Татьяна Эльдарова - Год охотника Страница 4

Медсестра ответила так же вежливо (Францу даже не пришлось напрягать слух).

- Некогда мне! Вы не видите, я работаю?! Это для бездельников день закончился, - она безуспешно пыталась на лету обогнуть препятствие. - И нечего искать. Кабинет - на втором этаже. Лестница - налево за углом!

- Будьте любезны, напомните его имя-отчество, - ещё уважительней попросил Франц и уступил дорогу.

Медсестра собралась в полёт, но прежде милостиво сообщила, почему-то понизив голос:

- Наш - Александр Мироныч. Только он с сегодня в отпуску, вместо него - новый завотделением, Марк Анатольевич. У себя он, ваше счастье.

Франц переспросил названное имя, подставив левое ухо.

- Рубин? - немедленно уточнил он.

- А кто ж ещё?.. - удивилась баба-Яга, оседлала помело и умчалась.

Охотник только руками развёл:

- Мир полон неожиданностей! Мог ли я представить?.. Надо было забираться в такую глушь, чтобы встретиться... Стой здесь, я - сейчас!..

Минут через пятнадцать Бурханкин уже семенил по коридору, едва поспевая: три его шага, один - длинного Франца. Франц выглядел подозрительно бодрым, будто душ прохладный принял. Егерь навострил нос, но запаха спиртного не почувствовал: воняло больничными специями.

- Ты знаешь, Вилли, что мне сказал доктор Рубин?

Нет, ну откуда Бурханкин мог это знать! Пока он ждал - в двери ни щелинки не образовалось, и рядом зорко струился по стеночке туда-сюда пациент.

Франц интригующе продолжил:

- Печень Степнова воспалилась именно в результате отравления! Хоть оно и стоит в медкарте, как "пищевое", на самом деле очень смахивало на отравление мышьяком. Но не мышьяк.

- Значит, наши не зря болтали?.. - вытаращил глаза Бурханкин.

Франц покачал головой, строго спросил:

- А кто болтал больше всех, можешь сказать?

Бурханкин стушевался, притих.

- Да, так, в общем, никто... В общем, все... Но, это... не всерьёз же.

Болотные глаза Франца уже зацвели свежей ряской. Он уже был весь в поиске, что называется, "обострил нюх". И поехало, и закрутилось то, что называется следствием и что в прежние годы составляло смысл жизни Игоря Максимильяновича.

Он заинтересовался семейным архивом. Ему загорелось посмотреть старые письма, фотографии, документы Степновых. В общем, - всё то, что есть в доме даже самого одинокого человека.

Бурханкин, который по собственной инициативе два раза в день поливал приусадебный участок фермера и кормил птицу, - всю ответственность взял на себя...

- Фима, давай его возьмём! - уговаривал он Франца, с жалостью глядя на вертевшегося вокруг них лохматого пса, черного, как вороний глаз. - Там хоть будет где побегать.

Игорь Максимильянович возразил:

- А потом потащим за собой в Охотный?.. Нет уж, хватит с него, набегался! - непреклонно решил он, заметив, как извернулся Фомка, яростно выкусывая загривок. - Напомни мне завтра ошейник от блох купить. А то ведь изведётся, бедный: всё лето впереди.

Бурханкин не отставал, он не мог видеть собак в квартирах городского типа.

- Он же охотничий пёс. Для него движение - что для тебя ванна! - И тут же переспросил: - А в Охотный разве не пускают с собаками? Я бы на их месте сделал во дворе загородочку! Какой же охотник без собаки?..

- Гениально! - одобрил Франц: - Смотрителем - могли бы тебя назначить. Кто лучше с этим справится?!. Хочешь, сегодня же и предложу твою кандидатуру на пост?

Бурханкин кивнул, гордо выпрямился и поставил ультиматум:

- Только не в сезон. В сезон я слишком занят. А если не согласятся не станем у них ужинать! Вот!

И оторопело заморгал: чего это у него вдруг вырвалось?..

Чтобы добраться до усадьбы фермера, надо было пройти сквозь садовые участки, освоенные парочками горихвосток, через поле - прибежище звонких жаворонков, получившее от жителей в этом году послеродовой отпуск, миновать ржавую полуразобранную одноколейку, где зимой пролегал санный путь.

Игорь Максимильянович ругал жару, а Бурханкин поддразнивал свистом птиц. Да так ловко - не отличить!.. Фомка где-то носился, то исчезая, то выныривая из кустов совсем близко, чтобы хозяин не волновался.

Егерь перестал свистать и пригнулся к земле.

- О, Фима, гляди, оследие велосипеда.

- Так не говорят, - поправил его Франц. - Скажи: след велосипедной шины.

- А вот и нет! - горячо возразил тот. - Вот здесь ты, это... ошибаешься. Когда ты, к примеру, идёшь, или, это... вдруг споткнёшься, то на дороге остаётся след. А вот если бы ты, к примеру, волочил ногу, то за ней бы тянулось вот как раз ножное оследие!..

- Ну спасибо, Вилли-следопыт! Размечтался! - заметил Франц.

- Да нет, я не к тому! - Бурханкин смутился и снова начал объяснять: Вот если бревно протащили по земле, то будет борозда, а если по асфальту, то останется бревновое оследие - по щепкам же видно!

- А как тогда быть с "культурным наследием"? Что волокли в этом случае?

Егор Сергеевич озадаченно глянул на Франца и снова засвистел.

Когда перед путниками приманчиво заблестел новенькой крышей пятистенок, Бурханкин серьёзно предупредил:

- Фима, ты возьми собаку на сворку, у них там сторожевой пёс зверюга!

Франц кивнул и свистнул. Его питомец заскулил, заюлил, но с места не двинулся. Путники увидели, что он сделал стойку на куст, где сидел небывало огромный мотылёк. Сквозь поникшие крылья тускло просвечивала молодая зелень.

Мотылёк на Фомку реагировал как-то вяло, еле шевельнулся.

Ускорив шаг, хозяин прикрикнул:

- Фомка, рядом! Неслух... - Тот подчинился, дал себя пристегнуть, хотя по инерции продолжал рваться с поводка.

Игорь Максимильянович, притянутый собакой к вожделенному кусту, обнаружил, что никакая это не бабочка: на кусте повис кусок тряпки, очень тонкой и очень прозрачной.

Ткань еле открепили.

- Вилли, погляди, не об этом ли речь? - бросил Франц через плечо.

- Где? Что? - заволновался Бурханкин и подкатился к плечу охотника. Да-да-да! Похоже, что это, наверное, тот самый шарфик! Как он здесь оказался?..

- "Похоже... наверное..." Ты мне точно скажи! - потребовал Франц.

Бурханкин беспокойно возразил:

- Откуда я могу знать наверняка? Я его и видел-то всего одну секунду!

- А платье в доме?..

- Скорее всего. Где ж ему ещё быть?

- Тогда пошли быстрее!

Дом Фермера стоял метрах в двадцати от усадебных ворот, которые миновали беспрепятственно. Калитку никто не охранял. Где-то далеко курлыкали куры.

- Чего-то тихо у них, - недоумевал Бурханкин. - Чего-то я это... не пойму, что так тихо?..

Он чертыхнулся себе под нос: споткнулся о цепь, лежащую на земле металлическим удавом. Не долго думая, пошёл вдоль её туловища. Добрёл до тяжёлого карабина размером с кроличью голову. Карабин был отстёгнут от проволоки, тянувшейся вдоль сетки-рабицы, и валялся между кустами красной смородины.

Бурханкин двинулся в обратную сторону.

- Где зверюга-то, Варвар-то где? - встревожено бормотал он.

Франц огляделся. Сторожевого пса не было видно. Тогда он спустил Фомку с поводка и обошёл территорию усадьбы.

На участке не было ничего сверхлюбопытного. Вторая калитка на луг оказалась заперта. Каменный сарай тоже был заперт амбарным замком... Прикрыт флигелёк летней кухни... Парусиновый навес в саду под вишней отбрасывал тень на белый пластмассовый стол и четыре таких же кресла... С парника снята плёнка. Огородное пугало завалилось на бок... Возле электронасоса, качающего в дом воду из круглого колодца, валялся ещё один цепной конец с расстёгнутым ошейником да пустая миска с кляксами отколовшейся эмали.

- Всё, Вилли, давай ключи. Ты говорил, они у тебя, - поторопил Франц.

Бурханкин кивнул, похлопал себя по бокам, где-то звякнула мелочь. Он усиленно развил поиск, забегал пальцами по всем бугоркам, но предупредил на всякий случай:

- Фима, а я ведь мог их и не взять, я же не знал, что мы сюда... - Тут ключи нашлись: они выпучили задний карман егерских брюк.

И - не понадобились. Входная дверь оказалась незаперта...

- Ты что, заходил в дом? - громко спросил Франц, пронзительно глядя на Бурханкина:

Тот так отчаянно затряс головой, что козырёк кепки сдвинулся набок.

- Ни-ни-ни!.. Боже, избави! Без хозяев?!.. Да и Варвар бы не позволил... Он меня признаёт, но пустить внутрь...

- А чего же тогда примчался утром, как угорелый?! "Шарфик-платочек"!.. Лучше сразу скажи всё, как на духу!

- Я только на дворе, это... огород... И в сарае... - неизвестно в чём оправдывался егерь, затеребив пуговицу на рубашке Франца.

Франц, не долго думая, отпихнул его локтем, толкнул дверь коленом и обернулся.

Бурханкин вжал голову в плечи, словно ожидал, что сейчас на них свалится ведро с водой или зацепит шальной дробиной.

- Фима, давай, это... не пойдём? Зачем нам на свою... Кто его знает, что там...

- Точно не был?.. - ещё раз сурово уточнил Франц.

От кивка егеря кепка упала на нос. Ежовые колючки волос встали дыбом.

- Тогда пошли. Только ничего не трогай!..