Дебютная постановка. Том 2 - Александра Маринина Страница 37

«Была б ты мужиком – я бы тебе врезал», – глотая ярость, подумал Петр. Но с пожилой женщиной надо держать себя в руках.

– А вы не могли бы в точности повторить то, что этот парень вам сказал? – негромко попросила Карина. – И опишите, пожалуйста, как он выглядел.

– А ты сама, выходит, не помнишь, как он выглядел? – ехидно поддела соседка. – Или у тебя столько кавалеров, что и не знаешь, кто из них может о тебе расспрашивать?

Петр почувствовал, как непроизвольно сжимаются кулаки, и тут же ощутил легкое касание: Карина прижала локоть к его боку, словно успокаивая.

– Ну да, – спокойно ответила она, – примерно так. Знаете, дураков и бездельников по вечерам на улицах много, делать им нечего, вот и пристают ко всем подряд. В основном местные, из близлежащих домов. Я их всех уже в лицо знаю и не боюсь. Но если, как вы говорите, один из них выследил меня до дома, то это уже неприятно. Значит, мне нужно быть очень осторожной. Только хотелось бы выяснить точно, кто у нас такой настойчивый и кого именно надо опасаться.

Соседка удовлетворенно кивнула и принялась описывать: рост выше среднего («точнее не скажу, он же стоял, а я сидела, но на вид примерно как я»), волосы светлые («такой блондинчик»).

– Глаза не разобрала, на нем очки с темными стеклами были. На голове бейсболка, так что насчет прически не скажу, но волос точно блондинистый и короткий, из-под бейсболки совсем чуть-чуть торчал. А все остальное обычное, как у всех: джинсы, кроссовки, курточка из кожзама.

– Вы и это сумели на глазок определить? – недоверчиво спросил Петр, не скрывая ехидства.

Соседка укоризненно покачала головой и почему-то вздохнула:

– Мальчик, я сорок пять лет проработала в торговле промтоварами. Уж натуральную кожу от кожзаменителя я как-нибудь отличу, не сомневайся.

– А вы уверены, что этот парень спрашивал именно про меня? – снова вступила в разговор Карина. – Может, про какую-нибудь другую девушку? Дом же огромный, квартир много, мало ли кто еще тут живет…

– Так он имя твое назвал. Говорит, мол, девушка красивая, волосы каштановые, зовут Кариной, вечером бегает в ярко-розовом костюмчике со стразами. Что, скажешь, не ты? Я тебя в этом костюмчике каждый день вижу.

Значит, имя все-таки было названо. Но это никак не снимает подозрений с соседки: а вдруг она целиком выдумала эту историю, чтобы позлить Петра и спровоцировать ссору между ним и Кариной? Без всякой причины, без далеко идущей цели, просто так, из вредности и глупости.

Внезапно его осенило.

– Раз вы так хорошо разбираетесь в одежде и можете на глаз все определить, то, возможно, заметили, какие у того парня были кроссовки?

– Само собой, – хмыкнула соседка. – Кроссы китайские, подделка под «Найк», дешевка, им красная цена рублей шестьсот, хотя в магазинах, конечно, дерут дороже.

– А джинсы?

– Джинсы нормальные, аутентичные, но старые. Такую модель лет десять назад носили.

– Может, сумка какая-то была? Борсетка, рюкзак?

– Рюкзак был, – кивнула она. – Черный, небольшой, тоже копеечный.

Похоже, вредная бабка все-таки не врала. Если бы она надумала возбудить в Петре неугасимую ревность, то непременно расписала бы в красках, как богато выглядел поклонник Карины, какая дорогая на нем одежда, вся фирменная, из последней коллекции. Еще и про шикарную машину наплела бы, сто пудов.

Дома Карина начала разогревать какую-то полуфабрикатную еду, но аппетита у Петра не было совсем. Он молча сидел за столом на кухне, смотрел на девушку и пытался разобраться с хаосом в голове.

Кто же все-таки врет? Карина или бабка-курильщица?

Микроволновка запищала, через несколько секунд на столе появились две тарелки с непонятного происхождения котлетами и капустным салатом. Карина взялась за приборы, начала есть, и Петр, глядя на нее, вдруг поймал себя на странном ощущении: как будто напротив него сидят две разные девушки. По очереди. То одна, то другая. Одна – давно знакомая, теплая, родная. Вторая – чужая, о которой он совсем ничего не знает и которая живет своей отдельной жизнью, куда не впускает Петра.

Стало отчаянно больно. Он поморгал, наваждение исчезло, но осадок остался.

– Почему ты не ешь? – спросила Карина. – Невкусно?

– Не знаю, не пробовал. Не хочется пока.

– Зря. Котлеты на вид ужасные, но на вкус очень даже ничего. И салатик достойный.

В ее голосе сквозил не холодок – настоящий лед. Конечно, она обиделась. А кто не обиделся бы? Мало того что не поверил ее словам, так еще и проверять затеялся, поперся к соседке выяснять, что да как. Сопоставлял показания, сыщик хренов.

Он так и сидел над тарелкой, не притрагиваясь к еде. Карина молча доела, свою тарелку вымыла, порцию Петра убрала в холодильник.

– Я варю кофе, – невыразительным тоном проговорила она. – Ты будешь?

– Буду.

Он набрал в грудь побольше воздуха.

– Прости меня. Я ревнивый дурак. Но я действительно не понимаю, как так могло выйти, что ты ни с кем не знакомилась, а про тебя кто-то собирает информацию и знает твое имя, знает, что ты по вечерам выходишь на пробежку и даже в каком костюме ты бегаешь. Кариша, ну не молчи, помоги мне!

– Чем помочь?

Голос ее по-прежнему невыразителен, но чуть-чуть потеплел. Совсем капельку.

– Придумай историю: как так могло выйти? Ты же мастерица в этом деле.

– А чем я, по-твоему, занималась, пока ела? Именно этим.

– И?

Петр с надеждой посмотрел на нее.

– Ничего.

– Совсем-совсем ничего?

– Ну… – Уголки ее губ дрогнули, словно девушка собралась улыбнуться, но в последний момент передумала. – Из обычного, жизненного – ничего. Не складывается картинка.

– А из нежизненного?

Карина поставила перед ним чашку с кофе, из своей чашки отпила сразу, даже не присев за стол.

– Из нежизненного остается только твоя работа. Это, конечно, такое себе… книжно-киношное, но других вариантов я не вижу.

Петра будто под дых ударили. Он вспомнил, как собирал материал для книги о деле Сокольникова. Здесь же, в Москве. И как к нему в кафе подсел незнакомый мужчина. И как потом наезжали на Каменскую, стараясь ее запугать.

А ведь говорят, что снаряд не падает дважды в одну воронку. Выходит, врут?

– Прости меня, пожалуйста, – тихо сказал он и потянулся за телефоном.

Январь – февраль 1980 года

Юрий Губанов

Кто ж мог знать, что грянут такие морозы! В