Медальон Распутина - Наталья Николаевна Александрова Страница 38

— А может, вина желаете? Из наших массандровских погребов.

— И мадера есть?

— Как не быть!

Князь налил в бокал мадеры, протянул гостю. Тот сделал глоток, причмокнул, вытер губы рукавом шелковой рубахи, проговорил с явным удовольствием:

— Ах, хороша мадерца!

Князь едва слушал его. Он смотрел на черного человека с гадливостью и жалостью. Его отвратительные манеры казались нарочитыми, избыточными. Казалось, он играет этакого простачка, человека из народа. Такого и убивать-то жалко. Но в глубине его глаз таилась хитрая и подлая усмешка. Нет, его нужно уничтожить, нужно стереть с лица земли, как гадкое насекомое. Только так можно спасти династию, только так можно спасти Россию…

И вообще, дело уже сделано.

Он уже выпил отравленное вино…

Князь удивленно взглянул на часы.

Прошло уже минут пять, как Распутин выпил яд, — но никаких признаков отравления не было заметно…

Доктор говорил, что цианистый калий убивает меньше чем за минуту…

— Ты что на часы смотришь? — насторожился черный человек. — Али ждешь кого?

— Нет, Григорий Ефимович. Я жду, когда гости разойдутся. Там, наверху. Да вы не обращайте внимания… хотите еще мадеры?

— Ну, налей… хорошая мадера! Из ваших, говоришь, погребов?

— Из наших… из Массандры… хотите, я велю прислать вам пару ящиков?

— Вели, князинька, вели, коли не жалко!

Князь снова наполнил бокал гостя. Тот выпил одним махом, поднялся в полный рост, подошел к резному эбеновому поставцу.

— До чего красивый шкафчик!

Он открыл дверцу, другую…

Князь смотрел на гостя с ужасом.

«Что же, на него яд не действует?»

— Может, хотите пирожное?

— Да больно сладкие они… а хотя давай!

Черный человек взял с блюда эклер, еще один.

Князь смотрел на него с оторопью. Он сам, своими глазами видел, как доктор Лазоверт, участник их маленького заговора, сыпал в эти пирожные цианистый калий. Он еще сказал, что этой дозы хватит, чтобы убить слона…

Черный человек слегка покачнулся, маленькие глаза его слегка замутились.

— Что с вами, Григорий Ефимович? — спросил князь с тайной надеждой. — Нехорошо вам?

— Да чего ж нехорошего? Выпил маленько, вот ноги-то и заплетаются. А может, к цыганам сейчас поедем?

— Да уж поздно! Второй час уже!

— Какое поздно? У них всю ночь гуляют! К ним хоть и под утро приехать можно!

«Да что же это такое, — подумал князь, — заговоренный он, что ли? Бессмертный, как Кощей из сказки? Или правду о нем говорят, что он не человек, а дьявольское отродье?»

Черный человек уставился на князя пронзительным взглядом и проговорил:

— Что ты задумал, князинька? Никак решить не можешь — со мной идтить или супротив меня?

Он погрозил князю волосатым пальцем и продолжил, понизив голос:

— Со мной пойдешь — все у тебя будет. Хошь — генералом тебя сделаю, хошь — министром…

— Что, правда можете?

— А то! Конечно, могу! Матушка-то все делает, что я велю. А батюшка — что ему матушка скажет… половина министров мною посажена…

«Нет, — подумал князь с ненавистью, — это невозможно терпеть! Этот нарыв нужно вскрыть, иначе страна погибнет!»

Он подошел к эбеновому шкафчику, открыл потайной ящик.

Черный человек у него за спиной продолжал:

— А коли супротив меня пойдешь — изничтожу! Раздавлю, как букашку! И никто тебе не поможет! Потому как, князинька, пока я жив — и династия жива будет!

— Не бывать этому! — Князь достал из потайного ящика английский револьвер «Веблей», подаренный знакомым английским офицером Томасом Рейнером, повернулся.

Черный человек был гораздо ближе, чем князь ожидал, он подкрался почти вплотную и тянул к князю руки…

Князь едва успел поднять револьвер, и тут же прогрохотал выстрел. В подвале он показался оглушительным.

— Ты… что… — выдохнул черный человек… и тут же тяжело, словно куль картошки, повалился на пол.

Руки у князя тряслись, перед глазами плясали разноцветные пятна. Он перевел дыхание, постарался взять себя в руки, осторожно подошел к черному человеку…

Опасливо потянулся к нему, потрогал шею — вроде бы там должен прощупываться пульс. По крайней мере, так говорил ему доктор Лазоверт.

Пульса не было.

Князь перекрестился, прошел в соседнюю комнату, по винтовой лестнице поднялся в комнату, где ждали остальные заговорщики.

Граммофон гремел развеселой американской музыкой, не соответствующей общему настроению.

— Ну что, как? — кинулся к князю Пуришкевич.

— Дело сделано!

— Слава Богу! — Дмитрий перекрестился, поднялся с кресла. — Что сейчас нужно делать?

— Сейчас, как договаривались, вы поедете в открытом автомобиле к нему на квартиру. Доктор наденет его шубу и шапку, чтобы все прохожие думали, что он возвращается домой. Потом вернетесь, мы погрузим его в закрытый автомобиль и отвезем на Неву.

Дмитрий с доктором уехали.

Пуришкевич курил, глубоко задумавшись. Князь ходил по комнате, не находя себе места.

Вдруг он не выдержал и снова спустился вниз, чтобы взглянуть на убитого.

Черный человек лежал на прежнем месте, но князю показалось, что он переменил позу.

Князь подошел к нему, наклонился…

И вдруг глаза черного человека раскрылись и вспыхнули, словно два уголька в затухающем костре.

Князь охнул и попятился.

Черный человек пошевелился, оперся на руки и тяжело, медленно поднялся.

Князь отступил, но Распутин в два огромных шага нагнал его, протянул к нему длинные, как у обезьяны, волосатые руки. Маленькие глаза сверлили лицо Юсупова, как два раскаленных сверла.

Отвратительно красные губы шевельнулись, как два червяка, скривились в гадкую ухмылку, затем разлепились, и гнусавый голос проговорил:

— Думал убить меня, князинька? Думал отделаться от меня? Ничего не выйдет!

Князь не мог отвести взгляда от пылающих глаз черного человека, от его перекошенного, заросшего неопрятной бородой лица. Душу его переполнял ледяной ужас. Неужели это отвратительное существо и впрямь бессмертно?

Он еще отступил, споткнулся и упал.

Черный человек наклонился над Юсуповым, навис над ним, как воплощенная угроза.

Князь почувствовал исходящий от него запах сивухи, лампадного масла, нечистого тела и еще какой-то непонятный и пугающий запах… запах смерти, запах потревоженной могилы!

Косматая, сальная борода колыхалась перед самым лицом князя. А еще… шелковая рубаха расстегнулась, и из ворота свесился круглый медальон тусклого золота, на его крышке блестели мелкие бриллианты, из которых было выложено распятие.

Князь ощутил тошноту от близости этого нечистого, отвратительного человека. А еще — оттого, что он оскверняет распятие своим прикосновением…

— Что, князинька, испужался? — прохрипел черный человек. — Правильно испужался! Теперь ты мой, никуда не денешься! Теперь я с тобой что захочу, то и сделаю!

И тут Юсупов из последних сил поднял руку, схватил медальон и рванул