Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда Страница 39

Кэтрин окончила колледж с лучшим среди всех прочих студенток дипломом, пропустив вперед всего лишь трех студентов. Она уже знала, чем займется дальше. Ей хотелось совмещать политическую деятельность с интересной и плодотворной работой, поэтому она приняла решение стать юристом. Разослала заявки в два лучших университета страны, Гарвард и Йель, и не была особенно удивлена, когда получила известие, что принята в оба вуза. Без долгих колебаний выбрала Йель – тот считался более либеральным.

Дебора была страшно горда за дочку, которой удалось осуществить то, о чем сама она мечтала, но так и не смогла воплотить в жизнь. А Кэтрин, честно говоря, мечтала о большем, о настоящей карьере – почему бы ей не стать известным юристом или, может быть, со временем выставить свою кандидатуру в палату представителей, а потом даже и в сенат! Однако она предпочитала не распространяться о своих прожектах, понимая, что многим они покажутся несбыточными. И только иногда позволяла себе вспоминать о выкрике одной из своих восторженных почитательниц: «Кэтрин Кросби в президенты США!»

Жизнь в Йеле разительно отличалась от жизни в Веллесли. Еще в колледже Кэтрин имела возможность сталкиваться с отпрысками богатых и влиятельных семейств, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что ее ожидало в одном из лучших университетов страны.

У Кэтрин появились друзья, единомышленники и даже поклонники, однако она отдавала все время учебе. Да и забыть о трагической участи Дона никак не могла. Мечтала о том, чтобы закончить учебу лучшей на курсе, блестяще сдать адвокатский экзамен и получить предложения сразу от нескольких известных юридических фирм: тогда-то исполнится ее заветная мечта!

В отличие от многих, Кэтрин не получала приглашений на эксклюзивные вечеринки и романтические свидания. Она считала, что настоящей женщине, озабоченной собственной карьерой, негоже заботиться о внешности, ведь главное в человеке – ум. Она носила мешковатые, огромных размеров свитера, которые полностью скрадывали ее фигуру, одной из первых в университете рискнула надеть брюки, длинные волосы небрежно собирала в пук и скрывала лицо за большими очками, оправу которых постоянно меняла, – это был единственный аксессуар, признаваемый Кэтрин. Она хотела, чтобы ее уважали, любили и восхищались ею не из-за ее внешности, а за интеллект. У Кэтрин было несколько интрижек с однокурсниками, однако они быстро сошли на нет – каждый раз девушка убеждалась в том, что молодые люди и в подметки не годятся Дону. И все же, как она понимала, стоит смотреть вперед: Дон умер, и она не может постоянно носить по нему траур.

Кэтрин принимала деятельное участие в студенческой жизни, несколько раз возглавляла комитеты, устраивавшие демонстрации в кампусе, и ездила в Вашингтон, где с тысячами себе подобных протестовала против политики президента Никсона. Однажды ее даже арестовала полиция, и Кэтрин провела в участке целую ночь, чем чрезвычайно впоследствии гордилась.

Как-то, сидя в библиотеке, Кэтрин увидела нового студента – наверное, решила девушка, он перевелся в Йель из другого университета. Высокий, с длинными темными кудрями, пронзительными зелеными глазами и с повадками джентльмена, одетый небрежно, но как истинный денди. Он привлекал всеобщее внимание. Кэтрин внезапно почувствовала, как у нее екнуло сердце. Нет, о чем она, собственно, думает? Красавец-франт совершенно не ее тип! Он наверняка принадлежит к когорте вероломных мужчин, мужчин-сердцеедов, а подобные ей и даром не нужны!

И все же она, словно невзначай, спросила у одной из подруг, кто такой новенький. Та ошарашенно посмотрела на Кэтрин и сказала:

– Разве ты не знаешь? Это же Том Форрест, отпрыск тех самых Форрестов, из Нового Орлеана!

Кэтрин пожала плечами – светской жизнью она не увлекалась, поэтому имя Форрестов ей ничего не говорило. Подруга, удивляясь ее невежеству, пояснила:

– Ну, те самые миллионеры! А его мать – из старинного французского рода, кажется, какая-то графиня или даже герцогиня. Кстати, Том устраивает на днях вечеринку, наверняка будет нечто незабываемое. Соберутся только избранные. Хочешь, устрою так, чтобы и ты получила приглашение?

Кэтрин фыркнула:

– Нет уж, уволь! Кто в наше время рассылает приглашения на студенческую вечеринку? Только снобы и идиоты. И твой Том Форрест, видимо, сразу и то и другое!

И все же украдкой, воспользовавшись тем, что подруга ушла в туалет, Кэтрин рассмотрела приглашение, напечатанное на плотной рифленой бумаге нежно-сиреневого цвета с затейливым золотым гербом вверху. «Томас Джефферсон Форрест III имеет честь пригласить Вас на бал-маскарад, приуроченный к Хэллоуину, в пятницу, 31 октября...» – прочитала Кэтрин и скривила губы. Как старомодно, напыщенно и пошло! Похоже, Томас Джефферсон Форрест III, выросший на юге страны, в штате бывших рабовладельцев, до сих пор живет в середине девятнадцатого века. Кэтрин сразу же прониклась глубокой неприязнью к новому студенту и не упускала возможности отпускать шпильки в его адрес, делать едкие замечания в отношении «настоящих джентльменов-южан, специализирующихся на растрате родительских миллионов».

Как-то вышло, что Кэтрин в числе прочих студентов оказалась вместе с Томом Форрестом в одной группе, работавшей над выступлением на семинаре. Кэтрин была неприятно поражена – оказывается, щеголь умеет шутить, причем очень даже хорошо, обладает несомненным шармом и в течение чрезвычайно короткого времени может расположить людей к себе, даже тех, кто изначально был настроен скептически или враждебно. И при этом Том умел работать. Однако учеба была для него не главным. Он сам признавался, что хочет получить удовольствие от жизни, а главным удовольствием, по его мнению, является пост президента Соединенных Штатов. Кэтрин, услышав его заявление, не сумела сдержать смешок, а Том Форрест внимательно посмотрел на нее, и девушка внезапно почувствовала, что ее щеки зарделись.

– Ты считаешь, что мое желание никогда не исполнится? – спросил он Кэтрин.

Та снова рассмеялась. Том Форрест – и президент Америки! Этот субъект хорош для того, чтобы блистать в провинциальном обществе, соблазнять чужих жен и выступать в качестве оратора на днях рождения и похоронах, но в большой политике ему делать нечего. Там не нужны такие фанфароны и самовлюбленные красавцы!

– Мистер Форрест, – едко произнесла Кэтрин, – вероятность, что вы когда-нибудь станете президентом США, столь же ничтожна, как и вероятность того, что вы... что вы сделаетесь моим супругом!

Все прочие в группе расхохотались, и Кэтрин почувствовала, что перевес явно на ее стороне. Отлично она срезала наглеца, будет знать, как пороть чушь!

– Значит, у меня есть еще возможность убедить тебя в обратном? – остался невозмутимым Том. – Так что предлагаю заключить пари – если в течение ближайших пяти лет я женюсь на тебе, то в течение ближайших двадцати лет стану президентом США.

Кэтрин даже на мгновение растерялась – да что он возомнил о себе, расфуфыренный павлин? Если в его кровати побывали самые красивые (но далеко не самые умные) студентки Школы права Йельского университета, то это не значит, что он имеет право открыто заигрывать с ней. Кэтрин знала, что никогда, просто никогда не поддастся чарам ловеласа. Она современная, эмансипированная женщина, а нахальный субъект только и думает, как бы получить сиюминутное удовольствие от секса.

– Согласна, – ответила с вызовом Кэтрин. – Итак, мистер Форрест, у вас имеется ровно пять лет, чтобы жениться на мне, и двадцать лет, дабы стать президентом. Только ни то, ни другое у вас не получится.

Остальные студенты поддержали их спор улюлюканьем. Том протянул Кэтрин руку, она пожала ее. И внезапно почувствовала... что ее влечет к самоуверенному красавцу. Нет, она ни за что не поддастся на его чары!

Том, видимо, решившись выиграть пари, принялся ухаживать за Кэтрин, но она холодно отвергала все его притязания. Подруги одна за другой твердили, что она не должна упускать своего шанса, на что Кэтрин неизменно отвечала:

– Какой такой шанс? Стать любовницей и игрушкой блестящего трутня? Или, что еще хуже и позорнее, его женой? Нет, я сама в состоянии позаботиться о себе, и если и выйду замуж, то за стоящего человека, который полюбит меня и которого я сама полюблю! А Том Форрест таковым не является!

Первые недели давались особенно тяжело – Том не давал Кэтрин прохода, затем все постепенно сошло на нет, и девушка уже праздновала победу. Конечно, ведь парень из разряда людей, которые быстро увлекаются чем-то и загораются новой идеей, но их энтузиазм так же быстро исчезает. И все же...

И все же по ночам она достаточно часто ворочалась без сна в постели, думая о Томе Форресте. Она гнала от себя мысли о нем, корила себя за то, что предает память Дона, но ничего не могла с собой поделать. Однажды она увидела, как Том открыто заигрывает с симпатичной блондинкой. Кэтрин, не выдержав, подскочила к парочке и заявила девице: