Патриция Вентворт - Внимающее око Страница 4

По-моему, просто стыд, что все помнят нелепую выдумку, будто Мария Антуанетта сказала, что, если людям не хватает хлеба, пускай едят пирожные, но практически никто не знает о линкоре. Как бы то ни было, эта Ламотт убедила кардинала Рогана, что королева передумала и хочет купить ожерелье. Кардинал получил подложные письма якобы от Марии Антуанетты, где она просила его тайно осуществить покупку. Ламотт и ее муж наняли женщину по имени Оливия, переодели ее королевой и устроили для нее секретное ночное свидание с кардиналом в дворцовом саду. В это трудно поверить, но кардинал оказался таким простаком, что попался на удочку. Когда мадам Ламотт улизнула с ожерельем, ювелир прислал королеве счет и вся история вышла наружу. Разразился страшный скандал. Мария Антуанетта заявила, что ничего об этом не знает, но люди не поверили ей и королевская семья была скомпрометирована..

— Ну и какое отношение это имеет к Беллингдону? — нетерпеливо осведомился Дэвид.

— Я же говорила тебе — он подарил это ожерелье жене.

По крайней мере, некоторые говорят, что это то самое ожерелье, но другие это отрицают, потому что настоящее ожерелье королевы то ли исчезло, то ли было сломано. Но даже если это другое ожерелье, то выглядит оно ничуть не хуже и стоит столь же баснословных денег. В журнале была фотография ожерелья — подвески из мелких бриллиантов прикреплены к крупным. Женщина, которая написала статью, утверждала, что миссис Беллингдон никогда его не носила, не желая щеголять драгоценностями во время войны, а потом будто бы заболела и умерла. Но мистер Беллингдон разрешил своей дочери надеть ожерелье на бал, который он устраивает в «Люксе» в будущем месяце. Это бал-маскарад, где она собирается появиться в костюме Марии Антуанетты.

Я говорила тебе, что мы вместе учились в школе. Дочь Беллингдона была немного старше, а в таком возрасте даже разница в один год имеет значение, но она знакома с одной из дочерей Мэриголд, и я в последнее время часто с ней виделась. Год или два тому назад она вышла замуж, но муж погиб в автомобильной катастрофе. Не думаю, что ей подходит роль Марии Антуанетты, увешанной бриллиантами, но большинство девушек ухватилось бы за такой шанс. Бриллианты заставляют людей терять голову.

Дэвид Морей снова нахмурился.

— Не могу понять, почему тебя так интересуют подобные вещи.

Ямочка появилась снова.

— Вот что я скажу тебе, Дэвид, ради твоего же блага.

Если ты когда-нибудь встретишь женщину, не проявляющую интереса к вещам, которые ты так презираешь, и женишься на ней, то эта серьезная дама очень скоро приберет к, рукам и тебя и все, до чего дотянется, и сумеет так тебе надоесть, что ты захочешь ее убить. Потому что больше не сможешь ощущать свое превосходство, а для тебя это хуже смерти.

Салли заметила, что Дэвид как-то странно на нее смотрит. Даже если он считал, что в ее словах есть доля справедливости, то никогда бы не доставил ей удовольствия, признав это.

— Ну, я не утверждаю, что если женщина интересуется всякими пустяками, то она такая уж плохая, — наконец сказал Дэвид. — Легкомысленная форма может скрывать вполне серьезное содержание — так под приторной глазурью иногда оказывается недурной пирог. Например, может ты этого и не заметила, но я тоже обладаю чувством юмора, только не стараюсь его афишировать. — Он взял последние два письма. — Ну, продолжим работу.

Глава 3

На подкашивающихся ногах Полина Пейн вышла из галереи на улицу. Вообще-то ноги у нее были крепкие, и то, что с ними теперь происходило, не имело к новым туфлям ровным счетом никакого отношения. Можно сказать, она перестала ощущать собственные ноги, которые еще совсем недавно так болели. Ей казалось, будто все вокруг плавает и тротуар ходит ходуном. Полина зашла в маленькую чайную — из тех, которые еще сохранялись в Лондоне, где впереди, у входа, продают печенье и булочки, а сзади, в глубине, стоит полдюжины столиков. Сев за один из них, она заказала традиционную британскую панацею от всех бед — чашку чаю.

Мисс Пейн задумалась о том, что ей теперь делать.

— Может, обратиться к первому встречному полисмену? Она очень живо вообразила себе этот разговор.

«Итак, мисс, вы утверждаете, что слышали, как этот мужчина сказал…»

«Нет-нет, я не слышала, что он говорил. Я вообще ничего не слышу — я глухая».

Перспектива безнадежная — Полина не раз оказывалась в подобных ситуациях, чтобы сомневаться в этом. Кроме того, следующий вопрос непременно коснулся бы личности двух мужчин, за которыми она наблюдала, или, по крайней мере, их внешности. Что касается сидевшего ближе к ней, то Полина заметила только темный плащ-дождевик и профиль под черной фетровой шляпой. Второго мужчину она разглядела лучше. На вид вполне благообразный, но когда вас просят описать внешность человека, которого вы видели мельком, что остается в памяти, кроме смутного впечатления? Мисс Пейн часто интересовало, каким образом хороший писатель умудряется создавать зримые образы своих персонажей. Не наделенная подобным талантом, она, как ни пыталась мысленно описать мужчину в галерее, вспоминала все тот же стандартный набор — поношенный темный плащ, такой же, как на его собеседнике, средний рост, возраст — около тридцати лет, волосы и глаза — неопределенного цвета плюс отсутствие бороды и усов. Конечно, ей надо было остаться в галерее — подождать и попытаться проследить, куда он пойдет. Да только вряд ли бы это что-нибудь ей дало, так как он наверняка бы вскоре обнаружил слежку и сел в такси или зашел в отель, чтобы избавиться от хвоста. Полина понятия не имела, как детективам удается незаметно следить за подозреваемыми, а при мысли, что этот человек мог заметить ее и понять, что она следит за ним, пол чайной начинал раскачиваться точно так же, как недавно тротуар. Мисс Пейн глотнула крепкого чаю и откинулась на спинку стула, ожидая, пока прекратится дрожь.

Допив одну чашку, она заказала другую, жалея, что не может поставить перед собой сразу целый чайник.

После второй чашки ей полегчало. Полина упрекала себя за то, что так глупо разволновалась. Пожалуй, лучше всего теперь же вернуться в галерею и спросить дежурного об этих двух мужчинах. Даже если они уже ушли, он может знать что-нибудь о них. Оплатив счет, она зашагала назад.

Мисс Пейн вошла в галерею с твердым намерением не платить за вторичное посещение. Конечно, было ужасно неудобно спрашивать, не забыла ли она носовой платок на скамье, где разглядывала скверную картину Уилфрида, но бессмысленная трата денег казалась не меньшим грехом.

Мистер Пеглер ответил, что никакого платка не видел, — Я его могла обронить рядом с банкеткой, где сидели два джентльмена около получаса тому назад — не знаю, заметили ли вы их.

Мистер Пеглер был маленький розовощекий человечек, любитель поболтать. История с гипотетическим носовым платком мисс Пейн его отнюдь не возмутила, а напротив, вызвала прилив энтузиазма.

— Забавно, что вы упомянули этих двух джентльменов, мисс! Один из них вами очень интересовался.

— Мною? — с трудом сдерживая волнение, переспросила Полина.

— Вот как все было, мисс. Один из двух мужчин поднялся и вышел, а вскоре второй тоже встал, начал смотреть картины и внезапно остановился возле той, на которой висит табличка «Продано». Женщина на ней точь-в-точь вы, мисс, не в обиду вам будь сказано. Уж не с вас ли ее рисовали?

— Да, с меня.

Пеглер просиял.

— Так я и думал! Джентльмен, который нарисовал портрет — мистер Морей, — был здесь немного раньше с джентльменом, который его купил. Так вот, мистер Морей сказал, что леди, которую он там изобразил, совершенно глухая, хотя в это трудно поверить, потому что она здорово читает по губам Прошу прошения, но такие вещи меня очень интересуют из-за моей младшей внучки Бедняжка глохнет, и врачи советуют ей научиться читать по губам.

Когда я вас увидел, то хотел об этом спросить, но вы ушли так внезапно.

— Конечно, девочка должна научиться читать по губам, и чем скорее, тем лучше, — отозвалась Полина. — Мне это было куда труднее, чем будет ей. Дети очень быстро учатся.

Они еще какое-то время обсуждали эту тему, прежде чем мистер Пеглер вернулся к джентльмену, который интересовался мисс Пейн.

— Я взял на себя смелость сообщить ему то, что рассказал мистер Морей — что вы ничего не слышите, но умеете читать по губам. А он как закричит: что, мол, вы имеете в виду, что если бы она находилась вон там… — и показывает на банкетку, где только что сидел, — то поняла бы, о чем мы с вами говорим, просто глядя на нас?" Забавно, говорю, что вы это сказали, сэр, потому что то же самое сказал мистер Морей — это художник, который написал картину — джентльмену, который ее купил. «Честное слово, — сказал он, — если бы она сидела вон там, — и указал на то же место, — а мы бы стояли здесь, то ей ничего бы не стоило понять каждое наше слово». Вы не поверите, мисс, как его все это заинтересовало!