Семь разгневанных богинь - Наталья Вячеславовна Андреева Страница 37

Не лучше ли встретить старость со своей ровесницей, спутницей бурной юности, беспокойной молодости и успешной зрелости? Тем более есть еще и дети.

Ксю же решила, что недостаточно себя усовершенствовала. Она набила новое тату, на этот раз в интимном месте, нарастила ресницы, волосы и ногти. И снова сделала гименопластику. Боль физическая отвлекала Ксю от боли душевной.

Третий мужчина не замедлил появиться. Гименопластика и тут сыграла свою роль: Ксю переехала в более комфортную квартиру и бросила работу. Она уже привыкла брать деньги у своих любовников. Ну а где же их еще брать? Призовые были скромные, выдающейся спортсменкой Ксю так и не стала. Зато выработала такую посадку в седле, что могла бы соблазнить и святого.

На этот раз Ксю сменила тактику. Она стала говорить комплименты жене и заботиться о том, чтобы их общий мужчина и ей делал щедрые подарки. Ксю самолично чистила айфон любимого, чтобы оттянуть неизбежное. Соблюдала тщательную конспирацию, полагая, что привязанность – неплохое дополнение к постели. Чем дольше продлится их роман, тем больше шансов победить в неизбежном споре между законной женой, матерью детей, и дорогой игрушкой.

И все равно это случилось. И снова выбор в пользу комфорта и внуков: старшая дочь избранника оказалась беременна. Хотя этот разрыв Ксю пережила менее болезненно. У нее уже появилась мечта.

Этот дом за рекой Ксю заметила давно. Его невозможно было не заметить. Элегантный, в сдержанных тонах, не вычурный, но изысканный. Он являлся воплощением шика и стиля. Разумеется, на конеферме говорили о его владельце, тем более что члены его семьи были среди постоянных клиентов. Ксю довольно скоро с ними познакомилась.

Анастасия Петровская поначалу вызвала у Ксю симпатию. Хоть и богачка, но не снобка. Очень простая. А вот ее старшая дочь Полина именно снобка. Зато она изумительная красавица. Младшую Ксю поначалу не запомнила: Алла редко приезжала на конеферму. Еще с ними приходила холеная элегантная женщина лет сорока, которую Петровские звали Юлей.

Ради интереса Ксю пошарила в Инете, поискала информацию о своих новых знакомых. И увидела его. Леонид Петровский поразил Ксю в самое сердце. Он был в том возрасте, который Ксю особенно ценила. Зрелый, состоявшийся мужчина, уверенный в себе, разбогатевший, но не утративший привлекательности. Не наевший бока, не обрюзгший от бесконечных возлияний.

Не мужчина – мечта. Ксю очень надеялась с ним познакомиться. Но Петровский на конеферму не приезжал, лошади его не интересовали. Ксю стала просчитывать другие варианты, но вскоре поняла, что бесполезно. Петровский не ходил по ночным клубам, повсюду появлялся с охраной, которая отсекала случайные контакты, и заполучить его телефон оказалось невозможно.

На работу в его фирму Ксю не взяли, она и такую схему пыталась провернуть. Оставалось ждать. И когда она совсем уже отчаялась, это случилось.

Она навсегда запомнила этот солнечный майский день. Ксю заканчивала верховую прогулку, когда у ворот увидела Петровских. На этот раз с женщинами был мужчина. Ксю сразу поняла: это он. И перешла на строевую рысь, зная, что он смотрит. Она лихо взяла барьер. Ради него Ксю готова была прыгнуть и выше. Да куда он скажет. Хоть в адово пекло. И услышала:

– Браво!

Она не торопилась слезать с лошади, потому что видела: мужчина ее мечты идет к ней. В жизни Леонид Петровский оказался еще лучше, чем на фото. Потому что выглядел не таким недоступным. Ксю почувствовала на спине его руку и замерла. Так уверенно и по-хозяйски Ксю еще никто не обнимал.

Они что-то говорили, о тренере, кажется. Потом вместе пошли ее искать. Дошли они только до первого укромного местечка, которым оказался денник. Лошадь фыркала и тянулась мордой к ним в надежде на лакомство, но они ничего не замечали. Ксю давно уже не чувствовала такого возбуждения. Его умелые губы высекали из ее разгоряченного тела искры, кружевные трусики промокли насквозь, в глазах стоял туман.

Но его ждали жена и дети. История повторялась уже в четвертый раз. Но Ксю решила дать бой. На этот раз не считаясь ни с чем.

Они с трудом оторвались друг от друга. Петровский достал телефон:

– Я тебе позвоню. Говори номер.

Она потом боялась, что перепутала цифры, губы дрожали. Он позвонил на следующий же день. Она опять боялась, что свидание не состоится, что-то им помешает. Боялась до последнего. До того момента, как они оказались в лифте: она, мужчина ее мечты и его охрана. Дальше был ряд ярких вспышек. Его глаза, похожие на две воронки, в которых закрутились вихри. Она понеслась, без раздумий ныряя в эти воронки, и, подхваченная бушующим в них ураганом, торопливо стягивала платье, прислоняясь спиной к входной двери. Потом его губы и, наконец, руки.

Его кожа была сухой и горячей. Запах парфюма горький, с нотками дыма. Ксю показалось, что и она дымится. Это была не нега, не восторг, а сумасшедшее падение в бездну, где дно оказалось устлано нежнейшими лепестками роз. Ксю взлетала, и падала, и снова взлетала. На очередном пике ее затопило огненной лавой, горячая волна пошла от живота по всему телу, и наконец несколько сладких спазмов, во время которых Ксю почти отключилась, принесли ей долгожданную свободу. Ксю стала невесомой, она парила.

Это был волшебный секс, один из лучших в ее жизни. Он, кажется, тоже был доволен.

– Завтра придешь в мой офис, – сказал Петровский. – Начнешь секретаршей, а там посмотрим. Я хочу, чтобы ты была под рукой. У тебя талантливое тело, надеюсь, и в голове что-то есть.

Месяц она проходила в секретаршах, дрожа от страха. Сказка могла закончиться так же быстро, как и началась. О Леониде Петровском ходили разные слухи. В основном о его бурной молодости. Возглавив строительную компанию, он навсегда закрылся от любопытных глаз.

Ксю боялась с ним говорить, пока не поняла, что он тоже предпочитает помолчать. Загадочный, закрытый, непостижимый. Через месяц Леня сказал, что она справилась. Тогда же Ксю впервые назвала его по имени: она заполучила почетный титул постоянной любовницы. Петровский купил для Ксю апартаменты в одной из башен Москва-Сити, и Ксю вознеслась на небо.

У нее закружилась голова. Ксю невольно стала его эхом. Ей и в самом деле нравились те же фильмы, она интуитивно обругала