Алла Полянская - Невидимые тени Страница 38

– Браво! – Панфилов даже присвистнул от удивления. – Много ты об этом думал, Макс.

– Думал. – Матвеев свернул на шоссе и утопил педаль газа. – Просто давно мы с тобой никуда не ездили, Сань. Вот так, как раньше, – вдвоем, без детей, охраны, коллег.

– А ведь и правда. – Панфилов удивился, прикидывая, сколько же времени прошло. – Года четыре мы не ездили вместе, ты прав. А я и не заметил…

– И я не заметил. Время быстро бежит, Сань, – работа, дети, постоянно надо что-то успеть, догоняешь время – а ведь не догоним все равно, оно нас уже обскакало.

– Это правда. Так давай, может, плюнем на все и махнем куда-нибудь, как раньше?

– Сань, ну куда ты махнешь от Лерки и детей? Через два дня изведешься от тоски и сам домой побежишь. А у меня с Майей… кто знает, что будет.

Панфилов заржал. Вот умел он так смеяться – громко, грубовато, когда ответ на вопрос очевиден, но озвучивать его не слишком пристойно.

– Ну, ты чего? – Матвеев покраснел. – Мы… ничего такого.

– Детский сад. – Панфилов, отсмеявшись, потянулся к портфелю за следующим апельсином. – Лерка меня убьет. Не любит, когда я аппетит перебиваю перекусами, а я удержаться не могу.

– Тебе что, тощему…

– Так дело не в этом. – Панфилов снова поддел кожуру. – А насчет Майи ты не переживай. Сложится у вас все как надо, тут главное – беду эту одолеть. Выходит, что неспроста каша заварилась, Олешко сегодня в офисе повертелся, волшебных пенделей кому надо раздал и обратно поехал. Что-то унюхал, а говорить, стервец, не хочет.

– Скажет. – Матвеев соскучился по Майе, он беспокоился о ней, хоть и понимал, что Павел ее охраняет, но ему хотелось позвонить ей, целый день не звонил, еще решит, что он забыл про нее. – Позвони Нике, спроси, как там у них дела.

Панфилов молча достал телефон. Он видел насквозь хитрости друга, и не разделял его нерешительности, и понимал. Такой уж Макс человек, простые вещи усложняет так, что не распутать. Но в итоге, конечно, находит верное решение, а это главное.

Ника отчего-то не взяла трубку, и Саша, чертыхнувшись, набрал номер Валерии.

Майя торопилась. Отменили последнее занятие по колористике, и она вышла из здания школы на целый час раньше. Не увидев на стоянке ни одного такси, она побежала к остановке маршрутки, думая о том, что за весь день Матвеев так и не позвонил. Но он говорил, что у него много работы, и она понимала – не может Максим все бросить и нянчиться с ней, да и не нужно это. Но позвонить мог бы.

– Ну, значит, не смог. Работа у него важная. Ладно, не беда.

Она торопилась туда, где ей рады, где вечером соберется семья, и серый в полоску кот станет с важным видом таскать из их тарелок принадлежащие ему куски мяса. Ей хотелось оказаться в теплой квартире Ники, прижать к себе Буча и ждать Матвеева. Мысль о том, что можно поехать домой, в свою пустую разрушенную квартиру, ей не нравилась, и хорошо, что Ника взяла с нее обещание ночевать у них, иначе Майя не осмелилась бы навязываться.

У магазина «Эконом» она остановилась. Надо что-то купить к ужину, неудобно так – свалилась на голову, невесть кто, невесть откуда.

Она купила коробку эклеров, соблазненная желтоватым заварным кремом, выглядывающим из них. Пирожные оказались очень свежими, и в коробке их было целых десять штук – значит, на всех хватит. Прихватив баночку кошачьего паштета, на которой был изображен кот, очень похожий на Буча, Майя пробежала мимо кинотеатра имени Маяковского, свернула за угол и оказалась у подъезда Ники, только сейчас обнаружив, что ключа-то у нее нет. Набрав номер квартиры, она подождала, пока голос Стефании Романовны не поинтересовался, кто там.

– Это я, Майя.

– Ой, девочка моя, что ж ты без ключа-то! Сейчас, открываю уже.

Дверь запищала, Майя потянула на себя ручку – и что-то обрушилось на нее сверху, спрессовав тьму, сознание и воздух, ставший враз горячим и твердым.

Стефания Романовна открыла входную дверь, чтобы Майя смогла войти. Прислушавшись, она не услышала шагов. Стефания Романовна выглянула, потом спустилась на один пролет вниз.

– Майя!

Подъезд был гулкий и пустой. Стефания Романовна забеспокоилась. Она спустилась на первый этаж – входная дверь была приоткрыта, что-то держало ее. Нагнувшись, она подняла предмет: круглая жестяная баночка с кроличьим паштетом для кошек, с круглого бока которой лениво смотрел на нее Буч. Стефания Романовна выглянула наружу – перед дверью валялась открытая коробка с пирожными, эклеры рассыпались. Старушка в ужасе попятилась. Захлопнув дверь, она бросилась вверх по лестнице: в квартире был сотовый, надо немедленно позвонить.

– Паша!

Олешко не сразу узнал срывающийся от испуга голос. Но, узнав, окаменел, потому что понял: случилось что-то страшное. Выслушивал сбивчивые объяснения Стефании Романовны он уже на ходу. Добежав до машины, рванул с места, набирая номер Панфилова. Позвонить Матвееву не решился. Он вообще не знал, как посмотрит ему в глаза.

– Черт бы меня побрал, ведь знал же, что у них выхода другого нет, только забрать Майю и вытрясти из нее все. Сети расставлял, а они вон как – с ходу. Сумма там, видимо, колоссальная на кон поставлена, что ж телиться, ясное дело, надо брать девчонку и из нее все вытрясти.

Подъехав к дому, он бросился наверх, попутно заметив раскуроченную коробку эклеров. Дворовая собака уже бочком подбиралась к рассыпавшимся пирожным, и Павел понял, что их Майя уронила, а значит, набросились на нее здесь, на крыльце. Но как она не заметила опасности?

Дверь в квартиру была открыта, Буч настороженно смотрел на него, сидя на тумбочке. В гостиной Стефания Романовна отсчитывала себе капли, на журнальном столике лежала банка кошачьего паштета.

– Я Нике позвонила, и Леше тоже.

Она смотрела на него беспомощными глазами, и он осознал – его вина, он прозевал момент, думал – не сейчас, поостерегутся после нескольких убийств. Только гады оказались совершенно безбашенные.

– Это около дверей лежало?

– Между створками. – Стефания Романовна заплакала. – Мы ей ключи-то забыли выдать, Ника на курсы ее отвезла, и все. Думали, Максим заберет, а она, видать, раньше освободилась и на маршрутке добиралась, позвонить кому-нибудь постеснялась, а потом в магазин зашла – пирожных к чаю взяла и вот паштет для Буча… Такая девочка хорошая, столько горя ей выпало, а она ничего, держится, поднимается и идет – что ж теперь, Паша, будет, ведь убьют они ее, убьют, нелюди!

– Убьют, если получат то, что хотят. – Олешко сжал в руке жестяную баночку. – Только то, что они хотят, лежит в сейфе у Ники, а значит, не убьют. И если я все правильно понял, их нужно ждать здесь, или же ждать звонка с требованиями обмена. В любом случае кто-то из них нарисуется обязательно, и тогда…

Он не договорил. Что будет, он точно знал, и злое предвкушение этого «тогда» остужало его кровь. Он – мастер этого «тогда», не бывало еще ни разу, чтобы человек не ответил ему, когда он задавал вопросы.

– Что же мы Максиму скажем…

– Стефания Романовна, не надо паниковать. – Олешко положил баночку с паштетом в карман куртки. – Я уверен, что Майя жива.

– Я боюсь даже думать, что они с ней делают…

Олешко молча вышел из квартиры и спустился к машине. Он как раз вполне мог представить, что сейчас делают с Майей похитители, и от бессильной ярости готов был кого-нибудь пристрелить, но никого подходящего не случилось.

– Ни черта не стоят все мои ходы и построения, потому что они – дилетанты. Сделали первое, что взбрело в голову.

Он сжал в руке баночку с паштетом. Пирожные, рассыпавшиеся на крыльце, уже подобрали собаки, сиротливо перекатывалась на ветру легкая пластиковая коробка, баночка с лениво ухмыляющимся серым в полоску котом была тяжеленькая и твердая.

– Я ему эту банку в горло засуну.

Он отлично понимал, что произошло. Они следили за ней, Майя зашла в магазин купить что-то к чаю – неудобно с пустыми руками в дом приходить, а потом вспомнила о коте и присовокупила к пирожным баночку паштета. Скорее всего, паштет она купила из-за картинки на коробке, ей это показалось забавным. Вот она бежит к дому, вспоминает, что ключей ей не выдали, звонит по домофону, открывает дверь… вот почему она их не услышала. Майя позвонила, домофон загудел, потом она говорила со Стефанией Романовной, та нажала кнопку домофона у себя, запищал, открываясь, замок – и она просто не слышала тех, кто подошел сзади. Она не ждала нападения и не слышала шагов за спиной, или значения им не придала, занятая своими мыслями.

– Вряд ли они усыпили ее хлороформом, это для них слишком сложно. Скорее всего, просто ударили чем-то по голове.

Он вспомнил, как когда-то лежала в подвале своего дома Валерия. Рыжая голова в крови, лицо синюшное, дыхания почти нет. Но тогда это было не его виной, а сейчас он виноват, не уследил. А ведь знал же, что такое может произойти!

– Ладно. Сделаем свой ход.