Диана Кирсанова - Созвездие Весов, или Рыцарь падшей королевы Страница 38

– Это было мое письмо, – пояснила Двойра Абрамовна. – Я в то время уже вернулась в Россию. Мне осталось недолго жить, а прах всех моих родных и друзей покоится здесь, на московских кладбищах – мне хотелось лежать вместе с ними. А сын, я видела, после смерти Элечки тяготился моим присутствием, хотел быть один… И вот я гостила в Москве у своей подруги, она к тому времени открыла в Москве брачную контору. Дела у нее шли хорошо, она все время хвасталась, как удачно идут дела, сколько пар она свела, как ей все благодарны… Со времени смерти Элечки прошел почти что год, я подумала: а почему бы мне снова не женить моего мальчика, ведь ему так плохо одному, он совсем потерялся. И с помощью Ирины Федотовны, так зовут мою подругу, я отобрала из ее компьютерной базы несколько претенденток. Написала Моне такое материнское письмо, уговаривала его сразу не отказываться, подумать. Еврейскому мальчику нужна жена. Предложила ему посмотреть, выбрать. Распечатали характеристики, вложили в письмо несколько фотографий… а потом оказалось, что именно в этих фотографиях и было все дело.

Бедный Соломон чуть с ума не сошел, когда распечатал неизвестно откуда пришедшее письмо и обнаружил там… фотографии женщины, которая, как ему показалась, была как две капли воды похожа на его юную Элю.

Ему понадобилось много времени, чтобы понять: на снимках – вовсе не его покойная жена, а чужая, незнакомая женщина. Но эта, такая узнаваемая, гладь золотисто-каштановых волос, таинственная и манящая глубина глаз, покатость плеч, такое до боли родное тонкое запястье белой руки, положенной на плечо очень похожему на нее парню, ее брату – все это лишило несчастного вдовца равновесия настолько, что он кинулся на почту заказывать телефонный разговор с Россией, забыв, что вполне мог сделать это по своему домашнему телефону.

– Он позвонил мне сюда и сказал, что едет, едет обратно, в Россию, ко мне. Я только диву давалась тому, как быстро собрался мой мальчик, бросив там, в Израиле, все! Он приехал сюда, и поселился со мной, и сказал, что будет заниматься частной практикой – его «молодой Эле» нужен богатый муж, и если она откажется ехать с ним в Израиль, то они будут жить здесь, в Москве, и она ни в чем не будет знать нужды. Боже мой, мне казалось, он стал немножко сумасшедшим, мой Моня… Но он снова обрел вкус к жизни, он был почти счастлив, а что еще нужно матери? И вот как только он уладил все… написал ей и получил ответ, как только был готов к тому, чтобы пойти к ней и сделать ей предложение… как только… его убили прямо на пороге ее квартиры…

Двойра Абрамовна качала головой, опираясь на свою палку, и нескончаемые слезы, как проступающая на камнях влага, бесконечно лились по ее щекам.

– Ты заметила? – почему-то шепотом спросил Валька, когда они вышли из дома, где посреди маленькой, заставленной старой мебелью комнаты плакала одинокая старушка, которой уже нечего было ждать от жизни. – Заметила?

– Что? – буркнула Арина.

Откровенно говоря, после рассказа мадам Фридман у нее так щипало в носу и глазах, что она меньше всего была расположена чего-то там такое замечать.

– Заметила, как зовут подругу Двойры Абрамовны? Ту, которой принадлежит агентство «Стрела Амура»?! Ирина Федотовна!

– Ну и что?

– А врачиху в женской консультации зовут как? Мария Федотовна! Они наверняка сестры! И дела у них общие: поженить – выдать замуж или снабдить бездетную пару ребенком – это все, в принципе, стоит очень близко друг от друга! Вот так да!

– Да, ты прав, наверное, – сказала она, подумав (слезы ушли из глаз на самое дно, и теперь она уже могла говорить с ним спокойно). – А куда мы теперь пойдем?

– Я думаю, в «Стрелу Амура».

– А что там делать? Все возможное мы уже выяснили, а какие-то профессиональные секреты нам никто не выдаст. Нет, мне кажется, знаешь что? Надо пойти к Березневой!

– К Анне! Что, в тюрьму?

– Да не к Анне! К другой Березневой, к Наталье Николаевне! Смотри: обе они имели дело с агентством «Стрела Амура», так?

– Ну, так.

– При этом если с Натальей Николаевной все ясно, она обращалась туда, чтобы получить ребенка, то с Анной – непонятно! Допустим, она действительно отдавала свою фотографию и анкету в это агентство. Тогда почему она молчит и ничего не говорит следователю? Ведь чего проще сказать: «Человек по имени Соломон Фридман написал мне письмо с просьбой о знакомстве, я ответила ему и пригласила его в гости». Но она же твердит, что его не знает!

– Так, и что? – В Валькиных словах был резон, и Арина сильно воспряла духом!

– А то, что ее письма получал кто-то другой. И этот «другой» – скорее всего, тот самый мужчина, которого мы с тобой видели в окне Анниной квартиры, – и отвечал от имени Анны всем претендентам на ее руку, и назначал им свидания, и потом убивал! Он смертельно ревновал ее, вот что!

– Ну хорошо, а при чем же здесь Наталья?!

– Я не знаю! Но если две женщины, две близкие родственницы, имеют дело с одной и той же конторой, работникам которой доверяют свое самое сокровенное, – в этом что-то есть! Нам надо переговорить с Натальей Николаевной, вот и все!

«Нет, ну какой он все-таки у меня молодец!» – гордо подумала Арина и взяла его за руку:

– Валька, ты умница! Ты почти такой же сообразительный, как я! Мне немного обидно, но знаешь, если бы я еще чуть-чуть подумала, то пришла бы точно к такому же выводу!

Адрес Натальи Березневой им был известен. Если допустить, что она жила вместе с мужем, а это, конечно, было так, то жили они в поселке художников «Сокол» у метро «Сокол» – такой, пока еще забытый властями, затерявшийся в Москве «частный сектор». Алексей Березнев, брат Анны, сам при Арине и Вальке назвал этот адрес следователям, которые его допрашивали: поселок «Сокол», улица Перова, 15.

Очень простой адрес.

И нашли они его быстро, как и ожидалось.

Но вот чего они не ожидали – так это того, что нужный дом окажется совершенно пустым. В нем витал не выветрившийся запах тревоги. Во всех комнатах виднелись следы поспешных сборов: в центре большой горницы стояли объемистые дорожные сумки, которые начали было набивать одеждой, но затем бросили… разверстые створки одежных шкафов с вывалившимися на половицы скомканными рубашками и свитерами – как видно, не вошедшими в багаж, и оттого отринутыми… Было видно, что хозяева метались по дому в страшной спешке, даже не сняв грязную уличную обувь – комья подсохшей грязи хрустели у ребят под ногами.

– Никого! – констатировал очевидное Валька, бодрой рысью обежавший все комнаты и даже похлопавший дверцами кладовок.

– Такое впечатление, что их что-то спугнуло…

– Пошли в сарае пошарим!

Сарай у Березневых был добротный, сколоченный из крепких досок, подогнанных друг к другу вплотную, без какого-либо зазора; молодые люди вошли внутрь и – оказались почти что в полной темноте.

– Подожди, я дверь подопру, ничего не видно, – прошептал Валька и отпустил Арькину руку.

Она шагнула вперед, нечаянно задев какой-то большой, тяжелый, свисающий сверху тюк; он подался назад и снова мягко качнулся прямо на Арьку. Она попридержала тюк руками; в этот момент Валька, приоткрыв сарайную дверь, запустил вовнутрь небольшую порцию дневного света и…

– А-а-а-а!!!

Зажмурившись и прикрыв ладонями уши, Арина упала вниз лицом прямо на какие-то тряпки; тут же вскочила и стала метаться по сараю, натыкаясь и сшибая на земляной пол все, что стояло или висело в непосредственной близости. Валька кинулся к ней и стал ловить, Арька не давалась ему в руки, крича изо всех сил и боясь открыть глаза, чтобы еще раз не увидеть…

– Арька! Не ори!!! Ты же нам все планы…

Но и он поперхнулся и охнул; значит, он тоже уже увидел! Девушка замерла, прижав ладони к ушам, отвернувшись к стене, крепко зажмурившись.

Но это мало помогало, потому что и с закрытыми глазами она видела, как в веревочной петле, конец которой был перекинут через потолочную балку, по-прежнему раскачиваясь, висит длинное тело, свесив набок голову и глядя на Арьку одним темным и круглым, как смородина, удивленно-недоумевающим зеленым глазом. Другой глаз прикрывала короткая черная челка.

Наталья…

Валька пришел в себя очень скоро.

– Помоги, быстро! Придержи ее за ноги!

Редко когда в его голосе звучали такие свинцовые нотки. Арина глубоко вздохнула и подчинилась, изо всех сил стараясь, чтобы ее не вытошнило прямо на труп. Валька очень резво забрался на приступку, отрезал веревочный конец перочинным ножом и спрыгнул, помогая Арине принять на себя тело, оказавшееся странно тяжелым… В нос шибанул резкий запах – она вспомнила, что у повесившихся во время конвульсий срабатывают кишечник и мочевой пузырь. Снова накатила тошнота.

– Клади на пол!

Валька, кажется, был всерьез намерен попытаться вернуть Наталью Николаевну к жизни. Конечно, он был прав, хотя бесполезность его попыток была очевидна: слишком неподвижно смотрел на них темный глаз, слишком холодными были руки самоубийцы. Валька понял это очень скоро и отступил, не отводя от мертвой женщины обескураженного взгляда. Размазав по лицу грязь рукавом рубашки, он тряхнул головой и направился к выходу. Уцепившись за полу его ковбойки, как дитя за мамину юбку, Арина трусливо семенила следом.