Владислав Вишневский - Следы на воде Страница 4

Находясь в толпе и условном одиночестве, растеряно оглядываясь, Валентин вдруг наткнулся взглядом на ту самую уборщицу, которая Серёгу в дверь заманила, углядел её в зале. Лет двенадцати девчушка. Где-то он её уже видел… Где? Хмм… Это Валька отметил в автоматическом режиме. Она младше, но пути их точно пересекались, потому что симпатичная, но маломерка, хотя внешне аккуратненькая, только фирменные брюки и рубашка на ней как на Карлсоне, мешком. Всё это Валька как сфотографировал, но «фотку» отбросил в долгий ящик, не-до-то-го, торопливо прошёл к ней, вцепившись в ручку метёлки, резко спросил:

— Ну-ка, коза, говори где Серёга, ну?

Девушка вскинула брови. Не испугалась. Большие глаза смотрели вопросительно и удивлённо.

— Какой Серёга? — спросила она, потянув к себе орудие производства.

— Такой! — не отпуская древнюю конструкцию, грубо отрезал Валька. — Которого ты туда провела. — Кивком головы сердито указал на служебную дверь.

— А, длинный такой… — улыбнулась девушка. — Симпатичный. Из 8 «Б», кажется, баскетболист. — На этом её улыбка погасла. — Так он… — девушка замялась, пожала плечами. — Он устраиваться вроде пришёл, я поняла, а взял и скандал там устроил. Я шум слышала. Но его уже успокоили. Уже выставили.

Где-то он её уже видел, и голос её был Вальке знаком, даже приятен, но услышанное затмило.

— Как выставили? Куда? — Опешил он.

Девушка вновь пожала плечами.

— Через чёрный ход наверное, с той стороны, — сообщила она. — Чтоб в зале шума не было. — И вдруг, указывая в сторону окна, воскликнула. — Да вон, его на нашей мусоровозке, наверное, увозят…

За окном медленно проезжала большая, ярко раскрашенная спецмашина. Выруливала с автостоянки.

— Стой! Куда? — сипло рявкнул Валька.

Девушка открыла рот, может что и ответила, но Валька её не слышал. Вновь в беге высаживал собой двери. Запросто и легко. Хорошо двери в обе стороны открывались и возле них никого не было… Теннисными шариками бы люди отлетел… Страшно подумать с какими бы травмами остались… Пробежав несколько десятков метров за ускоряющейся машиной, Валька не догнал, остановился. Чуть не плача и тяжело дыша, согнулся, уперевшись руками в колени, в панике глядел вслед лаком блестевшему грузовику. Не догнал, не догнал! — билась жуткая мысль. — Пропал Серый, пропал, друг. Мне надо было идти, мне. Ой, Серый! Серёга! Друг! Что делать, что? Как помочь? Как выручить? Если б не кроссовки тяжелые и дыхалка… Мелькнула подленькая мысль: курить нужно было ещё раньше бросать, раньше! Зверея, не замечая, он это в голос озвучил, точнее — проорал. Кроссовки были не причём… И вновь в голове колоколами забили стоны: Серёга! Друг! Серый!.. Выручать… Спасать…

«На ту беду лесной порой…» Это про ворону и сыр. Переделанный вариант. Но поэзия. А у ребят проза. Про-за!

Не на беду, как раз наоборот, возле Макдоналдса, на мокике — ещё его обзывают скутером, — мухой на стекле жужжа, крутился пухленький пацан восточной наружности. Щекастый, пухлогубый, с чёрной кудрявой шевелюрой. Не крутился, красовался. То «восьмёрки» показательно выписывал, то ловко лавировал между припаркованными машинами, выёживался, или выруливался — не важно. Важно другое. Мокик празднично сверкал хромом, бликовал обоими зеркалами, отсвечивал очками довольного собой наездника. Лет десяти мальчишка, а может и двенадцати, но не знакомый, показательно классно одетый. В велосипедном шлеме на голове, в наколенниках, налокотниках, в узких ярко-оранжевых очках, при толстенных водонепроницаемых часах на широком ремешке на руке, с рюкзачком за спиной, в длинных шортах, большой майке с огромными цифрами «97» и надписью на английском «Чикаго Рэйнджерс», в беленьких носочках, оттеняющих светло-кофейный цвет кожи южанина, беленьких кроссовках. Мальчишка был полностью показательно упакован родителями, как на выставку, или на портфолио. И не мальчик, а гнилой банан, скептически усмехнувшись, отметил про себя Валька, причём понтит. Расчёт, у него, был явно на девочек. Вон они как на него косятся… Шалавы! Но мокик классный. Это да! Даже если китайский… Шмелем жужжит, гад! Не игрушка — мечта. И расход бензина у него — меньше литра на сто километров, и скорость кэмэ 90, наверное, или все 100, вспомнил Валька. Именно эти последние цифры вдруг и подсказали ход дальнейших его действий.

— Ха, китайская туфта! — Останавливаясь возле пацана, небрежно бросил Валька. — Блестит, а тяги нет. Больше шестидесяти — я знаю, такая колымага не едет. — Уверенно заявил он.

У мальчишки аж челюсть от обиды отвисла. Лицо потемнело, кровь предков сама собой взбурлила, полезла из берегов. Он мгновенно встал на дыбы, вернее обиделся за своё чудо-мото, и с вызовом заявил.

— Ты что-о-о, чисто японский! Он даже в гору сто десять легко выжимает. Да-а-а!

— Какой гору, он даже грузовик по прямой не догонит! — Подначивая, ехидничал Валька.

— А вот догонит. Да-а-а!

— Не догонит.

— Запросто. Спорнём?

— На биг-мак… двойной… Идёт?

— С «Кока-колой»!

— Идёт! Гони. — Прыгая на заднее сиденье, крикнул Валька, указывая рукой нужное направление. — Туда.

Пригнувшись к рулю, мальчишка резко отпустил сцепление. Мокик рванул совсем как скутер. Не ожидая такой прыти, Валька, чуть не свалился с седла, задрав длинные ноги едва успел схватиться за водителя. Суматошно чиркая ногами, пару раз успел оттолкнуться кроссовками от асфальта, как стрелка спидометра перевалила за восемьдесят, уверенно полезла дальше… 85…90…

4

Погода в Геленджике — это на юге, на Чёрном море, как и всегда в июле месяце, одна и та же — жаркая. В тени плюс сорок пять градусов по Цельсию, на солнце и того больше. Всё плавится, и асфальт, и крыши домов, и… тело, кажется, уж мозги точно. Только в море прекрасно. Правда за одним исключением: в воде тоже плюс двадцать пять… И полный штиль, и прямые солнечные лучи. Но отдыхающим это кажется раем. Хотя самое лучшее время для морских водных процедур, раннее утро. Солнце только-только глаз покажет, тогда и самое то. Вода нежно-прохладная, освежающая, чистая-пречистая, без водорослей и медуз; морской легкий ветерок, нагулявшись по морским просторам, дышит здоровьем и любовью… Живи, человек, и наслаждайся. Но, всё это — вкупе, можно прочувствовать только на выходе из бухты, либо ещё дальше.

Тучи налетевших со всех концов страны отдыхающих, мало вдаются в такого рода детали. Им достаточно морской воды в бухте — ласковой и солёной, солнца — жаркого и без туч на небе, какой-никакой еды, и крыши над головой на ночь. Всё. Развлечениями не манкируют, нет. Катаются на водных бананах, на скутерах, на парашюте на тросу за катером, фотографируются, беспрерывно пьют воду в киосках, едят мороженое, шашлыки, глазеют по сторонам, стоят в очереди в туалет… Хотя приезжающие, скептически замечает про себя Геннадий Михайлович, всякий раз разные, но ведут себя одинаково. Из года в год так. Из лета в лето…

На взгляд Геннадия Михалыча, он капитан яхты «Ольга», отдыхать люди не умеют. Хотя деньги за всё платят легко. Мелькнёт порой удивлённая мыслишка у капитана, откуда у народа столько денег, но он её тут же отгоняет, и пусть, лишь бы приезжали. И правда. В прошлом сезоне, например, почти в это же самое время, у него уже было тысяч сто семьдесят, чистыми. Рублей, естественно. Не считая затраченных на налоги, топливо для дизеля, и прочие личные покупки. Это — что-то! В данный момент, в это время — меньше. На много. То ли отдыхающих поубавилось, то ли солнце жарче, нет, скорее всего конкурентов в его деле прибавилось. Яхт не больше стало, но всякой плавающей посудины на воде крутится вроде больше… Это местные раскручиваются. Подрастающая молодёжь. Деньги делают. Раньше всем хватало. Сейчас нет, крутиться надо. Михалыч даже перестал даром катать, за натуру, в смысле. Ещё в прошлом году о-го-го как… в этом — нет. И боцман его — Витальич, донельзя загорелый, худой, жилистый мужичок с голым черепом, всегда в плавках — часто в воду залазить приходится — понимает обстоятельство, прибавку не просит.

— Эй, на яхте… — неожиданно перебивает клубок неспешных мыслей капитана чей-то громкий голос за бортом, сверху, издалека. — Есть кто-нибудь?

Геннадий Михалыч, он с боцманом в кубрике, неторопливо едят приготовленный боцманом завтрак. Время-то раннее… Кстати, и спят они всё лето здесь, на яхте. Не отходя от… работы. И правильно, мало ли какая блажь в головы отдыхающих ночью придёт, тариф будет как минимум двойной, а то и выше…

Боцман опережает капитана… Через короткую паузу, не поднимаясь с места, так же громко кричит снизу в раскрытую дверь кубрика.

— Есть, конечно, коль не шутишь… Сейчас! — шепчет капитану. — Покажись, Михалыч, выгляни, может не зря.

Геннадий Михалыч, машинально пожимает плечами: кто его знает, вытирает полотенцем рот, руки, кидает его себе на шею, берётся за поручни (три ступеньки)… высовывает голову из кубрика.