Александр Звягинцев - До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник) Страница 39

Вскоре к бортику бассейна подплыл Муромский. Он тяжело выбрался из воды, налил себе полный фужер шампанского, выпил, потом тут же налил еще один и снова выпил… С облегчением вздохнув, он растянулся в шезлонге. Ноги его свешивалась над водой.

Пора, решил Леня, а то сейчас еще кто-нибудь явится за деньгами. Он вышел из-за пальмы и пошел к бассейну.

Муромский лежал с закрытыми глазами и ничего не слышал. Голова его свесилась набок, слышалось тяжелое, похожее на стоны дыхание. Не мог он заснуть так быстро, подумал Леня. А потом понял, что Муромский не просто спит – он без сознания… Он быстро осмотрел Муромского, поднял веки – сузившиеся зрачки, редкий и слабый пульс, отсутствие реакции на внешние раздражители…

– Типичная картина отравления клофелином в смеси с алкоголем, – констатировал Ледников.

– Да, – согласился Леня. – Я таких у нас в Майском насмотрелся. Мужики искали развлечений с девочками, а потом приходили в себя несколько суток. Некоторых находили черт знает где – в сортирах, подвалах, на железнодорожной насыпи… Как они туда попали, никто не помнил. Я сразу понял, что попал. Вызывать врачей? Меня сгребут первого, и поди потом докажи, что это не твоя работа. Кто мне поверит? Испанская полиция? Иностранцу, которого нашли рядом с отравленным олигархом? В общем, я понял, что пора скрываться. Махнул через забор и – огородами, огородами… В гостинице позвонил своим: что будем делать? Они позвонили из уличного автомата в полицию, сказали, что на вилле какие-то крики… А через пару часов по телевизору уже показывали тело Муромского, плавающее в бассейне лицом вниз…

– Он мог сам туда свалиться? – поинтересовался Ледников. – Вообще-то люди под клофелином передвигаются. Некоторые даже до дому добираются… Конечно, от дозы зависит…

– Черт его знает! Вообще-то двигаются, но только когда немного очухаются – наутро уже после веселой ночи, – согласился Леня. – А тут и пары часов не прошло… Но спихнуть его в воду ничего не стоило: чуть шезлонг наклонил вперед – он и поехал прямо туда…

– И кто же это был? Такой умный?

– Только не я. Мне это было ни к чему. Видимо, тот, кто подсыпал…

– А может, и нет, – прищурил глаз Ледников. – Один подсыпал, другой, вернувшись, обнаружил Муромского в отключке, ну и воспользовался моментом… Так что разделение труда получается. Игра на фортепьяно в четыре руки.

А про себя подумал: смерть Муромского могла быть нужной и жене, и сыну. Если сеньора Франциска знала, что завещание после угроз изменено в ее пользу, муж становится ей только помехой: вдруг придет в себя и снова его изменит? А Рафа мог считать, что Муромский завещание еще не изменил, но уже готов сделать это в любой момент, и тогда…

После смерти Муромского-старшего Валерий Олегович решил перенести направление главного удара на Рафу. Наезжать на испанскую сеньору было опасно. Да и плевать она хотела на детей бывшего мужа, если даже родного сына была готова упрятать куда угодно – хоть за решетку, хоть в сумасшедший дом… Судя по тому, как активно Рафа лез в RWG, Муромский успел выделить ему деньги на сделку. До обнародования завещания – кто его знает, что в нем! – надо было забрать у Рафы для начала эти деньги. Пусть делится с братом! А для страховки надо сорвать сделку вообще…

– Полетишь в Лондон, там тебя встретят мои люди. Явишься к нему, предъявишь требования, – инструктировал Валерий Олегович. – Этот выродок рода человеческого нормального языка не понимает. Так что придется действовать жестко. Чтобы до него дошло…

Он как в воду смотрел. Рафа разговаривать вообще не пожелал, сказал, что детям лейтенанта Шмидта не подает, а в следующий раз вообще сдаст его в полицию. Пришлось действовать по жесткому варианту. В театре сыпанули ему азелептин в бокал, а когда его повело и он перестал соображать, подхватили под руки, погрузили в машину и отвезли на квартиру неподалеку от кладбища, в которой жил Леня…

– А Валерия? Его экономка? – решил сразу уточнить Ледников. – Она была с вами?

– Нет, – покачал головой Леня. – Зачем?

Рафу они приковали к батарее. Леня был скорее охранником – работали с ним агенты Валерия Олеговича. Они приезжали и требовали от него подписать документы о переводе денег. Но он оказался тем еще перцем – визжал и обделывался от страха, но деньги отдавать не хотел. Все на лорда надеялся, пугал, что тот ради него всех на уши поставит. Иногда Леня подмешивал ему еще дозу азалептина, чтобы он не очень дергался и не мешал ночью спать. Когда приезжали мужики, он уходил из дома…

– А кто работал с журналистом? С господином Энтони Кросби?

– Я ему только материалы передавал. А работали с ним люди Валерия Олеговича. По-моему они давно его подкармливали. Газеты я приносил Рафе, чтобы он не питал иллюзий, будто его ищут, и знал, что его похоронили, а лорд уже на сделку не рассчитывает…

– А газ в квартире Кросби кто пустил?

– Нет, это не я.

– Но вы там были?

– Был. Заехал вечером, надеялся, он немного протрезвеет и можно будет поговорить спокойно. Да куда там… Он даже дверь в квартиру не закрыл. Я вошел – он дрыхнет прямо на кухне. Я ушел. Он, видимо, когда очнулся, решил кофейком побаловаться, газ зажег и опять заснул…

– То есть Валерия не знала о похищении Рафы? – рассеянно переспросил Ледников.

– До вчерашнего дня ничего конкретного. Могла только гадать… Вчера я позвонил ей и предложил встретиться. Потому что Рафа в бреду стал бормотать, что денег у него нет, что они зря его мучают… Я решил у нее уточнить. Позвонил, назначил встречу, но за ней увязался ваш коллега, пришлось его ненадолго отключить…

– Если бы с ним что-то случилось, мы бы с вами не разговаривали, – холодно сказал Ледников.

– В общем, мы с ней встретились…

– Не боялись, что она полицию приведет?

– Нет. Мужики говорили, что она всю семейку Муромских ненавидит. В общем, она мне сказала, что вы были у нее и тоже считаете, что денег у Рафы теперь нет. Ну, рассказала кое-что про вас… В основном хорошее. Оказывается, она вас по Москве знает.

– Адрес квартиры, где вы держали Рафу, она знала?

– Я ей сказал…

– Зачем?

– На всякий случай, – пожал плечами Леня. – Откуда я знаю, что на уме у этих мужиков, которые с Рафой работали? Может, у них приказ нас обоих ликвидировать – и меня, и Рафу. Кладбище-то рядом – ночью вынесли и закопали в заброшенной могиле… Их тут много.

– Не боялись, что она в полицию про вас сообщит?

– Не-а, что ей это дает?

Ледников подумал, что Леня быстро разобрался в Валерии. Впрочем, приличному оперу это и положено.

– И что было потом, когда вы расстались с Валерией?

– Я вернулся в квартиру. Рафа спал. Я решил, что хватит с него азалептина, еще свихнется брат мой от таких доз… Даже наручники с него снял. И сам заснул. Проснулся – а его нет. То ли на него какое-то просветление нашло, то ли он в последнее время догадался, что я ему подмешиваю… Куда он в таком состоянии мог попасть? Не знаю. А тут полиция стала ломиться в дверь. Ну, я пальнул пару раз в дверь выше голов, а сам в окно…

– Ну и куда ты теперь собрался?

– В Эдинбург.

Ледников удивленно посмотрел на Леню.

– Чего так?

– Мне подлечиться надо, а в больницу я с огнестрелом не пойду, сразу загребут.

– А в Эдинбурге что – полиции нет?

– Есть. Но там мой армейский товарищ живет, он туда давно уже уехал.

– Он что – врач?

– Ветеринар, домашних собак лечит, так что с моей дыркой разберется… И потом…

Леня замялся, покрутил в сомнении головой, но наконец выдавил:

– Вы этого Рафу давно видели?

– Я его вообще только по фотографиям знаю.

– Повезло вам… Потому что сейчас он – вылитый Литвиненко на той фотографии в больнице…

Леня внимательно посмотрел на Ледникова, явно пытаясь установить, какое впечатление произвело на него это известие. Ледников расхохотался:

– Еще одна жертва полония! Тоже крыша поехала от страха?

Леня надулся.

– Вам хорошо смеяться. А я с ним столько дней в одной квартире провел. Ели вместе…

– Так ты что – серьезно думаешь, что у него волосы от полония вылезли?

– Нет, он сказал, что постригся наголо, потому что волосы сыпаться стали, а ему сказали, мол, это помогает… Но вид у него!

– Ну, если тебе скормить столько азалептина, у тебя тоже вид будет тот еще!

– Но я с людьми, торгующими полонием, не встречался, – многозначительно выдал Леня.

Ледников в изумлении уставился на него. Ничего себе сюжеты!

– А Рафа что – встречался?

– Как-то сказал, что у него были дела с местной публикой, с которой общался и Литвиненко, так они говорили, что этого полония достанут сколько захочешь.

– И ты поверил?

– Я тогда подумал, что это он с азалептина заговаривается… Но, понимаете, мне сразу стало казаться, что азалептин как-то уж слишком сильно на него действует. Я ему давал-то ерундовые дозы, а у него сразу башню сносило. До меня только теперь дошло – может, это потому, что одно на другое накладывается? Он в последние дни только и твердил, что его отравили. Телевизор смотрел и просто дрожал от страха.