Захар Абрамов - Приговор Страница 4

— Согласен, — заключил Акперов. — Предложения?

— Беру на себя мастерские, скуппункты и прочее, — Огнев встал. — Надеюсь, Заур, ты мне поможешь.

— Хорошо, два района у тебя возьму. А ты, Агавелов?

— Прощупаю возможные связи.

— Решено. Сейчас 10-00. Отдых до 12-00. Потом сбор у меня и начнем действовать.

…Прошло несколько дней. Однако результаты не обнадеживали. В пунктах плана розыска, который лежал перед Зауром, были зачеркнуты все строки. А часы словно в воду канули. «Не дай бог позвонят Сергей или Ирина, — все чаще думал Акперов. — Что им ответить?»

Все сильнее давало себя знать чувство нервного напряжения. К вечеру обычно голова тяжелела, веки слипались.

Так и в этот день. Едва захлопнулась дверь за Огневым, доложившим об очередной неудаче, как Заур почувствовал неодолимую сонливость. Он дважды повернул ключ, бросился на диван.

Надвинулось, как в туманном наильше.

Цветной фонтан. Берег моря… Воздух чуть сырой, приятно освежающий. Ветви плакучих ив тянутся к воде, подсвеченные из-под воды они кажутся косами, разметавшимися на ветру.

Но что это? Машина въехала в аллею бульвара? Набирает скорость? Заур, предостерегающе подняв руку, бросился навстречу. Вокруг дети, старики… Ослепительно вспыхнули фары, толчок, и вот он уже томительно долго падает под колеса. Перед глазами проплывает номер. АЗИ-13—13. «Москвич». Над Зауром склоняется девушка. Синие глаза сияют. Она улыбается, белозубая, веселая. Марита!

— Зачем вы скрыли от меня, что вы сыщик? — смеется она. — Зачем?

— Марита, простите… Я думал…

— Думал, думал… Вы не способны думать! Вот возьмите! На память…

Швейцарские часы с сетчатым браслетом падают в его ладонь.

— Марита!

Майор Акперов вскочил с дивана и уставился на свою раскрытую ладонь. Какая только чертовщина не лезет в голову.

Протер руками глаза, глянул на стенные часы. Десять часов вечера. Невероятно! Проспал целых пять часов. А сон, будто одна минута…

Все эти дни Заур был так огорчен неудачным розыском, что и не вспомнил о своей случайной знакомой. А сейчас вдруг отчетливо увидел ее открытое лицо, волосы, схваченные сзади бантом, нарочитую небрежность одежды, легкий и острый разговор на площади… «Черт побери, — подумал он. — Мне недостает только сентиментальной влюбленности».

Широко расставив ноги, Заур постоял посреди кабинета, потом решительно подошел к телефону, набрал номер:

— Саркисов? Привет, дружище. Майор Акперов говорит… Да-да… Прошу проверь «Москвич» АЗИ-13—13… Хорошо, подожду.

Прошло несколько минут.

— Да! Слушаю… Пишу, пишу, — Заур взял карандаш и придвинул к себе блокнот. — Владелец — Заступин Оскар Семенович, уроженец г. Смоленска, 1905 года рождения. Начальник отдела снабжения артели «Мебельщик». Адрес — пос. Строителей — самостройка 30. Машина зарегистрирована… Ясно, Ашот, ясно… Спасибо, старик. Привет.

Акперов дал отбой и набрал номер адресного бюро. Все остальное узнать нетрудно, милая незнакомка. Либо ты дочь владельца, либо племянница, либо… невестка. От последнего предположения ему стало не по себе. Ответила дежурная. Акперов попросил дать справку о Заступиной Марите.

Заступина Марита… Оскаровна. Родилась в г. Смоленске в 1933 году. Проживает на поселке Строителей — самостройка 30. Прописана в Баку. Не работает, студентка второго курса медицинского института…

Акперов едва дослушал. Он мысленно представил себе, как явится в медицинский институт и «случайно» встретит ее. Он поблагодарил девушку из бюро и положил трубку.

«Ну вот, Марита Оскаровна, мы почти познакомились. Правда, я знаю о вас больше, чем вы обо мне…».

Постучали. Заур отпер дверь. Вошел Огнев, недоуменно окинул взглядом комнату, выглянул на балкон.

— Кого ты ищешь? — спросил Заур весело.

— Мне послышалось, что ты с кем-то разговаривал. Или я уже совсем… — он повертел пальцем у виска.

— Не послышалось. Я действительно разговаривал. Сам с собой. Готовился к докладу, — улыбнулся Заур.

— К докладу?

— Потом объясню. Любопытство, между прочим, старит человека, говорят.

Они подсели к столу.

— Знаешь, Андрей, во сне,- — Заур замялся, — мне явилось этакое неземное создание в образе очаровательной брюнетки и протянуло часы Сумбатовой. Но, к сожалению, ты не брюнетка, а блондин.

Огнев расхохотался.

— Но все же сон почти в руку, — сказал он, — Давай заглянем в картотеку.

Заур насторожился.

— Что у тебя на уме?

— Между прочим, любопытство старит человека, — невозмутимо бросил Андрей. — Но перед лицом своего высокого начальника…

На этот раз рассмеялись оба.

— Ну, хорошо, что ты все-таки хочешь предложить? — спросил Заур.

— Думаю все-таки заняться «Рембрандтом».

— Согласен. Но не сейчас. Подумай, есть ли у нас основание подозревать его? Личность приметная — с бородкой. Да и трусоват он, хлипок.

— Все это так, но…

— Нет дорогой. Это не «Рембрандта» художество. Молотком по голове! Тут действовал человек жестокий, наглый, твердо рассчитывающий на свою силу. Куда этому слюнтяю…

— Дай же мне договорить! — вспылил Андрей. — Все эти доводы мне ясны так же, как и тебе. А Галустян мог сделать?

— Галустян? — Заур от неожиданности опешил. Потом бросился к картотеке. — Отличная мысль, капитан, — сказал он, ставя на стол длинный ящик.

Он торопливо перебрал твердые узкие таблички.

— «Адмирал», «Кит», «Медведь», «Волк», тьфу ты, целый зверинец. «Старик»… А, вот он. «Артист» — Галустян Аркадий.

Оба быстро пробежали глазами несколько строк.

«Действует решительно, дерзко. Физически силен. Расчетлив…».

— Что ж… Убедил. Придется прямо завтра заняться твоим художником. Они вместе сидели?

— Не знаю. — Андрей пожал плечами.

— Я сейчас припоминаю, — продолжал Заур, — что в том деле — грабеж с изнасилованием, — запевалой был Галустян.

— Точно, — подхватил Огнев. — Он сыграл тогда на оскорбленном «мужском» чувстве «Рембрандта». Пока тот пытался силой овладеть девушкой, «осмелившейся» публично его отвергнуть, Галустян хладнокровно и методически искал деньги и ценности.

— Только этого бандюги не хватало в районе, — с досадой вырвалось у Заура.

— Ва! Кто сумеет ускользнуть от оперативников, возглавляемых майором Акперовым?!

Заур и Андрей подняли головы. В дверях стоял улыбающийся Агавелов. Весело сверкнули золотые коронки зубов. — О, следопыты! Уткнулись в архив. Оторвались от масс. Забыли, что сила милиции в ее связи с народом…

— Садись, Эдуард. И давай не томи высоким стилем. — Интуиция подсказала Акперову, что Агавелов весел не без причины. Его благодушное лицо так и сияло.

Агавелов важно шевельнул бровями:

— Терпение, товарищи, терпение.

— Ну, будет, — не выдержал Огнев, — выкладывай…

— Пожалуйста. Часы найдены!

— Точно?

— Да, товарищ майор. Точно. Сообщение поступило бесспорное.

— Вот тебе и сон… Улавливаешь, Андрей?

— Улавливаю. Я же сказал, сон в руку.

Заур с облегчением расстегнул ворот рубахи, шумно вздохнул:

— Ну, хоть одна забота с плеч. — Подошел к телефону, торопливо набрал номер.

Агавелов нажал на рычаг.

— Ты не Сумбатовой звонишь?

— Да.

— Воздержись. Ее часы находятся у гражданина Симонянц Ерванда, часового мастера. Работает в пассаже. Живет по улице Садовой, дом 18, квартира 32. Сначала надо подготовить постановление на обыск и изъятие, успешно провести операцию, и только потом уже со спокойной душой звонить Сумбатовой.

— Ты неисправим, Эдуард, — сокрушенно покачал головой Заур, садясь за стол. — Другие с годами делаются серьезней, солидней… А ты…

— Разве жизнерадостный характер — патент на легкомыслие? — парировал Эдуард.

— Сдаюсь, — Заур поднял руки. — Спорить с тобой бесполезно.

И верно, — живой, остроумный капитан Агавелов легко сходился с людьми, к нему тянулись, ему доверяли. Даже самые ожесточившиеся преступники «заговаривали» чаще всего именно на его допросах. С его благодушного лица не сходила теплая, открытая улыбка. Все, казалось, давалось ему легко, без напряжения. Но только казалось… Агавелов работал много и трудно. На его счету — десятки раскрытых, а еще больше — предупрежденных преступлений. Многие считали его просто «удачливым». И только самые близкие, знали какого напряжения стоил ему успех, знали его слабости и недостатки. Быстрый на решения, вспыльчивый, он каждое дело начинал почти с гарантийной уверенностью в удачу. Эта уверенность порой подводила его, он остро, болезненно переживал ошибки, шумно каялся. И так же быстро отходил, энергично берясь за новые дела. Шли дни, — работать он умел, как вол, сутками, не теряя своей обычной жизнерадостности. И снова первые приметы успеха взвинчивали его, распаляли воображение видимой легкостью задачи. Выручал его богатейший опыт, умение гибко перестраивать тактику незримого боя, да еще это удивительный талант располагать к себе людей. Агавелову не хватало глубокой вдумчивости Огнева, о котором, шутя, говорил — «двадцать семь раз отмерь, а прежде чем отрезать, снова подумай»… — его трезвой рассудительности. Они прекрасно дополняли друг друга, эти два совершенно разных человека. Такими их знал и любил Акперов.