Андрей Шахов - Таллинские палачи - 2 Страница 4

Бригадир поднял с земли увесистую доску:

— Придется самому убить и съесть!

Радченко устало потянулся, глянул в распахнутое окно на улицу. Тяжеловато работать в такую жару.

— Райсмик.

— Уа? — зевнул тот и с хрустом потянулся.

— У тебя ведь есть приятели в КаПо.

— Так, знакомые…

— Один черт, — махнул Радченко. — Ты не мог бы узнать, в честь чего это вдруг Полиция безопасности отобрала у нас дело Вербина?

Райсмик, хитро улыбаясь, еще раз потянулся, поскреб на затылке рыжеватую шевелюру и не без гордости сообщил:

— Уже.

Радченко глянул на него чуть ли не с восторгом.

— И?

— На Хана выйти хотят.

Радченко задумчиво почесал переносицу, снова глянул в окно.

— Если я не ошибаюсь, до недавнего времени КаПо очень активно разрабатывала «вятичей»?

— Да, — кивнул Райсмик. — Но на них вдруг плюнули. Пока.

— Кому хоть дело поручили?

— Крепсу.

— Это который раскрыл группу Хачатурова? — кисло спросил Радченко.

— Ощущает мое сердце, — усмехнулся Райсмик. — Не любите вы его, Гена Сергеевич.

— Скользкий типчик, — буркнул Радченко. — Во имя карьеры на все готов.

— Так и мы, Гена Сергеевич, карьеристы еще те!

— Но у нас есть принципы, от которых мы никогда не откажемся. Уж ты-то это доказал.

Два года назад на месте Юри Райсмика восседал Арво Крийзиман. Следователь он был никакой, но имел дедушку — героя Освободительной войны и довольно влиятельных покровителей в партии «Отечественный союз». Радченко тогда еще не знал, сколь изменчива в современной Эстонии политическая судьба не только отдельных фигур, но и целых коалиций. Потому и полагал, что обречен на вечное мучение с бестолковым напарником. Но на очередных выборах «Отечественный союз» с треском провалился и лишился ведущей роли в парламенте, а следовательно, и в правительстве. В МВД мгновенно произошли кадровые перестановки, за ними последовала небольшая перетряска в Криминальной полиции. И некогда мечтавший о кресле старшего следователя Арво Крийзиман вдруг легко и быстро был вышвырнут на улицу — в Дорожную полицию. А на его место пришел Райсмик.

Радченко слыхал о нем еще в те достопамятные времена, когда работал в советском Уголовном розыске. Тогда еще совсем молодой милиционер Юри Райсмик всего за два года успел зарекомендовать себя весьма перспективным сыскарем. В новой Эстонии ему прочили блестящее будущее.

Но Райсмику очень не понравились многие перемены в полиции и неожиданно для окружающих он вдруг подал заявление об уходе. Устроился в частную охранную фирму, стал прилично зарабатывать. Зажил по-человечески. Но когда три года спустя старый знакомый в МВД предложил вернуться на Лубья, устоять не смог — все это время он отчаянно тосковал по любимому сыскному делу.

Радченко был несказанно рад новому напарнику. Нельзя сказать, чтобы взгляды их на жизнь и работу очень уж совпадали — споры иногда грозили перерасти в острые конфликты, от которых спасало только взаимоуважение. Но Райсмик плодотворно работал, так что Радченко оставалось лишь сожалеть о том, что очень скоро его подчиненный сам станет старшим следователем и покинет его.

— Странно все же, что у нас никто ни о чем не спрашивает. А мы ведь знаем Хана достаточно давно и могли бы что-то подсказать, — Радченко задумчиво потеребил нижнюю губу. — Баян козе, судя по всему, не интересен.

— Думаете, это имеет какое-то отношение к странному досрочному освобождению Дариева?

— Мягенько! — усмехнулся Радченко. — Когда человека, не смотря на все адвокатские отмазки, сажают на целых десять лет, а потом всего через год выпускают по амнистии — это должно называться как-то иначе.

— Коррупция? — шепнул Райсмик.

Радченко искоса глянул на иронизирующего подчиненного:

— Что за разговорчики, хярра следователь? Мы, между прочим, к делам Хана не имеем уже никакого отношения. Так что извольте собраться и заняться изучением доверенного нам «висяка».

Райсмик по-школьному вскинул вверх правую руку.

— Да? — строго вопросил шеф.

— Можно закурить. Гена Сергеевич?

— Можно Машку за ляжку! — вспомнил Радченко идиотское армейское выражение. — А что мы сегодня курим?

— «Камель», — страдальчески поморщился Райсмик и протянул шефу желтоватую пачку.

— Опять забыл купить, — виновато повел плечом Радченко и ловко вытянул одну из сигарет. — Век не забуду.

Райсмик энергично кивнул — прощаю, мол; первый раз, что ли — закурил и уткнулся в бумаги.

А вот Радченко никак не мог сосредоточиться. Поэтому обрадовался, когда зазвонил телефон.

— Слушаю вас! — через секунду бодрость вновь исчезла с его лица. Секунду, — он протянул трубку напарнику. — Тебя. Жена.

— Йа-а, — ласково протянул Райсмик.

— Пойду, сигарет куплю, — сообщил Радченко уже не слышащему его напарнику и покинул кабинет.

Он шел по длинным коридорам, здоровался с проходящими мимо сотрудниками и думал о том, что худшая пора в жизни полиции, пожалуй, позади. В свое время, строго блюдя возрожденную конституцию тридцать восьмого года и национальные интересы (в довольно странной, надо сказать, интерпретации), руководство МВД начало пачками сокращать сотрудников Криминальной полиции, недостаточно хорошо владеющих эстонским языком, а то и просто неугодных. Среди них было немало замечательных специалистов. Набрав взамен черт знает кого чуть ли не с улицы, высокие чины стали изумляться: «А чего это раскрываемость резко упала?» Радченко такие вопросы бесили, но он терпеливо объяснял, что если не вернуть хотя бы часть потерянных профессионалов, то существование полиции можно будет оправдать лишь вялой борьбой с уличным хулиганством. Бандам плевать на требования к знанию госязыка и многих отчаявшихся от безнадеги вытуренных полицейских они с удовольствием возьмут к себе, и на чьей стороне окажется превосходящая сила, должно быть ясно и без особой подготовки. К счастью, думал так не один Радченко, но даже некоторые высокие чины в МВД, так что процесс бездумных перетрясок приостановили и даже вернули кое-кого из уволенных. Плюс к тому, в последнее время стали выявляться одаренные ребята и среди новичков.

По дороге к ларьку Радченко вдруг увидел застывший у перекрестка «Кадиллак» Дариева, легко узнаваемый по красно-синим молниям на бортах. Выйдя из тюрьмы, первым делом Хан вернул себе проданный во время следствия любимый лимузин. Деньги для этого, по слухам, лично вытряс из двух должников.

«Ну и совпадение! — подивился следователь. — К чему бы это?»

Загорелся зеленый свет светофора, и «Кадиллак» устремился в центр города.

Радченко подошел к ларьку, почему-то вспомнил, как на вопрос, от чего это Райсмик называет его не Геннадием, а Геной Сергеевичем, тот с улыбкой ответил: «Больно ты похож на знаменитого крокодила Гену — такой же добрый и зубастый!» Тут же вспомнилось и про сигаретный долг. «Хохол я или не хохол?» — подумал Радченко и попросил у продавщицы пачку «Примы». Собираясь уходить, вспомнил, что он еще и отец тринадцатилетней дочери и купил два «Киндер сюрприза».

Обычно Стасис уходил из порта через центральную проходную на Уус-Садама. Но в тот день он должен был встретить Ингу, решившую вдруг прибыть из Питера в Таллин не на поезде или автобусе, а на лайнере «Екатерина». Поэтому где-то в половине пятого он миновал мостик через канал и, обогнув огороженную стальной сеткой автостоянку, вышел на площадь перед пассажирским портом.

Старенький «Опель-Кадет» Игорька уже стоял напротив зала ожидания. Сам Игорь и Олег, слегка утомленные солнцем, лениво свисали по правому борту машины.

— Здорово!

Друзья обменялись крепкими рукопожатиями. Стасис и Игорь закурили. Олег досадливо отвернулся — несколько недель назад жена отучила-таки его от этой пагубной привычки.

Некогда шалопай и отпетый бабник, с год назад Олег стал примерным семьянином. Как-то под Рождество он познакомился с ослепительно прекрасной блондинкой Викой и очень быстро вроде как влюбился. Дело обычное — далеко не в первый раз такое с ним случилось. Не заметив в Вике ничего ослепительного и находя ее даже скучноватой, друзья на этот роман особого внимания не обратили. Скорее всего, и настал бы истории вполне естественный быстрый конец, если бы Олег не узнал, что Вика — единственная дочь владельца крупного агентства по торговле недвижимостью. Тут он крепко призадумался, стал надоедать друзьям разговорами о семейном счастье, а вскоре и женился.

Половину медового месяца молодожены провели на солнечных пляжах Антальи, а, вернувшись в Таллин, въехали в свежеотремонтированную (в полном соответствии с модным понятием «реновация») двухэтажную трехкомнатную квартиру на улице Рауа. Осенью Вика продолжила учебу в университете, а Олег приступил к работе в агентстве тестя. Первое время жизнь молодоженов казалась просто идиллической.