Чингиз Абдуллаев - Разорванный август Страница 39

Глава 17

После разговора с Виктором Сергеевым Эльдар несколько дней приходил в себя, словно оглушенный внезапным ударом. Работы было много. В последние дни Дубровина все время нервничала, срывалась, возмущалась. Часто ходила к Болдину и возвращалась с опухшим лицом, очевидно, успев по дороге забежать в туалетную комнату поплакать. Им снова вернули проект Союзного договора, в котором они должны были найти новые погрешности.

Сразу после четвертого августа в администрации президента в обстановке абсолютной секретности начали готовить материалы по введению в стране чрезвычайного положения. Эльдар помнил о происшедшей в Литве страшной трагедии и понимал, чем может закончиться объявление чрезвычайного положения во всей стране. Снегирев возражал больше других, но вместе с остальными сотрудниками юридического отдела готовил все документы. Сказывалась служебная дисциплина и годами выработанная привычка хорошо выполнять свою работу.

В течение двух недель готовились документы и указы, рассчитанные на подпись Горбачева. Все понимали, что введение чрезвычайного положения будет означать фактический срыв подписания Союзного договора. Они работали и по выходным. Семнадцатого августа, в субботу, Дубровина вернулась от руководителя президентской администрации и как-то особенно неприязненно взглянула на Эльдара.

– Вас вызывает Валерий Иванович, – сообщила она. – Кажется, он хочет предложить вам полететь вместе с ним в Крым.

– Неужели он предлагает Сафарову вместе отдохнуть? – пошутил Тулупов.

– Не нужно шутить, Александр Гаврилович, – вспыхнула Дубровина. – По-моему, он собирается лететь к Михаилу Сергеевичу в Форос, чтобы подписать все подготовленные нами документы.

Эльдар отправился в кабинет Болдина. Несмотря на субботний день, все сотрудники администрации были на месте. Болдин принял его подчеркнуто холодно, показал на стул, но руки не протянул.

– Завтра утром мы вместе с секретарем ЦК Шениным летим в Форос к Михаилу Сергеевичу, – сообщил он. – Я уже говорил с Олегом Семеновичем, и он вспомнил про вас. То, что я сейчас скажу, не должно выйти за рамки этого кабинета. Надеюсь, что вам не нужно повторять об этом два раза. В течение последних двух недель ваш отдел и другие службы готовили документы о введении в стране чрезвычайного положения. Целый пакет документов, который вы возьмете с собой как сотрудник юридического отдела администрации президента.

– Мы готовили не все документы, – напомнил Сафаров.

– Мне это известно. Их готовили другие. Но завтра у вас будет весь пакет документов. Вы просто полетите вместе с нами, заодно и сами их просмотрите в самолете. Ваша задача – передать их на подпись Михаилу Сергеевичу и привезти обратно. Ответить на вопросы, если они будут. Мы вернемся завтра к вечеру. Вопросы есть?

– Когда и где мне нужно быть?

– За вами заедет машина. В восемь часов утра. В девять вам нужно быть в правительственном терминале аэропорта Внуково, откуда в десять мы вылетаем. Никто, кроме вас, не должен знать ни о цели, ни о характере нашего визита. Я сказал Дубровиной, что мы летим в Форос, чтобы избежать различных слухов. Можете подтвердить в отделе, что мы полетим туда для просмотра ряда документов, не уточняя подробностей. Все ясно?

– Да.

– Можете идти, – разрешил Болдин.

Эльдар вышел из кабинета несколько смущенный. Он, конечно, и не рассказал в отделе, с какой целью они летят в Форос, однако все понимали, что происходит нечто чрезвычайно важное, если в воскресный день Болдин и один из сотрудников юридического отдела летят к президенту страны, отдыхающему в Крыму. Сафаров вернулся домой, собрал небольшую сумку, чтобы взять ее с собой. Все последние дни он ждал, когда ему позвонит Светлана Игоревна. Но телефон упрямо молчал. Не выдержав, он позвонил в Министерство иностранных дел и уточнил, куда переведен на работу посол Скороходов. Ему сообщили, что он назначен начальником управления. Значит, она останется в Москве, удовлетворенно подумал Эльдар и немного успокоился.

Утром за ним приехала машина, и еще через сорок минут они были уже в аэропорту. Самолет «Ту-154» был необычным. Несколько сидений, просторные столы, большие туалетные комнаты, кухня, стол для совещаний. В таких авиалайнерах Эльдар еще никогда не летал. Он устроился в конце салона в одном из кресел. Первым в салон вошел пожилой мужчина с цепким, внимательным взглядом. Уселся рядом с Эльдаром, протянул ему руку.

– Вы, очевидно, Сафаров, сотрудник администрации президента? – спросил незнакомец. Ему было лет шестьдесят, не меньше.

– Да, – ответил Эльдар, пожимая ему руку.

– Мне о вас много говорил Роберт Коломенцев, – пояснил неизвестный, – а я Юрий Сергеевич Плеханов.

– Очень приятно, – улыбнулся Сафаров. Он понял, из какого ведомства может быть человек, который был знаком с Коломенцевым, куратором органов КГБ в административном отделе ЦК. К тому же очень скоро появились еще двое высоких мужчин в штатском. Один, вытянувшись, доложил Плеханову:

– Товарищ генерал, все уже прибыли. Сейчас садятся в самолет.

Плеханов кивнул, поднимаясь со своего кресла. Эльдар тоже поднялся. В салон самолета вошли Бакланов, Шенин, Болдин и высокий мужчина в военной форме генерала армии. Сафаров вспомнил, что это был Варенников, которого он видел в их здании. Шенин подошел к нему и, улыбнувшись, пожал руку.

– Я считаю вас своим крестником, Сафаров, – сказал он, – это ведь я предложил Михаилу Сергеевичу перевести вас к нему в администрацию.

– Я всегда об этом помню, спасибо, – произнес Эльдар.

Варенников тоже подошел и протянул руку. Он был выше всех на целую голову. Болдин только сухо кивнул Сафарову, пожав руку генералу Плеханову, и передал Эльдару объемную папку с документами. Через несколько минут они взлетели. Улыбающаяся стюардесса спрашивала каждого, что они будут пить. Почти все попросили кофе. Все, кроме Болдина. Он выбрал чай.

Полет проходил нормально. Кто-то читал журнал, кто-то дремал. Эльдар просматривал документы. Это был Указ президента о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению. В указе обосновывались его введение и меры, направленные на стабилизацию положения в стране.

«Военное положение», – понял Эльдар. – У них в Баку его вводили за последние три года несколько раз. Значит, танки на улицах, введение комендантского часа, проверки, задержание, аресты... Весь «набор», полагавшийся в таких случаях. Он продолжал читать, когда услышал голос Варенникова:

– Почему он сам не прилетел в Москву? Мне кажется, так было бы логичнее.

– Валентин Иванович, вы же прекрасно знаете его характер, – возразил Шенин. – Он всегда размышляет, пытается найти лучший выход, не принимать окончательного решения.

– А потом снова подставят военных, как в Тбилиси, Баку или Вильнюсе, – недовольно проворчал Варенников.

– Не нужно так говорить, – вмешался Болдин, – мы летим, чтобы ознакомить Михаила Сергеевича с проектом введения чрезвычайного положения. И не собираемся никого подставлять.

– Нужно было еще несколько лет назад ввести такое положение и прекратить весь этот бардак в нашей стране, – решительно заявил Варенников, – иначе он просто никогда не закончится.

Бакланов мрачно молчал.

– Вы снова о своем, – поморщился Болдин. – Ну, зачем так категорично? Мы летим туда, чтобы убедить Михаила Сергеевича в том, что существует вероятность полного распада нашей страны.

– Тем более что он сам не возражал против подобных инициатив, – добавил Шенин. – У нас есть решение секретариата и Президиума Кабинета министров. Павлов и его министры считают, что в таком виде Союзный договор подписывать невозможно. И в Центральном комитете тоже так думают. Бакланов подготовил специальную справку о состоянии всего военно-промышленного комплекса.

– А если он не подпишет эти документы? – все-таки спросил Варенников. Он тоже знал непостоянный характер президента и его способность уклоняться от конкретной ответственности.

– Тогда он может передать на время свои функции Янаеву, чтобы тот ввел чрезвычайное положение, – сказал Шенин. – Этот вопрос тоже продуман. А Михаил Сергеевич сможет вернуться в Москву через несколько дней, когда подписание договора будет уже отложено.

– В администрации президента думают так же? – поинтересовался Варенников.

– Мы все члены партии, – ответил Болдин, – и в данном случае летим к Михаилу Сергеевичу как члены ЦК.

– Тогда остается только узнать, что думают наши компетентные органы. – Варенников повернулся к дремавшему Плеханову. Тот делал вид, что не слушает говоривших и не хочет встревать в их разговор. Но сразу открыл глаза, когда к нему повернулся генерал. – Что вы скажете? – спросил Варенников. – Или вы еще не составили для себя мнения по этому вопросу? Ваши коллеги обычно молчат в таких случаях.