Дмитрий Дубинин - Сгоревший клиент Страница 38

– У тебя все дураки и придурки, – заметил я. – Неужели ты себя таким умным считаешь?

И тогда Владимир Зарецкий захохотал.

– Ну, а почему бы нет? Ведь я здесь! – Он ткнул пальцем себе в грудь. – А ты здесь! – Он указал на меня сигарой. – И все, кто пытался мне помешать, либо на том свете, либо мечтают там оказаться, ты понял?! – Зарецкий вдруг резко перестал ржать. – Что самое поразительное, так это то, что я сейчас вправляю мозги типу твоего пошиба. И я с трудом верю, что я тебя когда-то даже принимал у себя дома. Я просто представить себе не мог, что такие нищеброды как ты или Таганцев, сумели бы хоть немного помешать моим планам.

– Хорошие планы! Поджоги, убийства…

Зарецкий придвинулся ко мне и прошипел:

– При чем тут это?! Я уже тебе говорил: древние трущобы никому не нужны! Даже с табличками. Их время ушло, потому что город должен развиваться, расти, строиться. Он должен быть современным! И этот город строю я!

– Я так не думаю, – сказал я, вдруг остро ощутив, что время для лирических отступлений закончилось, и сейчас будут решать, как поступить со мной. – Ты его не строишь. Ты его убиваешь. И это как минимум странно – потому что ты, в отличие от меня – «коренной москвич». За что же ты так ненавидишь Москву?

Зарецкий выпрямился, открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг раздался стальной голос:

– Все – руки за голову. Медленно.

В проеме двери стоял Вахрушев. Достаточно внушительных габаритов, в полумаске на каменном лице и газовым пистолетом в руке, он выглядел что твой Терминатор, только с пивным пузом.

Клим дернулся. Я убедился, что Эдик и гавкать умеет голосом киборга. В общем, факт остается фактом – противник был деморализован быстро и надолго. Оба охранника были обезоружены (у одного Эдик отобрал шокер, у другого – дубинку), я же был освобожден от липких пут. Зарецкого, который принципиально проигнорировал требование повернуться лицом к стене, Эдик угостил разрядом шокера в шею. Зарецкий судорожно вздрогнул и стек на пол.

Еще несколько фотографий ушло в эфир.

Охранники злобно зарычали, пытаясь хоть как-то восстановить свой авторитет. Эдик пригрозил шокером. Клим и Стас притихли.

– Ты как? – спросил Эдик меня.

– Бывало и хуже, – честно ответил я.

– Авто сможешь вести?

Я с сомнением поглядел на свою правую руку.

– Это же японская машина, справишься! – заявил Вахрушев. – Ворота сейчас тебе откроют.

Охранники опять зарычали. Эдик ответил.

– Ты уверен? – спросил я.

– Да! В машине сидит тот, кого ты искал! Ключ в замке. Иди! Не теряй время!

– А ты?

– Иначе ты не сможешь уйти. А потом ты разберешься, кому сообщить, и что говорить, понял?

– Я пошел…

Действительно, раз так, надо сваливать. Эдик включил рацию охранника и нудным голосом произнес: «Восьмой, это третий, ответь…» – «Отвечаю.» – «Сейчас выпустишь черную Тойоту, номер ноль сорок четыре.» – «Ты уверен?». – «Абсолютно.» – (Невнятное сомнение). – «Ну нельзя же Славяна по каждому пустяку дергать!» – (Неуверенное согласие). – «Все, конец связи».

– Давай, – махнул мне Эдик.

Я выскочил на парковку и в два прыжка добрался до машины. Открыл дверь с привычной стороны…

– Марина!..

Сильно похудевшая, почти прозрачная, с запавшими испуганными глазами, она молча смотрела на меня. И без всяких эмоций.

– Послушай, я…

– Поехали? – тихо сказала она.

Я обежал машину вокруг и плюхнулся на водительское сиденье. Кое-как повернул ключ, пропустив левую руку под рулем. Мощный двигатель заворчал тихим басом. Не теряя времени, я перевел левой же рукой селектор в положение «драйв» (велик господь, что придумал правый руль!), зажег фары и двинулся к пандусу.

«Восьмой» страж не замедлил появиться.

– Кто здесь? – спросил он, нагнувшись над моим окном. Я опустил стекло и сделал презрительно-усталую физиономию. В эту же секунду (ну молодчина Эдик!) захрипела рация:

«Восьмой, что там? Они подъехали?» – «Да, но… Она не одна вроде…» – «Ну, не тот случай, чтоб разборки устраивать… Гости же».

Если привратник что-то недопонял, то он не стал уточнять. А может, решил, что ему тонко намекают на толстые обстоятельства. Как бы там ни было, полотно ворот через несколько секунд пошло вверх, и я двинул машину вперед, под яркий свет фонарей.

– Куда ты едешь? – на удивление безучастно спросила Марина.

– Домой к тебе, конечно! Сейчас к родителям тебя привезу…

Марина даже не отреагировала. Мне стало не по себе. В груди что-то болезненно сжалось.

– Мариш… С тобой все в порядке?

– В общем, да… Устала я. Очень устала.

Я дал газу. В этот ночной час машин было не так много, поэтому я мог разогнаться до пятидесяти километров в час – весьма редкой для нынешней Москвы скорости.

Ехал я, конечно, в Бирюлево. Сейчас мне было не до себя, и даже не до Эдика. Главное – доставить Марину домой, остальное – несущественно.

Недалеко от метро «Каширская» показалось, что на хвосте уж как-то очень плотно висит авто с блистающими ксеноновыми фарами. Дорога тем временем стала сравнительно свободной, я поддал газу. Трехлитровый двигатель отозвался едва слышным ворчанием, но в спинку сиденья вдавило не слабо. Ядовито-яркие шары ксенона отстали враз. Я как мог вел машину одной левой рукой, поражаясь легкости управления. Воистину велик господь, что придумал коробку-автомат! Правая рука болталась где-то между сиденьем и подлокотником, но искать ее сейчас было незачем.

Впрочем, погоня вновь стала приближаться. Кстати, догонял нас тоже чистокровный «японец» – «Субару», видимо, турбированный; уж больно шустро он настигал меня.

– Мариш, возьми, пожалуйста телефон! Позвони срочно отцу!

Марина начала просыпаться. Она вытащила из моего кармана коммуникатор и дозвонилась до своего отца, который, похоже, с трудом верил, тому, что с ним наконец-то говорит потерянная дочь. Марина объяснила, что она едет на «большой черной машине», и (с моей подсказки) просит батю позвонить его клиенту из прокуратуры, так как за ней гонятся серьезные бандиты. И черт с ним, что сейчас ночь!

Затем я продиктовал еще один номер, и Марина сказала в трубку все с моих слов.

«Субару» летел за мной как приклеенный. Я уже начал думать, как быть, если вдруг начнется стрельба, но вдруг откуда-то справа засверкали синие и красные всполохи полицейских «люстр». Сдавленный вопль сирены продолжился неразборчивой тирадой, усиленной мегафоном. Я не знал, какие именно стражи порядка обеспокоились передвижением двух быстрых машин в сторону Бирюлева, но останавливаться не собирался ни в каком случае. Тем более что «Субару» по-прежнему мчался позади меня, а уже за ним ехали полицейские машины (как мне казалось, их было две).

Гонять нам долго не пришлось – Москва умеет сжимать расстояния, когда она это по-настоящему хочет. Я влетел в знакомый двор минут через семь-восемь после того, как за нами пристроился почетный эскорт с иллюминацией. «Субарик», кстати, в последний момент отклонился от моей траектории и ускользнул в темноту городской окраины. Одна из полицейских машин устремилась за ним следом. Другая проводила меня до подъезда.

У подъезда собралось человек шесть или семь – семейство Лазаревых, надо отдать им должное, наверное, собрали свидетелей из соседей столько, сколько согласилось подскочить в этот час и убедиться в том, что похищенная дочь Василия Кирилловича действительно вернулась.

…И заодно в том, чтобы она снова не исчезла в неизвестном направлении. Такая мысль посетила меня, когда один из стражей порядка обыскивал мои карманы возле «Тойоты», а я был вынужден стоять раком, упертый физиономией в горячий капот. Второй мент сильно настаивал на том, что «девушка должна ехать с ними», на что ее родители, а также их знакомые, по всей видимости, сталкивавшиеся уже с полицейским произволом, отвечали резким отказом. Настолько резким, насколько было возможно, чтобы не угодить за решетку немедленно. Словом, люди буквально отгородили своими телами Марину от рук служителей закона.

– …Только по постановлению прокуратуры! Только таким образом! Вы меня поняли?! – бросал злые рубленые фразы стоматолог.

– Будет вам прокуратура! – зловеще обещали синие мундиры, отливающие мертвенно-фиолетовым под светом ртутной лампы, висящей над подъездом. – Будем вам такая прокуратура, что в жизни не забудете!

Во двор въехала еще одна машина. Из своей позиции я плохо видел, кто приехал, но догадался, когда Лазарев и прибывший вежливо поздоровались, а полицейские вдруг притихли и стали необычно покладистыми.

– …Ладно, – сказал один из них. – Если под ответственность областной прокуратуры, то никаких вопросов… Но этого-то заберем!

Мою голову отлепили от капота черной «Тойоты» и, нагнув, нацелили в бело-синий «Форд». Неожиданно за меня вступился отец Марины: