Антон Леонтьев - Потрошитель душ Страница 38

И это факт номер шесть!

Посему обидно, конечно, было упустить Джека сейчас, но ведь саквояжа с инструментарием для убийств при нем не было, и Цицер мог в любой момент отвертеться, сказав, что просто вышел погулять, подышать свежим воздухом. А то, что видок у него зловещий и странный, так ведь оно же не запрещено!

Значит, даже хорошо, что ему не удалось поднять сейчас бучу, другое дело будет, если он схватит Джека с поличным, когда тот заявится в особняк убивать графиню! Там полковнику выйти сухим из воды не удастся!

Настроение Прохора резко повысилось, и он прибыл в редакцию «Бульварного листка», чувствуя себя в полушаге от славы планетарного масштаба. Когда он вошел в парадную, ему встретилась одна из машинисток, заговорщически сообщившая:

– Здесь сам Орест Бергамотов, у начальства сейчас! Минуты три, как заявился. Он такой душка! О тебе справлялся…

Курицын приосанился. Что ж, наверняка сыщику требуется помощь, однако он не намерен ее оказывать! Он сам доведет расследование до конца и разоблачит Джека-потрошителя.

И это был факт номер семь!

Скрываться смысла не было, наверняка Бергамотов дано понял, что он тогда его надул, назвавшись чужим именем. Но тогда он был безродным корреспондентом заштатной газетенки, теперь же – «звездой» самого популярного столичного издания!

О, и тиражи взлетят до небес, когда именно он расскажет читателям, как ему, Прохору Курицыну, удалось схватить Джека-потрошителя!

Поэтому Прохор прошествовал в редакцию, однако встречаться с Бергамотовым не спешил. Он юркнул в кабинет своего заклятого врага Двушкина, теперь подавленного величием и неожиданным взлетом Прохора, отлично зная, что тот, не в состоянии переварить чужую славу, сказался больным и лежит дома, терзаемый завистью и несварением желудка.

Знал он и то, что Двушкин уже давно просверлил в тонкой стене дырку, прикрытую портретом графа Толстого, при помощи коей он мог обозревать и, что еще важнее, подслушивать все то, что обсуждалось в кабинете начальства.

Взгромоздившись на стул, Прохор, не испытывая ни малейших угрызений совести, снял протрет графа Толстого, вынул крошечную пробку и заглянул в дырку, желая узнать, о чем же беседует начальство с Бергамотовым.

– …признателен, что вы, княжна, уделили мне время! – донесся до него мелодичный голос слепого сыщика.

Начальство мило ответило:

– О давайте обойдемся без титулов, Орест Самсонович! Я этого жутко не люблю! Для вас я Александра Дмитриевна…

Прохор приложился глазом к дырке, следя за тем, как Бергамотов галантно запечатлел на руке начальства поцелуй. Начальство – как всегда, облаченное в экстравагантный, совсем не женский наряд, коротко стриженное и дымящее сигаретой, хмыкнуло, ибо подобную светскую мишуру ненавидело, и сказало:

– Давайте обойдемся и без этого тоже! Да, я женщина, да, я княжна, да, я единственный редактор газеты женского полу не только в Петербурге, но и во всей империи. И что с того? Чем обязана вашему визиту?

Начальство было на высоте, впрочем, как всегда. Прохор, начав работу в «Бульварном экспрессе», долго удивлялся тому, что владелица и одновременно главный редактор – дама! К тому же молодая, двадцати с небольшим лет, да еще такая хорошенькая! Однако быстро понял, что княжна Александра Дмитриевна обладает деловой хваткой, смекалкой и более всего хочет одного – вывести их газету во флагманы журнального дела Петербурга.

Вот будь он сам отпрыском княжеского рода, к тому же такого богатого, каким был род Александры Дмитриевны, он бы ни за что не стал распыляться на такие пустяки, а прожигал бы жизнь в Монте-Карло!

Но княжна была из другого теста – она хотела быть не только наследницей старинного рода, но и сама достичь чего-то в жизни. И это с учетом того, что ее papa, князь Дмитрий Ростиславович, был владельцем целого издательского конгломерата – и управлял в том числе самыми злостными их бульварными конкурентами!

Отношения между дочерью и отцом были не самые радужные, шептались, что князь никак не мог смириться с тем, что из всех детей, коих подарила ему княгиня, выжила только дочка. А все сыновья скончались в детстве или отрочестве!

И что даже нарек он ее Александрой, хотя желал бы на ее месте иметь сына и наследника Александра. И что княжна, чувствуя, что отец относится к ней, вернее, к ее, по его мнению, неправильному полу, с пренебрежением, упросила его отдать ей самую неприбыльную газетку из тех, от которых он все равно хотел избавиться, – с условием, что она станет там главным редактором. Ибо она желала доказать отцу-самодуру, что хоть и женщина, но тоже может добиться успеха в жизни, и отнюдь не благодаря титулу, деньгам и прелестному личику.

А вот г‑н Бергамотов, похоже, как и старый князь, видел в ней только экзальтированную юную дамочку, которая, повинуясь сумасбродной идее, решила вдруг заняться издательским делом.

А это было большой ошибкой!

– Не желая отвлекать вас от редакционных будней, хочу нанести вам визит, ибо именно ваше издание избрал Джек-потрошитель для оповещения мира о своих злодеяниях…

– За что я ему безмерно благодарна! – усмехнулось начальство. – Я вас шокировала?

– Отнюдь! – мягко ответил Бергамотов. – Соглашусь с вами, что любой издатель с великим удовольствием заполучил бы подобную эксклюзивную историю. Как, видимо, и ваш отец, князь Бобруйский, присутствовавший на роковом спиритическом сеансе, где Джек-потрошитель заявил о своем возвращении на грешную землю и совершил первое убийство.

– Да, мой отец с матушкой были там! – резко сказало начальство. – И что из этого? Вы на что-то намекаете?

– О нет! Хотя определенные соображения у меня имеются. Ибо я придерживаюсь точки зрения, что Джек-потрошитель – один из тех, кто находился в тот момент в особняке графини Нулиной! А ваш отец, как вы сами это подтвердили, был одним из участников спиритического сеанса. Но только одним…

– Продолжайте! – подбодрило, невозмутимо попыхивая сигареткой, начальство.

– Но именно это и привело меня к вам, Александра Дмитриевна. Я рассчитываю на вашу помощь в поимке Джека!

Прохор снова заглянул в дырку и увидел, как начальство обошло стоявшего посереди ее крошечного кабинетика Бергамотова и, попыхивая сигаретой, весело произнесло:

– Я много о вас слышала, Орест Самсонович, вы ведь наш петербургский Шерлок Холмс!

– Шерлок Холмс – фигура выдуманная, книжная, я же – человек из плоти и крови! – ответствовал тот несколько надменно.

– Занятно! – улыбнулось начальство. – То есть своих шерлок-холмсовских способностей вы, стало быть, не отрицаете? Надо отдать вам должное – вы не расходитесь по мелочам и не склонны к ложной скромности.

– Вы, думается, тоже, Александра Дмитриевна? – произнес гость, и начальство, вынув изо рта сигарету, расхохоталось.

– А вы мне нравитесь, Орест Самсонович! Потому что вы… другой! Да, не как эти чванливые мужланы-полицейские, в особенности полковник Брюхатов. Для них я – избалованная девчонка, которая по сумасбродству решила вдруг заняться сугубо мужским делом. Но я не хочу быть княжной Бобруйской, а хочу быть издателем известного и уважаемого издания! Кое я не унаследовала от своего отца, а сделала сама, при помощи моих талантливых сотрудников!

Прохор Курицын принял это замечание исключительно на свой счет.

– Мы и так сотрудничаем с полицией! – продолжило начальство. – Как только Джек-потрошитель присылает нам очередной кровавый трофей, мы тотчас даем об этом знать полиции!

– Я осведомлен, – кивнул сыщик, – и это совершенно разумно! Ибо шутить с этим монстром нельзя, он подобен бешеному зверю и растерзает любого, кто встанет у него на пути!

Прохор же с гордостью подумал, что он-то уже в курсе, кто этот бешеный зверь!

– Предположим, – благосклонно кивнуло начальство. – Но чего вы хотите от меня?

– Сущей мелочи. Когда полиция забирает трофей Джека, то, увы, обращается с ним далеко не так, как предписано криминалистическими стандартами. Поэтому прошу – дайте мне знать, когда получите очередной презент от убийцы, и позвольте мне исследовать его хотя бы четверть часа до появления нашего доблестного полковника Брюхатова…

– Гм… – произнесло озадаченное начальство.

В этот момент в кабинет постучали, и одна из машинисток доложила:

– К вам, Александра Дмитриевна, полковник Брюхатов!

От этой неожиданной новости Прохор дернулся, стукнулся головой о стенку, а затем еще и сковырнулся со стула, попав ногой в портрет графа Толстого. Классик русской литературы, казалось, с укоризной взглянул на него из кущ своей седой бороды.