Фридрих Незнанский - Заснувший детектив Страница 38

Так продолжалось почти полгода.

Но однажды Анастасия услышала телефонный разговор, который объяснил все. Как-то раз она уехала было в бассейн, но по пути почувствовала себя неважно и решила вернуться домой: вполне можно было просто полежать в джакузи с гидромассажем. Вошла в прихожую, сняла трубку, чтобы позвонить подруге, но услышала телефонный разговор. Оказывается, Чегодаев был дома, он не слышал ее возвращения и продолжал говорить как ни в чем не бывало.

— А я тебе говорю, что мне плевать! — своим властным голосом внушал кому-то Степан. — Пока ты работаешь на меня, все будет оставаться именно так, понял?

— А я тебе говорю, что это невыносимо!

Услышав этот голос, Анастасия вздрогнула, как от удара хлыстом. Собеседником ее мужа оказался… ее любовник.

— Кончится тем, что я возненавижу не только тебя, но и ее! А я этого не хочу! Я знаю, что ты всю жизнь привык использовать людей и умеешь это делать столь виртуозно, что они, несчастные, потом еще и говорят тебе спасибо. Но поступать так с Настей — это уже чересчур! Почему она да и я должны быть заложниками твоих политических амбиций?! — Кондрашин уже даже не кричал, а визжал, таким Анастасия его никогда не слышала. «Таким»… Каким — таким? Слабым, поняла она. Просто слабым. Степан сумел согнуть и его. А еще говорят, что то, что нас не убивает, делает сильнее. Ерунда.

— Бесполезный разговор, — резюмировал Чегодаев. — Позвонишь мне, когда будешь адекватен. Вот вернешься из Чечни, тогда и поговорим. Надеюсь, со следующей передачей у нас все в порядке?

— Да, — сдавленно пробормотал Кондрашин.

Разговор был окончен.

Анастасия осторожно положила трубку, неслышно вышла из дома и снова поехала в бассейн. Она была как во сне. Итак, ее муж не просто в курсе ее измены! Эта самая измена происходит с его благословения. Благодаря ей он держит на коротком поводке Кондрашина. А она, она… просто марионетка. Ну что ж… ну что ж… Тогда она уйдет от них обоих. Не пропадет. Она все-таки кое-что из себя представляет, чтобы суметь сделать столь решительный шаг. Конечно, это рискованно, Степан — слишком могущественный человек…

Анастасия не успела прийти ни к какому решению. На следующий день муж сказал ей, что Кондрашина похитили в Чечне местные бандиты, и она разом забыла обо всех своих сомнениях и рефлексиях. Правда, на мгновение шевельнулась мысль, а не сам ли Степа это и подстроил… но — нет, нет, ведь Кондрашин нужен ему, ведь он — лицо телеканала. Это абсурд.

Анастасия чувствовала просто физическую боль, она даже не думала тогда о том, любит ли теперь вообще кого-то, она просто хотела, чтобы это все наконец прекратилось. Когда она узнала о требуемом за Кондрашина выкупе, она почувствовала огромное облегчение: ведь отдав эти проклятые камни, она сможет Ленечке помочь! Конечно, надо немедленно заплатить выкуп и ни в коем случае не торговаться, всем известно, как жестоки и беспощадны чеченские бандиты!

Но тут, к ее изумлению, оказалось, что Чегодаев вовсе не разделяет такой ее убежденности и не спешит платить выкуп. Это было неслыханно! Неужели для него какие-то деньги (не очень-то и серьезные, между прочим, для такого богатого человека) важнее, чем жизнь не самого постороннего ему человека, которого он знает много лет и называет своим другом. Пусть он даже так и не считает! Какая разница?! Надо спасать Ленечку!

Чегодаев, однако, тянул до последнего, и даже когда бандиты прислали отрезанное ухо прямо в студию СТВ, он все еще не хотел платить. Разговаривать с ним было уже бесполезно. Он превратился в какого-то робота, который бесконечно взвешивал все аргументы «за» и «против».

Впервые в жизни Анастасия пошла в церковь. Она толком сама не понимала, зачем она так сделала. Она не была верующей и даже не была крещеной. Но в церкви она поставила свечку и шептала, подняв вверх глаза, какие-то бессвязные слова и даже звуки. Сколько времени это продолжалось, она точно не знала, оттуда ее вывел водитель Чегодаева, которого тот послал за женой. Оказывается, Степана вызывали в Кремль, и он решил, что правильней будет ему там объявиться с супругой. Чтобы продемонстрировать, что в Датском королевстве все спокойно, несмотря на различные происки и грязные инсинуации.

Они ехали в черном лимузине, из породы тех огромных монстров, что заворачивают за следующий угол, еще не полностью выехав из-за предыдущего. Анастасия сжалась в клубок на заднем сиденье, рядом с довольной ухмылкой сидел Степан Петрович Чегодаев. Он репетировал различные выражения лица для беседы с президентом. Похоже, он был уверен, что его везут на встречу именно с первым лицом государства. И оказался несколько разочарован, когда в кабинет, где их попросили подождать, вошел очень молодой и красивый генерал-майор.

— Герман Иванович, — осклабился Чегодаев. — Когда же нас примут?

— Я уже вас принимаю, — невежливо сказал Герман Иванович, и тут Анастасия впервые увидела, как может побледнеть ее непрошибаемый и непотопляемый Степа. — Вы что же это творите, господин олигарх?! — железным голосом продолжал генерал. — Вы кого хотите подставить?! Кого скомпрометировать?! Вы чего ждете? Чтобы Кремль выкупил у вас эти камни? Советую вам немедленно сделать то, что от вас требуется. Вы поняли меня?

Чегодаев подавленна кивнул.

— И не только я это советую, — добавил генерал и, повернувшись на каблуках, вышел, не прощаясь. Аудиенция была окончена.

По дороге назад Анастасия спросила мужа, кто это был, и Чегодаев, безуспешно пытаясь закурить толстенную сигару, бросил сквозь зубы:

— Генерал Медведь из армейской контрразведки. Молодая талантливая сволочь. Последний фаворит, так сказать…

Разумеется, для родного племянника ничего не жалко. Грязнов-старший пробил номера автомобиля «опель-вектра» синего цвета по своим каналам, и оказалось, что машина зарегистрирована на имя некоего Астахова Виктора Ивановича, 1961 года рождения, проживающего на Каширском шоссе. Идентификационный номер прав и дата регистрации прилагалась. Больше о нем ничего известно не было. В базе данных МВД такой человек не значился, это означало, что, по всей вероятности, к уголовной ответственности он никогда не привлекался, не был под следствием и даже никогда не проходил ни в каком уголовном деле в качестве свидетеля. Вячеслав Иванович передал эту информацию Щербаку с Головановым и умыл руки. Ему сейчас было чем заниматься: задержанный с поличным Карповцев выражал горячее желание сотрудничать с правосудием и рвался давать показания. (Голованов педантично отогнал «мерседес» назад на автостоянку, где под надзором затаившегося ОМОНа состоялась его передача законному владельцу).

Голованов поехал отсыпаться, Филя уже давно спал прямо в своей машине, а Щербак вернулся в офис «Глории», где бессменно дежурил компьютерный гений Макс, Дежурил — это, конечно, сильно сказано, просто он там спал за своими любимыми железками, а когда просыпался, набивал себе брюхо, рыскал в Интернете и писал свои загадочные программы. Что конкретно Макс делал, чем и для чего занимался, Щербак понять был не состоянии, да он и не пытался, хотя, с его точки зрения, истинным гением был не Макс, а Денис, сумевший, во-первых, где-то отыскать компьютерного монстра, а во-вторых, раз за разом заставлявший употреблять его малоприменимые в обыденной жизни умения для их общей профессиональной деятельности. Теперь это предстояло сделать Щербаку.

Николай ввалился в офис с двумя полуторалитровыми бутылками «Очакова» и пакетом, набитым чипсами, жареным миндалем и вяленой рыбой. Он хорошо знал, что Макс живет по бессмертным заветам Карлоса Кастанеды: когда ему хочется спать — он спит, когда ему хочется есть — он ест, так что необходимо, чтобы в случае определенных физиологических запросов все было под рукой.

— Макс, у меня для тебя халтурка есть, — весело сообщил Щербак, видя, что гений не дремлет, а стучит по клавишам как пианист-виртуоз.

— Халтуркой пусть Филя занимается, — не оборачиваясь, бросил Макс, и Щербак понял, что взял неверный тон.

— Ладно, Макс, у меня для тебя работа имеется. — Щербак опустил свои пакеты на стул.

— Пусть негры ночью работают, — отозвался Макс, продолжая заниматься своими делами.

— Слушай, я не понял, мы Дениса из тюрьмы будем вытаскивать или нет?!

Макс мгновенно повернулся на своем вертящемся кресле:

— Что нужно?

— Все, что сможешь найти, вот на него. — Щербак передал компьютерщику бумажку с немногочисленными данными на Астахова и несколько фотографий, вычлененных из видеосъемки. — Этот тип крутился в доме после убийства Кондрашина.

Макс промочил горло и принялся трудиться, а для Щербака наступило томительное время. Сна не было ни в одном глазу, а снотворное он не жаловал, кроме того, никто никогда не знал, сколько могут продлиться поиски Макса. На памяти Щербака однажды Макс искал хозяйку потерявшегося бультерьера (у него на ошейнике были инициалы почтенной дамы) несколько суток, а в другой раз добыл уникальную информацию по делу «Бэнк оф Нью-Джерси» за считанные минуты. Макс был художник, и он был подвластен приступам вдохновения и хандры.