Анна Малышева - Кровь Луны Страница 4

– А мужчина? Там ведь был еще мужчина? – машинально припомнила Катя, вспоминая предрассветную сцену на соседнем балконе.

– Они втроем жили, без мужиков, – отрезал Глеб с непонятной горячностью.

– Но на балконе они ссорились с каким-то мужчиной! – настаивала девушка.

– Ты что – видела его? – насторожился Глеб.

– Только слышала, – призналась Катя. – Но он точно там был.

– Чудеса! – пробормотал парень. – Марья Юрьевна мужиков на порог не пускает, боится за своих девиц, как бы про них чего не сказали! Веришь, нет? Человек со старыми понятиями! Когда я с Викой гулял, она нас все выслеживала, по всему кварталу гоняла – мы поцеловаться не могли! Мне это надоело, я хотел зайти, поговорить с ней по-человечески, так она меня чуть с лестницы не спустила. Ты, говорит, сюда войдешь, когда будешь свататься к Виктории, вместе со своими родителями и кольцом для невесты! Натурально, я был в шоке. Я же не собирался жениться, да и в армию уже было пора, ну а когда вернулся, остыл – мало интереса начинать все сначала. Знаешь, теперь бы я по-другому ее мать выслушал, – задумчиво добавил он после небольшой ностальгической паузы. – Сейчас редко встретишь семью с нормальными понятиями. Девицы все поголовно, как уличные, жениться не на ком.

– А теперь ты, значит, созрел для женитьбы? – не сдержала усмешки Катя. Этот парень удивлял ее своей откровенностью, и в то же время эта черта ей нравилась. – Не преувеличивай, вокруг полно нормальных девушек. А уж что касается этой Виктории, то, извини, у меня о ней сложилось такое впечатление…

Она снова вспомнила свое недавнее столкновение с этой девушкой. Именно тогда Катя впервые разглядела ее как следует. До этого соседка была для нее только «высокой брюнеткой из первого подъезда, которая никогда не здоровается и гуляет с левреткой не больше десяти минут». Именно столько времени уделяла эта неприветливая девушка своей собаке, и на этой прогулке обе выглядели крайне недовольными друг другом. Катя давно приметила их из окна, они гуляли примерно в то время, когда она поджидала Сергея. «Больше мне незачем смотреть в окно по вечерам!»

– Какое впечатление? Это ты о чем? – Глеб глотнул предложенный чай, на мгновение замер, словно проверяя свои ощущения, и отставил чашку подальше. – По-твоему, она была гулящая?

– Нет-нет, – испугалась Катя, увидев его недоверчивый взгляд, внезапно ставший очень тяжелым. У нее вдруг появились сомнения в том, так ли уж остыл этот гигант к своей бывшей подружке. – Я ничего об этом не знаю! Просто у меня создалось впечатление, что она совсем не мечтала о семейной жизни. Я слышала краешек одного разговора…

…Примерно неделю назад, когда у Кати еще не было оснований полагать, что ее роман окончится так внезапно и неудачно, она собиралась пойти в театр с Сергеем. Тот часто приглашал ее на премьеры. Прежде, до знакомства с ним, девушка была равнодушна к театру, но теперь у нее в ящике стола лежала целая кипа программок, и она со знанием дела рассуждала о сценографии, антрепризе и режиссерских находках. Впрочем, Катя предпочитала пьесы классического репертуара, поставленные без особых экспериментов. На такую постановку они и собирались – в Малом театре давали Островского. Сергей ждал ее в машине у подъезда. Катя издали ему помахала, раскрыла сумочку, проверяя, все ли в порядке, но нахмурилась и остановилась, не дойдя до серебристого «Ауди» нескольких шагов.

– В чем дело? Опаздываем! – высунулся из окошка Сергей.

– Я забыла бинокль, – с досадой ответила девушка, продолжая копаться в сумочке. – Что ты будешь делать! А лифт как назло опять сломался, и бежать на седьмой…

– Возьмем в гардеробе напрокат, садись! – настаивал Сергей. Но Катя была непреклонна:

– Ты же знаешь, я не люблю использовать вещи после кого-то…

Эта черта была у нее с детства, и она никак не могла ее перебороть. Жизнь это ужасно осложняло. Катя каждый раз перебарывала себя, читая библиотечную книгу. Беря напрокат фильм, касалась кассеты с брезгливостью. В ресторане придирчиво осматривала столовые приборы и салфетки, малейшее пятнышко начисто отбивало у нее аппетит. Отдыхая в горах и сплавляясь по реке на рафте, она едва не умерла от отвращения, вдыхая запах чужого пота, исходящий от спасательного жилета. Катя страдала близорукостью и неважно различала сцену уже ряда с пятнадцатого, но воспользоваться прокатным биноклем отказывалась наотрез, а очков завести так и не собралась – работе это не мешало. Бинокль ей подарил Сергей после первого же похода в театр. Перламутровый, отделанный слоновой костью, очень дорогой и очень изящный, он был похож на игрушку, и Катя его обожала. Бинокль хранился в бархатном синем футляре, а футляр она положила в прихожей на подзеркальник, чтобы не забыть… И конечно, забыла.

– Хорошо, я принесу, давай ключи! – Сергей в сердцах хлопнул дверцей, машинально включил сигнализацию и скрылся в подъезде, выхватив у Кати связку ключей. Она даже не успела остановить его и попроситься в машину. Начинался дождь, а зонт она тоже забыла. Ей пришлось подняться на крыльцо и спрятаться под козырьком. Катя сделала это без особой охоты – там уже притулилась некая парочка. Встав как можно дальше от бурно обсуждавших что-то молодых людей, она сперва не вслушивалась в их разговор и только мысленно считала этажи, которые преодолевал Сергей. «Сейчас он на третьем. Четвертый… Наверное, ругает меня, до чего же я безголовая! Телефон тоже забыла, а то позвонила бы ему и попросила захватить зонтик. Теперь он на пятом… Только бы не упал, там света нет».

– Она меня убьет! Говорю тебе, она меня прикончит!

Девичий голос произнес эту в общем банальную фразу с такой горячей убежденностью, что Катя невольно покосилась в сторону парочки. Девушка на нее не смотрела, вряд ли она заметила, что рядом кто-то появился. Она глядела только на парня, стоявшего перед ней, и повторяла:

– Не могу я, понимаешь? Она убьет меня!

– Хочешь, я сам с ней поговорю? – предложил парень. Его голос звучал лениво и слегка пренебрежительно. Было ясно, что девушке не удалось его впечатлить. – Прямо сейчас?

– Да ты что! – выговорила та с неподдельным ужасом и, отстранившись, толкнула кавалера ладонью в грудь, отчего тот слегка отодвинулся. – Не смей, не думай даже!

– Надоел ваш детский сад! – раздраженно бросил он. – Давай выбирай, нормальная жизнь или эта помойка!

– Ты же знаешь, – теперь девушка заговорила с мольбой, заглядывая парню в глаза, пытаясь поймать его недовольный взгляд. – Я хоть сегодня готова ехать, но мама…

– В гробу я видал твою мамашу и тебя вместе с ней!

– Да я-то чем виновата?!

Теперь Катя слушала вовсю, стараясь не выдать своего интереса и глядя в сторону. Она уже успела рассмотреть парочку и узнала девушку из соседнего подъезда, иногда гулявшую с левреткой. Прежде Катя не обращала на нее особого внимания, но сейчас невольно присмотрелась и не могла не признать – та была редкостной красавицей. Лицо античной статуи – нежное, классически правильное, словно изваянное из розоватого мрамора, раскосые зеленоватые глаза, влажные от волнения и накипающих слез, волна черных волос, спадающая на ворот кожаной куртки, обтянутые выбеленными джинсами длинные ноги, серебристые сапожки на немыслимых каблуках-шпильках… Это была Психея, одетая по последнему писку моды на вещевом рынке, и легкий налет вульгарности лишь оттенял ее непогрешимую классическую красоту.

– Мать все хочет меня замуж выдать, пилит и пилит, – с жалобной мольбой говорила она, ловя парня за руку, которую тот все время отдергивал. – Не понимает, что мне ее жениха даром не надо… Начнешь объяснять – сразу в крик! По лицу бьет! Если бы ты знал, что я выношу…

– Мне что, пожалеть тебя?! – Теперь ее собеседник кипел от сдерживаемой ярости. – С мамочкой не можешь договориться! Ты понимаешь, что я из-за этой истории деньги теряю?! Сколько можно ждать?!

– Ну, постой, не сердись… – в отчаянии пролепетала девушка. – Дай мне еще неделю, я попробую ее уговорить…

– Да ты и начать не решишься! – бросил тот, вырывая у нее руку. – Мотаешь нервы, я бы уже сто девчонок на твое место нашел! Короче, или соглашайся сейчас, или катись к черту! А вам что, делать нечего?!

Последняя фраза адресовалась Кате. Позабыв об осторожности, она уже открыто смотрела в сторону споривших, и спутник черноволосой красавицы это заметил. Их взгляды встретились, и внезапно девушке стало не по себе. Катя боялась таких глаз – жестких, обозленных, плоских, словно две стертые грязные монеты. Подобные взгляды она часто видела в хронике криминальных происшествий, если не успевала переключить канал. Этот парень словно вышел из подобной сводки новостей, несмотря на свой внешний лоск. Он был одет довольно прилично – замшевая куртка, кашемировый свитер, от него за несколько шагов несло модным одеколоном, и все же Катя внутренне сжалась, обнаружив, что привлекла его внимание. Дорогой парфюм не смог отбить основного запаха, присущего своему хозяину, – запаха агрессии, звериного и тревожного. Девушка ощутила его не обонянием, а каким-то первобытным чутьем.