Схватка с драконом - Андрей Воронин Страница 37

«А ребятки-то наготове, – мысленно отметил про себя старший оперуполномоченный по особо важным делам, – как говорится – пей, да дело разумей!»

Щуплый ювелир сидел к барной стойке почти анфас, а его компаньон Сеня Рыжий, преимущественно маячил спиной, к тому же он своей пышной рыжеволосой шевелюрой почти закрывал своего собеседника. Однако Станислав Александрович сделал шаг в сторону, чтобы лучше было видно объект, и украдкой заметил, как Иван Соломонович Рабинович аккуратно и, стараясь не афишировать, вертел в руках коробочку из-под ювелирного изделия и что-то тихо говорил своему визави. Но капитан Ерохин, разумеется, не мог услышать, а читать по губам он еще не научился.

– Извините, уважаемый Сеня, – отодвинув от себя коробочку и виновато улыбнувшись, тихо произнес Иван Соломонович, – но вы называете за свой товар весьма неподъемную сумму, даже для моего кошелька!

Здоровый рыжеволосый мужчина, глотнув из бокала пиво, недовольно и зло оскалился, что для его собеседника не предвещало ничего хорошего.

– Но и товар хорош! – жестко и раздраженно возразил воровской авторитет.

Смуглолицый ювелир неопределенно и спокойно покачал кучерявой головой.

– Оно так, уважаемый Сеня, – все тем же вкрадчивым и льстивым тоном отвечал Рабинович, – и в том его прелесть, но, простите за напоминание, и его беда!

Сеня усмехнулся:

– Какая беда?

Рабинович в свою очередь оголил свои ровные белоснежные зубы в улыбке и многозначительно ответил:

– Очень жизненная. Во-первых, уважаемый Сеня, этот камешек очень трудно будет сдать у нас в России, а во-вторых, дорогой, на нем нет штампа государственного магазина!

Рыжеволосый вор-рецидивист нервно и зло заскрежетал золотыми зубами и проговорил:

– Раби, да какое тебе дело до всего до этого. Во-первых, во-вторых, в-третьих… Да если бы на нем стоял государственный чертов штампик, то я не стал бы обращаться к тебе, сукин сын, а вдул его китайцам!

Осторожный ювелир Раби многозначительно покачал своей чернявой головой.

– Ваш товар, уважаемый Сеня, значит, и ваше решение. Конечно, очень жаль, что оно складывается не в мою пользу, но лучше профукать хорошую сделку, чем рисковать своей головой.

Иван Соломонович Рабинович протяжно и с некоторой долей сожаления вздохнул и аккуратно отодвинул ювелирную коробочку с драгоценным камнем, правда, в его движении чувствовалась некая нерешительность и надежда…

– Значит, Иван Соломонович, кошелек дороже, – раздраженно произнес криминальный авторитет, положив ладонь на коробочку с драгоценностью, однако забрать свой товар и спрятать его в карман коричневого пиджака он не торопился.

Рабинович вежливо улыбнулся своей добродушной улыбкой и тихо ответил:

– Не кошелек, а жизнь, Сеня!

Авторитет снисходительно и даже пренебрежительно фыркнул и по-актерски развязно громко прищелкнул языком. Он поднял бокал с пивом, чтобы промочить горло, но вдруг на мгновение пристально посмотрел на хитрого еврея, решая, закончить с ним игру и согласиться на условия, предложенные ювелиром, или еще попытаться с ним поторговаться. Однако все его планы рухнули в одну секунду!

– Менты! – вдруг неожиданно крикнул один из бандитов.

В пивной бар вошли участковый инспектор Петюнин и его помощник Андрей Зайцев. В душном и прокуренном помещении началась паника.

Кто-то встал, собираясь покинуть злачное местечко, кто-то, наоборот, отвернулся, надеясь на то, что его не заметит строгий взгляд стражей порядка. Капитана Ерохина из всех посетителей бара интересовали двое, к которым он сразу же и направился.

– Участковый, Рыжий! – крикнул здоровый толстый подельник своему товарищу, и тот едва не подавился пивом.

Воровской авторитет, закашлявшись, раздраженно махнул рукой, и Станислав Александрович заметил, как Рыжий быстро сунул в карман своего коричневого пиджака коробочку из-под ювелирного изделия. Иван Соломонович Рабинович в отличие от своего компаньона сидел почти без движения, только слегка побледнел и учащенно испуганно хлопал редкими ресницами.

– Сеня, что это? – слегка заикаясь, спросил ювелир у авторитета, понимая, что стражи порядка конкретно направляются к их столику. – Нас кто-то подставил!

Рыжеволосый, раскрасневшийся от негодования вор-рецидивист и сам уже понял, что так оно и есть, только никак не мог сообразить, кто устроил ему такую подлянку.

– Наверное, уважаемый Раби, – зло и ехидно оскалился Рыжий и гневно уставился на еврея, как удав на кролика. – Только вот интересно, кто этот иуда?!

Физиономия смуглолицего ювелира Рабиновича резко и дико перекосилась в возмущении, и его карие глаза стали увеличиваться в размере.

– Сеня, как вам не стыдно! – воскликнул он. – Как вы могли подумать такое про честного еврея? Да еще с моей незапятнанной репутацией!

Рыжеволосый бандит тряхнул шевелюрой, но не стал далее обвинять ювелира: времени для разборок у компаньонов не было – к ним уже подходили милиционеры.

– Ладно, разберемся, уважаемый… – протяжно вздохнув, только и сказал он.

Старшина Петюнин подошел к озадаченным компаньонам как раз на последней фразе авторитета Рыжего и понял по их виду, что между ними пробежала черная кошка. Однако это его пока не волновало, и он, козырнув, представился по форме.

– Участковый инспектор старшина Петюнин, – громко и чинно произнес он.

Оба участника деловых переговоров не сговариваясь повернулись к милиционеру и улыбнулись. На лице Рыжего даже радостно заблестели глаза.

– Макар Захарович, какими судьбами?! – доброжелательно и радостно, словно перед ним стоял его давнишний и закадычный кореш, воскликнул он.

– Служба!

Иван Соломонович тряхнул своей чернявой кучерявой головой и, чуть привстав, поздоровался:

– Здравствуйте.

– Присаживайтесь, – пригласил вор-рецидивист Дерюгин участкового инспектора.

– Я же сказал, господа, на службе, – отказался старшина и спокойно попросил компаньонов: – Попрошу вас, граждане, предъявить свои документы.

На лицах криминальных субъектов отразилось удивление, и они вопросительно и даже как-то пренебрежительно посмотрели на Петюнина.

– Гражданин начальник, ты что, не узнал меня? – недовольно хмыкнул Рыжий.

Макар Захарович неопределенно покачал головой и ответил:

– Всех не упомнишь.

– Да