Марина Серова - Десять заповедей мертвеца Страница 39

Очнулась я от сильной боли и немедленно принялась вырываться из цепких жилистых рук, что держали меня, прижимая к полу.

– Тихо, девонька, тихо! Не дергайся так, а то хуже будет, – сказал совсем рядом знакомый голос. Где-то неподалеку надрывался телефон.

Гордеев виновато улыбнулся мне, продемонстрировал нож, который он только что выдернул из пола (и моего плеча, кстати, тоже) и пояснил:

– Кровища сильно хлещет. Погоди-ка, я щас.

И бывший контрактник потянул со стола белоснежную скатерть. Разодрав ее на полосы, Павел сноровисто перетянул мне плечо. Конечно, я бы сейчас не отказалась от дозы обезболивающего, но и хорошая давящая повязка – это тоже неплохо.

Скосив глаза, я увидела Влада. Швецов все так же лежал на спине, раскинув руки, только лицо бывшего телохранителя было прикрыто мятой салфеткой. Не знаю, сделал ли это Гордеев из человеколюбия или ему было неприятно смотреть на искаженную физиономию только что убитого им врага.

Я попыталась сесть, и мне это удалось, пусть и не сразу. Пока Гордеев возился с повязкой, я прислушалась к своему организму, пытаясь понять, насколько сильны повреждения. Сломанный нос, сквозная ножевая рана в плече и треснувшие под весом Швецова ребра… Кажется, в остальном я в полном порядке.

– По-моему, кое-кто обещал мне покончить с собой, – сказала я, разглядывая чумазое лицо Гордеева с серебристо-грязной щетиной на щеках. – Знаешь, я рада, что ты жив.

Грузчик оскалился в улыбке, голубые глаза сверкнули:

– Да ты что? Ну, приятно слышать.

Телефон продолжал звонить, но это было неважно.

– Зачем… извини, не хочу показаться неблагодарной, но зачем ты пришел сюда? – поинтересовалась я.

– А, – махнул рукой Павел, – хотел за Жанну отомстить. Я ведь поначалу и вправду собирался из окошка сигануть. Девятый этаж, все дела… Жизнь моя давно меня не радует, так не все ли равно… Но вспомнил, что ты мне рассказала – как этот урод мою девочку мучил… И прямо все у меня внутри загорелось. Как перца красного наелся, веришь? Нет, думаю, рано тебе, Паша Гордеев, червяков кормить. Надо последнее доброе дело сделать, а там уж и помирать не страшно.

Я всмотрелась в худое лицо грузчика и поняла, что испытываю к этому человеку благодарность, и плевать мне на то, в чем он там виновен. Только что этот тип спас жизнь не только мне, но и Вале Кричевскому. Ведь Швецов после моей смерти неминуемо занялся бы мальчишкой, который стоял между охранником и его наследством.

– Спасибо тебе, – вполне искренне сказала я. – Слушай, можешь совершить еще одно доброе дело?

– Это какое? – напрягся Павел.

– Не бойся, – невольно улыбнулась я. – Это уже последнее. Позвони в «Скорую».

– Не-не-не! – Гордеев поспешно поднялся на ноги и отряхнул колени растянутых штанов. – Так мы не договаривались. И вообще, я это… тороплюсь очень. Так что ты, девонька, давай как-нибудь сама.

– Ладно! – Я махнула здоровой рукой. – Поторопись, а то вдруг кто-то из жильцов вызвал полицию и они уже за дверью…

Гордеев оскалился:

– Щас! Жди-дожидайся. Тут такие сволочи толстопузые проживают, им ни до чего дела нету. Соседа за стенкой будут резать, так они на все замки закроются и радоваться будут, что не их очередь… Так им и надо, гадам! Нахапали народного добра и рады! И делиться ни с кем не станут…

Гордеев не на шутку распалился. Я засмеялась и тут же пожалела об этом – плечо отозвалось дергающей болью.

– Да ты марксист, Гордеев!

– Кто, я?! – испугался грузчик. – Будет тебе наговаривать-то…

Павел оглядел поле боя и сокрушенно покачал головой.

– Ты вот что… Ты вали все на меня, – великодушно предложил Гордеев. – Кто этого урода убил? Паша. Кто чиновницу пугал? Паша. В общем, всех собак можешь повесить на меня, поняла? Мне терять нечего. За все отвечу…

Телефон наконец умолк.

– Ладно, двигай отсюда поскорее, – посоветовала я.

– Ты это… – тут грузчик вдруг засмущался, но взял себя в руки и закончил фразу, – ты Жанне про меня рассказывала?

– Нет еще, не успела.

– Вот и не надо, – обрадовался Павел. – Пусть и дальше не знает ничего. Только скажи ей, намекни как-нибудь, дескать, ангел ее больше не придет. Скажи, мол, взрослая она стала, совершеннолетняя. Пора уже своим умом жить. Так что пусть сама со своей жизнью управляется. Девка она умная, даже не знаю, в кого…

Я непонимающе смотрела на Гордеева. Тот вздохнул, удивляясь моей тупости, и пояснил:

– Ну вот смотри, она – Жанна, значит, – с детства привыкла: если что, ангел всегда рядом, соломки подстелет, падать не больно. А что будет, если я уйду, а она об этом знать не будет? Она же по-старому будет на меня рассчитывать. Так что придется ей сказать. Но смотри, без подробностей, ладно? Никаких имен!

И грузчик важно поднял палец. Потом грустно закончил:

– Я слово свое сдержу. Ты новости-то смотри, не пропусти важное. Не сегодня, так завтра сержант Гордеев сделает последний прыжок. А за Жанной теперь ты будешь приглядывать, поняла?

И Павел строго посмотрел на меня.

– Девочку мою не бросай, – принялся наставлять меня Гордеев. – Глупостей делать не давай. Парнишка этот ее вроде как ничего… Ладно, пес с ним, пускай остается, если он ей нравится!

– Ну, спасибо, – усмехнулась я. – Будем считать, это ты ее так благословил на замужество.

– Значит, договорились, – деловито подвел итог Гордеев. Тут снова зазвонил телефон. На мгновение я отвлеклась, а когда посмотрела туда, где вот только что стоял Павел, там никого уже не было. «Ангел» исчез, как будто его никогда и не было. Странно, я даже стука входной двери не услышала…

Валентин пошевелился и протяжно застонал. Я закусила губу и поползла к нему. Надо же убедиться, что с мальчишкой все в порядке…

Пока я ползла, звонок становился все громче. Наконец я обнаружила источник звука – стационарный телефон, который слетел со своего столика, но не разбился и теперь прямо-таки исходил сердитым звоном.

Я подняла трубку.

– Наконец-то! – обрадовался кто-то на том конце провода.

Я молчала. Женский голос деловито осведомился:

– Это квартира Кричевских?

– Да, – только и смогла сказать я.

– Ну, тогда пляшите! – радостно заявила моя собеседница.

– Простите, что? – Мне показалось, что я ослышалась.

– Пляшите, говорю! – несколько раздраженно повторила женщина. – Полчаса назад Светлана Сергеевна вышла из комы. Ее уже осмотрел профессор Волков. Он сказал, что теперь все будет хорошо. Так что пляшите!

– Спасибо, обязательно! – вежливо проговорила я и повесила трубку. Сил на дальнейший разговор у меня не было.

Наконец я добралась до Валентина. Мальчик приоткрыл глаза. На голове у него была неглубокая рана, волосы слиплись от крови. Я подползла ближе и положила голову мальчика себе на колени, слегка приподняв, чтобы Вале было легче дышать. Потом неловко, извернувшись, вытащила из кармана свой мобильный и набрала номер экстренной службы. Назвала свое имя, адрес, по которому нахожусь, коротко сообщила о том, что произошло.

Ну, вот и все. Сейчас сюда приедет и полиция, и медики. А для меня это дело закончено. Жаль бедную Галину Георгиевну – это же надо, старуха пожертвовала собой, чтобы дать мне возможность остаться в живых и остановить чудовище, в которое превратился ее давно потерянный сын… С Валей все будет в порядке. Да и Жанна скоро поправится. Теперь этих детей никто не разлучит – тем более, они столько пережили. Жанна лишилась помощи своего таинственного ангела… но зато девочка вполне справляется с жизнью собственными силами. Думаю, их с Валей ждет хорошее будущее.

Светлана в конце концов выздоровеет. Ей придется принять выбор сына и смириться с ним. Ничего, ей это только на пользу. Тем более что Жанна Подаркова искренне любит Валю, несмотря на его непростой характер. А самое главное – она полюбила его до того, как узнала о его деньгах. В наше непростое время это дорогого стоит…

Я так и не узнала, что же случилось с Аркадием Момзером, с которого началась вся эта история. Кто же все-таки прикончил бывшего партнера Светланы? Ну, меня это больше не касается…

Я в изнеможении откинулась назад, прислонилась к перевернутому креслу – сил на то, чтобы сесть по-человечески, у меня не было. На коленях у меня лежала голова Вали, я гладила волосы парнишки и повторяла:

– Слушай, потерпи, ладно? Скоро все закончится.

В этот момент распахнулась дверь в квартиру. Я судорожно зашарила по полу, пытаясь найти хоть что-то, пригодное в качестве оружия. Моя рука стиснула осколок зеркала. Отлично, в случае чего я буду до последнего защищать Валентина и дорого продам свою жизнь…

Но это оказался тот, кого я никак не ожидала увидеть. Евгений Больц, мировая знаменитость и лауреат международных конкурсов, стоял на пороге квартиры Кричевских, изумленно таращась на царящий вокруг разгром. В одной руке Больц сжимал огромный букет из знойных роз, другой прижимал к себе свою миниатюрную японку. По случаю холодов девушка была одета не в белые гольфы, а в коротенькую шубку и высокие белые сапожки и напоминала Снегурочку на детском утреннике. В руках у японки я заметила коробку с тортиком.