, то заговорил точь-в-точь, как Джерри: глупо и наивно, как и вся молодежь. О социальном равенстве и тому подобной чепухе. Копия Джерри. Все сломать, но никаких конструктивных предложений.

По мере того как автобус мчал по автостраде, она успокаивалась и думала. Если его хорошенько вымыть и накормить, это все, что он хочет. Может ли она что-то сделать для него? У него добрые глаза.

Когда они приехали в Лос-Анджелес, она предложила вместе поехать в отель. Он некоторое время смотрел на нее, потом улыбнулся. Она заметила, каким жадным взглядом он смотрит на нее, и почувствовала волнение в крови.

Когда они вместе подошли к конторке дежурного администратора придорожного отеля, ей казалось, что рядом шагает Джерри.

Бромхид вернулся в свою комнату. Открыв бутылку пива, он вылил его в бокал и, усевшись в кресло, погрузился в размышления.

Он снова у исходной точки!

Что ж, могло быть и хуже. Придется в будущем довольствоваться скромной жизнью. Мечты о коттедже в Кармеле так и останутся мечтами. Старая леди живет последние годы. Когда она умрет, он будет иметь пятнадцать тысяч годового дохода. Так что он мог надеяться на скромное будущее.

Вдруг он вспомнил о Солли Марксе. При этой мысли он даже вскочил с кресла. Ведь у адвоката расписки на тридцать две тысячи долларов! Немыслимая сумма! Он вспомнил слова Маркса: «У меня имеются прекрасные ребята, которые выколотят любой долг…»

Перспектива быть обработанным одним из этих гангстеров мало улыбалась Бромхиду, но главное достоинство бывшего фальшивомонетчика состояло в том, что он никогда не впадал в панику. Это много раз выручало его. Он сидел некоторое время, потягивая пино, пока не пришел к правильному решению. Сняв трубку, он набрал номер Солли Маркса. Тот как раз собрался отобедать.

— Это Джек, — сказал он, едва узнал голос Солли. — Надо поговорить. Я звоню из отеля.

Он слышал тяжелое дыхание Солли.

— Мне очень жаль вашего парня, — сказал Маркс. — Он сгорел в своей комнате. Это не моя вина. Я потерял доходный дом на этом деле.

— Мне тоже очень жаль. — Бромхид сделал паузу, затем продолжал: — Без этого мальчика, Солли, вся операция пошла насмарку. Я звоню только для того, чтобы сказать: можете разорвать мои долговые расписки.

— Таких вещей я никогда не делаю, — сухо заметил Маркс. — Вы заплатите или же вас возьмут в оборот мои люди.

— Вы не сделаете этого, и вот почему. Должен сказать, что я взял страховой полис, застраховав таким образом свою жизнь.

Последовала долгая пауза, на протяжении которой Маркс обдумывал услышанную информацию.

— Что это значит? — наконец спросил он.

— Только то, что вы можете совершенно спокойно разорвать мои расписки. Я все потерял на этом деле, почему бы и вам не понести убытки.

— Вы так думаете? — насмешливо спросил Маркс.

— Именно. А теперь послушайте, что я вам скажу. Вы помните Гарри Миллера?

— Гарри Миллер? — удивленные нотки появились в голосе Солли. — Я слышал о нем.

— А кто о нем не слышал, — Бромхид отпил пива и поставил бокал на столик. — Случайно мы с Гарри хорошие друзья… Как-то я спас ему жизнь. И он очень хочет отплатить мне той же монетой. В этом отношении он чертовски щепетилен. Я как-то рассказал ему о твоих головорезах, он был очень не доволен. Он сказал, что, если вдруг что-нибудь со мной случится, он обязательно расплатится с обидчиком. И той же монетой… Думаю, нет необходимости выражаться более ясно.

Наступило продолжительное молчание, затем Солли сказал дрожащим голосом:

— Я не понимаю, о чем вы говорите, Джек. Кто говорил, что с вами что-нибудь должно случиться?

— Все может случиться, — философски заметил Бромхид. — Так ты разорвешь мои долговые расписки?

— Если у вас нет денег, то на кой черт они мне нужны.

— Совершенно верно. О’кей, Солли… Желаю вам больше удачи в будущих сделках.

Так как миссис Морели-Джонсон не ждала его раньше пяти часов дня, он решил пригласить Гарри Миллера на обед. Да и надо было обезопасить себя от притязаний Маркса.

Во время поездки Бромхид думал о своем будущем. Он, Гарри и Маркс — все они находятся в пожилом возрасте. Если Гарри умрет первым, он (Бромхид) может вступить в полосу очень больших неприятностей. Он знал, что Маркс никогда ничего не забывает. Если Маркс умрет первым, у него больше не будет волнений за свою жизнь. Но если умрет первым он, все его проблемы будут разрешены.

Итак, вся его жизнь целиком будет зависеть от того, как долго проживет Гарри. Перспективы, конечно, не очень радужные, но с ними придется примириться.

Без нескольких минут три Петтерсон вошел в холл отеля «Плаза-Бич». При себе он имел коробку с мармеладом, который, как он знал, очень любила миссис Морели-Джонсон. Когда он направился к лифту, Джордж, дежурный портье, преградил ему путь.

— Извините, мистер Петтерсон… Мистер Ласси хотел бы перекинуться с вами парой слов.

— Позже, — сурово сказал Петтерсон. — У меня назначена встреча с миссис Морели-Джонсон.

— Он как раз и хочет поговорить с вами о старой леди.

Петтерсон в нерешительности остановился, затем согласно кивнул. Пройдя по коридору, он зашел в кабинет директора отеля.

Ласси поднялся со своего места и пожал руку Петтерсону.

— Я подумал, что вам лучше узнать последние новости, — сказал он. — Мисс Олдхилл уехала. Миссис Морели-Джонсон очень взволнована.

Петтерсон вздрогнул, непонимающе глядя на Ласси.

— Уехала?

— Пока мадам обедала в ресторане, мисс Олдхилл собрала свои вещи и покинула отель. Она оставила записку. — Ласси протянул Петтерсону листок бумаги.

Петтерсон положил коробку с мармеладом на стол и взял записку. Он прочел:

«Дорогая миссис Морели-Джонсон.

Простите, что я покидаю вас. Поймите меня, пожалуйста. Спасибо вам за вашу доброту. Я не хочу возвращаться. Пожалуйста, не думайте плохо обо мне.

С искренним уважением, Шейла Олдхилл».

Некоторое время Петтерсон непонимающе смотрел на строчки записки, затем поднял глаза на Ласси.

— Я не могу в это поверить. Так… она действительно уехала?

— Да. Она забрала все свои вещи. Мадам ничего не понимает.

— Я сейчас поднимусь наверх. — Сложив записку вчетверо, Петтерсон положил ее в карман. — Как я понял, мне нужно будет подыскать замену Шейле. Я подумаю над этой проблемой. Вы можете подыскать кого-нибудь, кто бы присмотрел за ней на первое время?

— Нет вопросов. Я уже распорядился, чтобы Мария, ее горничная, побыла у нее. Она уже там.

— Благодарю вас. — Петтерсон взял коробку с мармеладом и, еще раз пожав руку Ласси, направился к лифту. Пока лифт поднимался на двадцатый этаж, он лихорадочно размышлял о судьбе магнитофонной ленты. Только это интересовало его в данный момент. Почему Шейла так поступила? Может быть, она захватила ленту с собой? И потому будет шантажировать его? Он вновь почувствовал дуновение сибирского ветра, хотя и ехал в замкнутой кабине лифта.

Дверь пентхауса открыла Мария, толстая добродушная горничная. Она с беспокойством глянула на него.

— Как она? — спросил Петтерсон, войдя в вестибюль.

— Она бывала и в лучшем настроении, сэр. Она ждет вас на террасе.

Петтерсон отбросил панические мысли и через гостиную прошел на террасу.

Миссис Морели-Джонсон сидела под красно-белым зонтиком, неподвижным взглядом глядя на пристань внизу. Ее сухонькие руки лежали на коленях, и Петтерсон в первый раз увидел, какие они старые и морщинистые. Услышав шум его шагов, она обернулась и глянула на Петтерсона сквозь сильные линзы очков, затем улыбнулась.

— Я не знаю, что бы я делала без вас, Крис. — Она протянула ему сухую изящную руку.

Совесть на миг проснулась в Петтерсоне. Он склонился над ней и прикоснулся губами к дряблой коже.

— Мистер Ласси уже сообщил мне о ваших неприятностях, — сказал он, ставя коробку на стол. — Я ничего не могу понять. Мне казалось, она была счастлива работать с вами. Я ничего не понимаю… это что-то чрезвычайное…

Миссис Морели-Джонсон махнула рукой, остановив поток его слов.

— Я тоже ничего не могу понять. Она так молода. Может быть, что-то заставило ее покинуть меня? Старые люди никогда не поймут молодежь. Что больше всего меня огорчает, так это то, что она даже не попрощалась со мной.

— Да, — Петтерсон сел. — Я тоже огорчен. Может быть, мне переговорить еще раз с миссис Флеминг… Ведь вы симпатизировали ей.