Лариса Соболева - Портфолио в багровых тонах Страница 4

Еще три тощие куклы пожаловали — Ася, Соня, Тамара, принялись лениво раздеваться. Либо не поели, поэтому у них нет сил, либо не выспались. И то и другое одинаково плохо, потому что эти жерди на съемках вымотают все нервы до последнего нейрона.

Два грузчика в спецодежде притащили наряды. За ними вошел Эдик — глава всей банды и главный менеджер, представляющий компанию, реализующую модную одежду из Европы в сети магазинов.

— Всем добрый день! — бодрым голосом произнес Эд, направляясь к Нике и считая «по головам». — Раз… три… пять… А где Виктория?

— Я здесь! — влетела запыхавшаяся Вика.

— И я здесь! — вошла роскошная Анжела. Честно, роскошная. Жалко, нет в городе киностудии, ибо место Анжелы на экране. Ей даже играть ничего не надо, ходи себе туда-сюда и хватит.

— А парни? — спросил Эдик.

— Еще не пришли, — пискнула Наташка из угла.

— Поганцы.

Эд разозлился. Внешне это никак не выражалось, но девушки умели считывать информацию по едва заметным движениям мускулов на лице, по тому, как он вдруг начинает ходить, поворачивается, сжимает или трет друг о друга пальцы. И ничего не поделаешь, парни плевать хотели на карьеру моделей, они делают одолжение, соглашаясь на съемки за небольшую плату. Заметив, что обнаженные девочки (в одних трусиках, но они же без комплексов) подперли спинами стены и не сводили с него глаз, Эд хлопнул в ладоши, призывая к порядку:

— Леди, в чем дело? Одеваемся, одеваемся…

Нике нюансы взаимоотношений Эдика с манекенами до лампочки, приведет козу, она будет снимать ее и сделает богиней козлиного царства. Сунув Эдику кружку с кофе (это дань вежливости), Ника взяла один из фотоаппаратов, стоявших на специальной полке, и вышла на середину студии. В мгновение ока родилась другая Ника, та, которую боялись модельки, называя ее за глаза Стервой Стервятниковой.

— Сегодня снимаем на двух площадках, — громко, с металлом в голосе сказала она, — в студии и на крыше этого здания. Съемки на крыше будут вечером во время захода солнца. (По студии прошел гул то ли одобрения, то ли ропота.) Послезавтра съемки за городом. Кто готов?

— Я, — робко шагнула Наташка, облаченная в воздушную тунику желто-оранжевого цвета. Ника предпочла бы удавиться, нежели надеть этот пожар.

— Ко мне, — приказала она Наташке, обходя полупрозрачную штору на белой половине. — Босоножки сними.

— Босиком? — уточнила Наташка.

— Я разве на иностранном языке сказала? (Наташка сбросила босоножки, подошла к ней — длинная, как шпала.) Берись за штору… Стань на цыпочки… Почему у тебя глаза перепуганные? Я еще никого не укусила.

— Не укусила, но отравила, — полушепотом съязвила Соня, натягивая брюки, изрезанные вышивкой ришелье. — Потому что ядовитая без укусов.

Поймав на себе укоризненный взгляд Эдика (значит, он все-таки услышал), Соня опустила глазки и поджала губки. Она испугалась. Его отношение к Стерве Стервятниковой предельно нежное, будто Ника ему родная сестра, он всегда на ее стороне. За съемки девчонкам не платят, деньги от фирм-заказчиц получают школы моделей, но хотя бы достаются фотографии. Где еще сделают портфолио бесплатно? А ведь все мечтают о карьере Золушки, но кастинг пройдут не те, у кого ножка маленькая, а те, кому попадется классный фотограф. Н-да, некстати Сонечка высказалась, хотя и блеснула остроумием, по крайней мере, ей так казалось.

В студию робко зашла Эва — серая мышка во всех отношениях, но приходит она на съемки просто так, посмотреть, как другие работают. Вошла и стала у стенки.

В это же время, шагая по аллее парка, светловолосый юноша с кудрями до плеч старательно изображал, будто его не интересуют люди на лужайке, огороженной живой изгородью. А они интересовали. Валера замедлил шаг, грубо играя роль пофигиста, но он же волновался, не умея профессионально притворяться и собирать сведения, отсеивая их из информативного мусора.

Собственно, работа на поляне, огороженной кустарником, подошла к концу, полицейские почти не разговаривали. Они устали, так как были вызваны посреди ночи и к утру соображали туго. А обследовали всю площадку, каждую травинку, каждый камешек, куст. Наверное, даже небо над головой было изучено ими по всему периметру, теперь все в ускоренном темпе собирались.

Кроме двух молодых людей, которые без дела слонялись по поляне. Один высокий, худой и черноволосый, похожий на отрицательного героя блокбастера. Второй ростом невысок, приземист, с крупными чертами простака, блондин, на солнце его волосы отливали соломенным цветом и казались искусственными.

Валера настроил уши, но слова двумя парнями произносились нечетко, сливались — ничего не понять. Юноша собрался уйти, ощущал-то он себя неуютно, выполняя миссию разведчика, как вдруг к парням подбежала симпатичная шатенка в латексных перчатках. Валера услышал:

— Отпечатков полно, но одни и те же. Как будто нарочно макали ладони в кровь, а потом дотрагивались до предметов. Конечно, кровь принадлежит девушке, но мы обязаны проверить, вдруг будет неожиданный результат. К вечеру обещаю сказать точно.

А девушки-то, чью кровь собралась сравнивать шатенка, Валера не увидел, как ни старался вытягивать шею. Значит, девушку увезли.

— Отпечатки те же, что и на баллончике? — поинтересовался блондин.

— Спроси у господ криминалистов, — бросила она.

— А результат вскрытия когда будет? — осведомился высокий.

— Завтра во второй половине, — пообещала она, стаскивая перчатки. — Писанины много. Я побежала. Пока?

Достав мобильный телефон, она направилась к одной из полицейских машин, стоявших за живой изгородью. А парни неспешно, как и прогуливались до диалога с ней, поплелись к суетившимся коллегам.

Валера решил: ничего он больше не услышит, а торчать на виду — глупо. Не исключено, что парни на лужайке заметят его любопытство, пристанут с расспросами, а он не готов общаться с полицией. Юноша побежал к выходу из парка, на улице почти сразу остановил маршрутку…

Калинин Слава понимал, что друг ждет идеи, как выпутаться, а сказать нечего. Во-первых, страшилка необъяснимая, отсюда малоубедительная: мол, мирно отдыхал с девушкой на травке, а тут больная с фотокамерой выпрыгнула, Глеб побежал за ней, не догнал, вернулся и нашел Дину с ножом в животе.

Кто ее зарезал? Зачем? Или правильней иначе поставить вопрос: за что убил? Почему оставил Глеба живым? Откуда вообще взялся убийца? Или это роковая случайность, которая на слух звучит как слезливо-сопливая мелодрама, не имеющая ничего общего с реализмом? Тем более не доходило — как это могло случиться с Глебом, человеком-удачей.

Во-вторых… и в-третьих, и в-четвертых, и в-пятых: если рассказ правда, то Глебу в прямом смысле крышка. И это безусловная реальность, язык не повернется сказать, мол, не паникуй, старина, сейчас не тот век, чтобы бояться бездоказательных обвинений. Тот век, тот. Да и улик слишком много, причем не косвенных, а прямых, значит, даже гений адвокатуры не поможет Глебу. После длинной паузы Слава намекнул на единственный выход в сложившейся ситуации:

— Тебе нельзя здесь оставаться.

Глеб лежал на диване, закинув за голову руки. Он не пошевелился, не открыл глаз, хотя Слава ясно дал понять: беги, друг, беги без оглядки. Глеб находился в состоянии полуяви, в каком-то новом коридоре существования — до крайности безысходном, где искать спасительную дверцу бессмысленно.

— Знаю, — вяло произнес он. — Они быстро выяснят, что ушел я с ней, затем мой адрес… И телефон остался где-то там!

— Тогда какого черта ты тут разлегся? — бросил ему Слава.

Им обоим по тридцать три стукнуло этой зимой, оба учились в одном заведении, работают вместе и планы на будущее связывали друг с другом. Однако между ними стоит большущее «но», означающее пропасть, — так не похожи Глеб и Слава. Людям с киношной внешностью жить проще, следовательно, Глеба судьба любит… то есть любила и, наверное, этой ночью отомстила за любовь.

Жизнь второго состояла из усилий. Взять тех же девчонок: чтобы добиться симпатии, нужно буквально заставить заглянуть в свою распрекрасную душу и открыть богатый внутренний мир. А на такое скромненькое богатство мало кто клюет, больше плюют в нее — нежную, ранимую, бессмертную. В общем, не притягивается глаз к парням среднего роста, с телосложением Винни-Пуха, носом картошкой, круглолицым и розовощеким, как после морозца зимой. И даже то, что ты хороший человек, не упрощает жизнь, нет. У хороших людей есть принципы, а это в нашей системе взаимоотношений, скорее, недостаток, нежели достоинство. Следовательно, хорошие люди в глазах беспринципных людей выглядят злодеями, ибо портят жизнь ослиной принципиальностью.

Когда ночной звонок разбудил Славу, он, не задавая вопросов, оделся, сел в машину и поехал. Вот и первый принцип: на помощь другу прийти обязан во всякий час суток. Когда выслушал Глеба… Слава опять не задавал вопросов, а сварил кофе, напоил друга — спать он все равно теперь не будет, выпил сам две чашки и сидел, думая, что предпринять. Но ситуация гробовая.