Владимир Дугин - Рондо смерти Страница 39

Дисциплина разваливалась на глазах.

— Надо скорее уходить! Ты что, хочешь, чтобы нас здесь застукали? Чего ты добиваешься? — спросил из-за моей спины распорядитель.

Это было ошибкой. Вступив в переговоры с подчиненным, допустив мысль о возможности непослушания, он потерял некий ореол, очарование власти, окружавшее его невидимым нимбом в глазах других. Нимб потускнел, а толстяк, как и всякий наглец, не получивший должного отпора, распалился еще больше. Он, я думаю, был не совсем нормален психически, что не удивительно при таких занятиях и нездоровом образе жизни.

— Чего я хочу? — прошипел он, делая шаг ко мне. — Я хочу, чтобы он остался здесь, хочу пощекотать его перышком!

Краем глаза я заметил, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших рукоятку ножа. Это свидетельствовало о том, что он вот-вот нанесет удар. Клинок выходил из кулака его пока что опущенной руки со стороны мизинца, следовательно, нужно было ожидать удара сверху — в грудь или ключицу. Я приготовился блокировать его руку своим левым предплечьем — в самый последний момент, как и положено, когда кончик ножа почти коснется моего тела, чтобы он не успел изменить направление удара.

Но я недооценил коварство старого бандита, не обратил внимания на то, что режущая кромка клинка — лезвие — повернута вперед. Он не стал замахиваться, как при колющем ударе сверху вниз, а сразу нанес горизонтальный режущий удар в горло, настолько молниеносный, что меня едва спасла моя быстрая реакция. Лезвие все же задело подбородок, я ощутил острую боль, на шею мне потекла горячая струйка крови.

В следующий момент я ударил его левым хуком в печень, открывшуюся при взмахе ножом, и одновременно провел правый зацеп. Он свалился, как подкошенный, но тут же, с неожиданным для человека его комплекции проворством, вскочил, все еще сжимая нож.

Вернее всего, я справился бы с ним и голыми руками, но не стал рисковать, тем более, что не знал, как отнесутся к нашей ссоре остальные. Толстяк вскочил быстро, но еще быстрее в моей руке появился мой ПСМ. Понадобилось два выстрела, чтобы свалить этого кабана. Его туша опрокинулась поперек прохода и помешала близнецам приблизиться ко мне, когда они бросились к своему патрону на помощь.

— Батя! Батя! — завопили они почти одновременно и в унисон.

Так вот в чем дело… Толстяк был не только их непосредственным начальником, но и отцом, неплохая семейка! Если еще и распорядитель, маячивший у меня за спиной, окажется их дядей, а человечек с портфелем двоюродным братом, у меня будет сейчас много хлопот. Я пожалел, что не взял запасной магазин.

Грянувший над моим ухом выстрел чуть не оглушил меня. Один из близнецов дернулся и свалился на своего папашу. Второй, мгновенно сообразив, что дисциплине следует подчиняться, ибо без нее все мы, как говаривал подпоручик Дуб, лазили бы голыми по деревьям, вспомнил последний приказ, повернулся и побежал за невозмутимо продолжавшим свое шествие человечком с портфелем, но было поздно. Второй выстрел уложил его на месте. Я обернулся, в ушах у меня звенело.

Руководитель хладнокровно продул ствол своего «кольта-спешиал» тридцать восьмого калибра, чтобы уменьшить количество осевшего нагара и тем облегчить последующую чистку револьвера, и спрятал оружие в подмышечную кобуру.

— Я отвечаю за вашу безопасность, — сообщил он тем же спокойным тоном, каким задавал вопросы Константину. — А эти, — он кивнул на валявшиеся в живописных позах тела, — отработанный материал. Слишком много пили, стали увлекаться анашой. Я так и знал, что этим кончится.

Константин мог бы быть доволен — его непосредственные мучители и убийца пережили свою жертву всего на несколько минут. К сожалению, я не верю в существование астральных тел, оставляющих бренную оболочку после смерти и наблюдающих за тем, что вокруг нее происходит, а при жизни бедняге не удалось испытать сладость мщения.

Мы перешагнули через трупы — в буквальном смысле, ибо в противном случае пришлось бы возвращаться в подвал, настолько узок был проход, и ускоренным шагом догнали успевшего скрыться за поворотом человечка с портфелем.

Через несколько минут подземелье расширилось и превратилось в нечто, напоминавшее обширный склеп. Здесь было немного светлее, чем в проходе, поэтому я воспользовался остановкой, и пока мой проводник и, как выяснилось, телохранитель, прислушивался, нет ли за нами погони, занялся своей раной.

Из внутреннего нагрудного кармана я вытащил маленькое зеркальце, которым пользовался, когда хотел проверить, нет ли за мной «хвоста». Собственно говоря, это был просто небольшой, размером с карманный календарик, прямоугольный кусочек нержавеющей стали, подаренный мне приятелем, работающим в Институте металловедения. Одну сторону пластинки по моей просьбе отполировали до зеркального блеска умельцы из нашего гаража. Такое зеркальце имело то преимущество, что, в отличие от обычного, не разбивалось при всяких передрягах, в которые мне случалось попадать.

Ранка уже подсохла и напоминала порез от бритья. Ничего страшного, я дешево отделался. Несколько бурых пятен на воротничке придется застирать. "Будем надеяться, что Константин не болел СПИДом, ведь его кровь наверняка осталась на ноже толстяка, как он его ни вытирал", — подумал вдруг я. Впрочем, насколько я знал, сын Виктора Богдановича не был гомосексуалистом и в отличие от своей сестры никогда не грешил по части наркотиков, так что мне скорее могла угрожать заурядная инфекция, занесенная с грязного фартука палача.

В подземелье царила тишина. Прежде, чем пуститься в погоню за нами, преследователям пришлось бы сокрушить замаскированную стальную дверь, а это не могло не сопровождаться шумом и грохотом. Вероятнее всего, они ее еще не обнаружили. Распорядитель указал на один из узких лазов, на первый взгляд ничем не отличающийся от остальных:

— Сюда!

Сохраняя все тот же порядок следования, наша наполовину сократившаяся с момента начала пути процессия углубилась в боковой проход. Здесь было совсем темно, поэтому человечку в очках пришлось включить фонарик. Наверно, он достал его из своего объемистого портфеля. "Интересно, нет ли у него там термоса с кофе и несколько сэндвичей?", — подумал я. Никакие переживания не могут лишить меня здорового аппетита, а время, когда во всех приличных учреждениях делают перерыв на обед, давно прошло.

Но обедом здесь и не пахло. Мы продолжали углубляться в подземелье, и пахло здесь сыростью и плесенью. В отблесках света от фонарика нашего лидирующего я мог различить, что стены прохода сложены из каких-то необычных по форме и размерам кирпичей. Похоже было, что этот проход сделан несколько столетий назад. Мое предположение подтвердилось, когда вскоре нам стали встречаться ниши, в которых лежали кости, кучки тряпья, черепа. Это напомнило мне знаменитую Лавру, привлекавшую когда-то паломников со всех концов Руси. В пещерах Лавры тоже сохранились мощи древних монахов, заселивших еще в эпоху становления в наших краях христианства горы на высоком правом берегу могучей реки, протекавшей через Город. Только там катакомбы не были облицованы кирпичом. Вероятно, почва здесь была более рыхлой.

Наше путешествие продолжалось уже почти час. Мы сворачивали в какие-то проходы, делали повороты, запомнить которые я даже не пытался. Наконец, в лицо мне пахнуло свежим воздухом. Еще через несколько минут мы вышли на площадку, где лишь заржавленная решетка отделяла нас от какого-то обширного помещения. Распорядитель долго возился с замком, наконец, открыл его, и мы оказались в том самом полуразрушенном храме, очертаниями которого я любовался, подъезжая к городку. Уже смеркалось, под темными сводами высоко над нами ворковали голуби, устраиваясь на ночлег.

28

Прочь, прочь, слеза позорная,

Кипи, душа моя!

Твоя измена черная

Понятна мне, змея!

Выпутаться помог мне Гриша, который все еще был в Городе. Использовав каналы нашего ведомства и свой авторитет столичного работника, приехавшего с инспекцией, он устроил все так, что происшествие приняло вид обычного налета на склад «теневиков» по наводке агента, долго за ними следившего. Гриша изъял мой «маячок» в окурке под предлогом того, что это новая, совершенно секретная разработка, и предупредил, что о нем не следует упоминать в отчете. Настоящую причину тревоги, по которой поднялась группа захвата, знали лишь дежурный оператор, сидевший на прослушке эфира, да несколько человек из местного начальства. Но даже и последние не знали всей сути и не стремились ее узнать, удовлетворившись скупыми пояснениями Гриши. Это входило в этику нашей работы.

Поэтому я рассчитывал, что утечки информации, которая могла бы заставить руководителей Организации заподозрить меня в предательстве, не произойдет. Конечно, был элемент риска, но какой-то процент его всегда присутствует даже в самых тщательно разработанных операциях, и я надеялся, что на этот раз моя ошибка сойдет мне с рук. Легенда о простом налете выглядела тем более правдоподобно, что на базе действительно обнаружили большое количество «левого» товара широкого ассортимента. Задержаны были лишь двое — старичок-привратник и кладовщик, на последнего завели обычное дело по хозяйственной статье.