Сергей Ермаков - Баксы на халяву Страница 39

Он погрузил чемоданы с коробками в багажник своего такси и отвез все это в общагу, где и не распаковывал вовсе. Раз в неделю в воскресение он приезжал к дочке, забирал Машу и гулял с ней. Катя демонстративно избегала встреч. Обычно его ждала дома теща или тесть. Они передавали Машу из рук в руки, и Игорь катал ее по городу, водил в цирк, в кафе или куда-то еще. Ну, как обычный "воскресный" папа. В будни он очень скучал по дочери, но увидеть не имел права. Так решил наш самый гуманный суд в мире.

Сотовый завибрировал в кармане. Игорь достал его и приложил к уху. Население купе посмотрело на Игоря с нескрываемой злобой. Оно, население, которое ездило в электричках, никак не могло привыкнуть к переносным телефонам и всех, кто ими обладал, считало ворюгами. Поэтому все молча вопросили Игоря: "Если ты такой крутой, то почему в электричке едешь?".

Но Игорю было не до этого, в трубке кавказец коротко и отрывисто приказал:

- Слушай и не перебивай, иначе дочь свою не увидишь! Через пять минут будет станция Пудость, ты выйдешь в тамбур, поезд остановится, ты выбросишь сумку с деньгами на перрон, а сам поедешь дальше. Если все деньги на месте и все остальное нормально, в Гатчине встретишь свою жену и дочь. Сколько баксов не досчитаемся, столько кожи с твоей дочери срежем. Понял?

Игорь покраснел от злости, люди таращились на него. Он спешно вскочил и последовал в тамбур.

- Какие гарантии того, что вы меня не обманете? - спросил он, трясясь, то ли от злости, то ли от страха за Катю и Машеньку.

- Э, мужик, ты не понял, - рассмеялся кавказец, - мы не госстрах, гарантий не даем. Не надо было тебе эти деньги брать. Не надо было. Ты червяк, ты родился червяком и умрешь, как червяк. Делай, что тебе сказали, у тебя выбора нет.

Кавказец отключился. Игорь в бешенстве заметался по тамбуру. Итак, он выкинет деньги на перрон, их кто-то подхватит, Игорь поедет дальше, а вдруг потом в Гатчине он не встретит ни Машеньку, ни Катю. Но зачем его дочь и бывшая жена бандитам, ведь деньги он им отдал? Они их отпустят. А если не отпустят?

В тамбур вошла его соседка - старушка с клюкой. Игорь перестал метаться и прижался к стене. Старушка деловито размяла папиросу "Беломор" и смачно закурила. Игорь кусал губы в отчаянии.

- Ну, что они тебе сказали? - хриплым голосом тихо спросила бабуля.

- Кто? - не понял Игорь.

- Я от Вадима, - пояснила бабуля, глядя перед собой, и не переставая курить, - удостоверение показывать не буду. На слово поверишь. В вагоне едет человек, который за тобой наблюдает. От них. Так что, уткнись носом в окно и говори тихо.

Бабуля выпускала такие клубы дыма, что вообще не было видно, что она что-то говорит. Вот уж чего-чего, а такого Игорь никак не ожидал. Он думал, что подстраховывать его будет человек пять громил, а тут горбатая бабулька с "Беломором".

- Сказали мне они сейчас на станции Пудость выбросить на перрон сумку с деньгами и ехать в Гатчину, там, мол, свою дочь и жену встречу. А если...

- Успокойся, - хрипло сказала бабуля, - делай, что велели, и не мельтеши. Не вздумай преследовать, того, кто сумку схватит. Доедем до Гатчины, и будем ждать. Ты своих, я своих.

- А где... - начал было Игорь, но старушка сказала ему:

- Всё! Делай, что велели. И со мной не заговаривай.

Она выбросила "Беломорину" в угол тамбура и пошла на свое место. Поезд приближался к станции. Игорь занервничал. Он снял сумку с плеча и теребил ремешок ручки потными ладонями. Жалко ли было ему расставаться с деньгами? С большими деньгами? Нет, он хотел от них избавиться как можно быстрее. Выкинуть из поезда, выкинуть из головы и забыть! Лишь бы только с Машей и с Катей все было нормально!

Электричка притормозила у перрона, машинист голосом робота произнес что-то невнятное, двери открылись, и Игорь выкинул сумку из двери. Ее тут же подхватил стоящий у ограждений человек, ни внешности, ни примет которого Игорь не успел запомнить. Человек перепрыгнул через парапет, нырнул в белый "Жигуль", пыхтевший вдали, и дал газу. Из второй двери того же вагона, в котором ехал Игорь, выскочил еще один человек - высокий, коренастый в длинном черном пальто, тоже перепрыгнул через парапет, подбежал к отъезжающей машине, на ходу открыл заднюю дверцу и прыгнул внутрь.

"Жигуль" взревел и скрылся из виду за поворотом станции. Игорь медленно сполз спиной по стене тамбура и обхватил голову руками. Все, что они приказали, он сделал. Значит, тот в черном пальто, что прыгнул в машину вторым сидел с ним в вагоне. И его узнали. Надо было захватить его и потребовать у бандитов обменять его на дочь и жену Игоря. Почему хваленые РУБОПовцы так не сделали? Это же так просто?

Если на вокзале в Гатчине Машеньки и Кати не будет, то где их искать? Бандитам все до фени. Они свои деньги получили, и им нет дела до того, что они обещали Игорю. Убьют, как свидетелей, за ними не заржавеет. "Ну, ладно, - сказал Игорь сам себе, - пока рано горевать, нужно идти в вагон и ждать прибытия поезда в Гатчину".

Игорь взял себя в руки, прошел по проходу и сел на свое место у окна. Поезд ехал не торопясь, мерно постукивая колесами. Бабуля дремала, опершись на костыль. Игорь закрыл глаза и тяжело вздохнул.

26

Белый "Жигуль" подъехал к замерзшему в зимней спячке дачному поселку. Пьяный сторож, шатаясь, отворил ворота, за что сидящий на месте водителя протянул ему рукой, лишенной двух пальцев, литровую бутылку водки.

- Э, Исмаил, зачем ему такую большую бутылку дал? - по-чеченски спросил тот, что в черном пальто ехал вместе с Игорем в вагоне. - Мы что будем пить, да?

- Не волнуйся, Омран, - ответил Исмаил, - я и про нас не забыл!

Тот, которого Исмаил назвал Омраном, был помесью чеченца с ингушкой, что рождает в результате в человеке упрямый, вздорный и взрывной характер. К тому же в переводе с арабского имя Омран означало крепко сложенный, что полностью к нему подходило. Омран мел бычью шею, пудовые кулаки и при этом не отличался маленьким ростом.

- Сторож пусть пьет, - сказал Краб, - свалится, не увидит, как мы уходить будем. Он оттого, что пьяный так и не понял, что мы в чужой даче живем.

- Может, его прирежем, когда будем уходить? - спросил Омран.

- А, Омран, не надо крови, - спокойно произнес Исмаил, осторожно ведя машину по занесенной снегом дороге между закрытых на зиму дач, - деньги у нас. Аллах с нами, что еще нужно?

И Исмаил в этом месте запел чеченскую народную песню, про то, как смелый джигит посватался к девушке, но у него не было сто баранов, чтобы заплатить калым ее отцу, и взять ее себе в жены. И тогда он сел на вороного коня и поехал в равнину, где русские пасли свои стада. И он угнал у них двести баранов, а пастухов всех зарезал. И заплатил отцу калым, и сыграли они с невестой богатую свадьбу, которая длилась семь дней и семь ночей.

Омран поддержал Исмаила, и вместе они на два голоса пели песню, пока не подъехали к кирпичной двухэтажной даче. И тогда Омран выскочил из машины и стал, подпевая сам себе танцевать лезгинку, а Исмаил ему хлопал: "Ай-на-на, ай-на-на!". Омран весело закидывал вверх руку, в которой сжимал сумку с баксами.

На шум из дома с пистолетом в руке выскочил еще один чеченец, но, увидев своих друзей, улыбнулся и присоединился к танцу. Исмаил тоже не устоял на месте, и вместе они плясали: "Ай-на-на, ай-на-на!". Наконец Исмаил крикнул друзьям:

- Хватит, джигиты! Пойдем в дом и отпразднуем там наше удачное дело! АЛЬХАМДУ-ЛИ-ЛЬ-ЛЯХ - Хвала и благодарение Аллаху!

Все трое шумно зашли в дом, где потрескивали дрова в камине. Видимо этот дом, в котором, нагло захватив его, жили бандиты, принадлежал состоятельным людям, которые сидя в своей питерской квартире и знать не знали, что у них в доме творится. То-то они "обрадуются", когда увидят, что зимой в их доме кто-то жил. Если только чеченцам не придет в голову и вовсе дом подпалить.

- Касым, - обратился Исмаил к чеченцу, который был в доме, когда они приехали и выскочил на крыльцо, - как там наши пленницы?

- Сидят, плачут, - хмуро ответил Касым.

Он всегда был хмурым, даже танцевал с хмурым выражением горбоносого бородатого лица. Недаром его имя означало твердый, жесткий. Он был даже жестоким. Холодным, как камень. Во имя Аллаха ему было не жалко никого. Такого он был твердого характера. В доме вкусно пахло вареным мясом, которое готовил Касым.

- Все деньги привезли? - спросил Касым.

- Сейчас пересчитаем, - ответил Исмаил, - мне кажется, что все нормально. Потому что, Омран, когда мы ехали, в машине проверил несколько пачек.

- Надо остальные проверить и пересчитать, - сказал Омран и поставил сумку на стол, - не верю я этому таксисту. Я его в вагоне не узнал. Он, ишак, зачем-то приклеил усы и очки. Я думал, что он не едет в вагоне. И когда мне Исмаил по пейджеру написал, что он сейчас бросит сумку, я присмотрелся и увидел, что он в тамбуре стоит. Ишак, потратил наши деньги.

Омран резко расстегнул молнию сумки, и под ярким светом хрустальной люстры все трое увидели в ее плотоядном чреве пачки зеленых долларов, новенькие и хрустящие.