Александр Ольбик - Операция Армагеддон отменяется (фрагмент) Страница 4

Прочитав агентурное донесение, Путин несколько минут молчал, обдумывая предстоящий вывод. Но бросив взгляд на Затонова, сказал:

- Американцы расписались в своей беспомощности. Я имею в виду текст обращения к иракским чиновникам...

- А у Буша и его команды, кроме слов, ничего больше нет,- с видимым удовольствием поддержал президента Затонов.

- Так ли это? - Путин перенес внимание на Патрушева. - Что скажете, Николай Платонович?

- Все это, конечно, шито белыми нитками, но мы не должны убаюкивать себя их ошибками. Тут важно самим не промахнуться в выборе средств. Я имею в виду засыл в Ирак наших людей. И второе: возникает вопрос - должны ли мы делиться полученной информацией с Хусейном?

- Действительно, вопрос, - раздумчиво произнес Затонов. - С одной стороны, мы как бы сочувствующие, а с другой... Впрочем, я ни в чем не уверен...

Все ждали, что скажет президент. Но для него этот вопрос не эксклюзивный да и давно обдуманный. У него не было ни малейших сомнений, что США приведут в Персидский залив свои авианосцы и подводные лодки... И он себе тысячу раз задавал вопрос: поддаться потоку времени или срубить свой шанс в этой большой игре? Но как ни переставлял варианты, ничего выигрышного не вырисовывалось. Помочь Ираку, значит, восстановить против себя Америку и ее сателлитов. "Промолчать" - значит, оконфузиться среди стран Ближнего Востока, Азии, нажить в мусульманских регионах врагов...А их без того море разливанное. С Индонезией назревает солидная сделка по покупке российских истребителей, которая может пойти прахом, если Россия проголосует в ООН за вторжение в Ирак...

- Если мы это сделаем и передадим агентурную информацию Хусейну, -- в голосе Путина сквозило раздражение, -- то этим нарушим главную заповедь разведки: никогда и ни при каких обстоятельствах не делиться с третьей стороной добычей. Этим мы не только поставим под удар нашего агента... пожалуй, самого ценного за все время существования "Пирамиды", но и окажем Хусейну недобрую услугу - подарим ему иллюзию "протянутой руки". Увы, он сам довел себя до края. Вместо талантливых командиров он насадил подхалимов, велеречивых обалдуев с животами беременных коров...Вы же взгляните на его окружение... Дайте в их руки самое современное оружие, все равно через пять минут они превратят его в то, что мы уже видели в 1991 году, во время "Песчаной бури"... - Путин замолчал, собираясь с мыслями. И это отражалось на его руках, положенных на край стола: пальцы, особенно большие и указательные, то соединялись, то вновь расходились...- Мы можем сделать для Ирака... не для Хусейна, разумеется, а именно для Ирака, только одно: провалить американскую резолюцию в Совете безопасности ООН, чтобы в будущем мы могли прямо смотреть мировому сообществу в глаза... Все! На этом наши возможности исчерпаны. Конечно, предварительно нужно убрать из Ирака все то, что нас сможет представить в некрасивом свете. Но я надеюсь, - снова взгляд в сторону Патрушева, - эту миссию ваше ведомство исполнит с честью...-Президент улыбнулся, но улыбка эта была больше декларативной, нежели причинной.

- Буквально на днях мы высылаем в Ирак оперативную группу... Постараемся вытащить оттуда все, что можно вытащить, - Патрушев из своей черной папки достал бумагу. Положил перед Путиным.

- Что это? - президент взял в руки лист, на котором крупно и жирно значилось: "Совершенно секретно"...

- Это донесение Сайгака... Я вам уже говорил об операции "Центурион"...

- Это тот парень, который был в Гнилой Яме?

- Да, мы его внедрили в банду, находящуюся под крылом торговцев оружием. А это, - кивок в сторону бумаги, - первое его донесение...

- На какой он связи?

- Цифровая сеть.

- И когда начинается мероприятие? - Путин стал читать текст. - Значит, уже завтра эта группа высадится в Латвии?

- Если, конечно, будет летная погода и другие сопутствующие обстоятельства.

- Держите меня в курсе, - Путин поднялся, давая понять, что совещание закончено.

Патрушев тоже встал и принял ладонь президента в свою необхватную и каменную длань. При этом сказал:

- Владимир Владимирович, в связи с операцией "Центурионом" есть один щекотливый момент.

- Садитесь, - президент снова опустился в кресло. Он не спешил оставаться один, не хотелось новой атаки беспокоящих мыслей о жене, которая в это время должна быть в ЦКБ.

Патрушев тоже сел.

Затонов, попросив разрешения отбыть, вышел из кабинета.

- Говорите, что у вас на душе, - сказал Путин и ослабил узел галстука.

- Я об операции в Риге... Проникновение в казарму Екаба спланировано таким образом, чтобы не пролилась кровь ни латышей, ни людей из группы Сайгака.

- Так в чем проблема? Насколько я помню, у них будет план казармы входов и выходов из...

- Из Пороховой башни... Этот план нам представил наш бывший коллега Голубь Николай Иванович... Да и в нашем архиве таковой имеется... Но дело не в этом.... Пока не получим из Риги положительных сведений, Голубь будет под нашим контролем, как и его шеф Гафаров, по кличке Князь. Вот это акула, можно сказать, ископаемая...Будем брать с поличным, когда Сайгак с "изделием" вернется в Москву...

- Но вас озабочивает что-то другое?

- Да, это так. Может случиться, что группа будет обнаружена... И тогда без стрельбы вряд ли обойдется... А где стреляют, там обычно бывают убитые...

- Я понимаю вас. Но что делать, у нас вариантов не так уж много - или "изделие-500" попадет в руки боевиков или, чтобы вернуть его в родное лоно, придется стрелять... По-моему, игра стоит свеч...

- Но одно дело, если убийство будет на совести боевиков и другое, если в этом будет замешан гражданин России. Я имею в виду Сайгака...

- А он что - безмозглый Рембо?

- Я этого парня хорошо знаю и уверен, что он зря убивать не будет... Да и легенда его... Если, не дай Бог, Сайгака захватят латыши, они мало что о нем узнают...

- А варианты его вызволения вами предусмотрены?

- Разумеется. Латвия не та страна, где осужденные находятся в неприступных Бастилиях или на островах, вокруг которых кишат акулы... Как-нибудь отобьем...

- Но вы, очевидно, оборудуете его электронным маячком?

- Да, это так. Браслет "Эхо" он наденет в Риге, его Сайгаку передаст наш агент. Так что при любом раскладе мы Валеру отыщем живого или мертвого... Но повторюсь, меня беспокоит гибель людей и говорю я вам это с одной целью: чтобы, в случае международного скандала, вы знали, с кого спрашивать...

- Об этом можете не беспокоиться, - президент скинул с лица маску внимательного слушателя. - Спрошу по всей строгости... А пока желаю вам удачи. И удачи Сайгаку, этот парень мне нравится, но кажется, любит рисковать...

- Разумный риск должен иметь место. Разведчик без этого качества не вызывает у меня уважения.

- Ну, тут я с вами, Николай Платонович, полностью согласен, - и повторил: - Держите меня в курсе...

Когда президент остался один, все его помыслы и глубинные чувствования тотчас же переключились на дела семейные. Вернее, на главную составную часть семьи - Людмилу Александровну, которая в этот час должна быть в ЦКБ. Почти не верующий в Бога, Путин тем не менее мысленно взывал к нему, просил Всевышнего, чтобы тот помиловал и не дал недугу овладеть самым дорогим для него человеком. И он представил, как она лежит на столе, голова - в арке-трубке, похожей на самолетное сопло. Он приблизительно знал, как выглядит такой томограф. Однажды, при посещении какого-то медицинского центра во Франции, его водили по кабинетам, оснащенным фантастической техникой. Но техника техникой, а живой человек, да еще свой, самый близкий превыше прогресса и самых сказочных достижений. Это Космос с его жемчужным ожерельем звезд и утрата этого Космоса - утрата абсолюта.

Путин позвонил и вскоре в кабинет вошел помощник Тишков. Его несколько одутловатое лицо было такого цвета, какое, наверное. бывает при сильнейших перегрузках или нехватке воздуха, когда каждая клетка молит о пощаде.

- Вы неважно себя чувствуете, Лев Евгеньевич?

- Да нет, ничего, - Тишков не любитель жаловаться, тем более, ему не хотелось быть слабым в глазах ЭТОГО президента.

- А как ваша астма?

- Ну, немножко донимает да и погода, сами видите, не способствует.

В Кремле все знали о болезни Тишкова и несколько раз были свидетелями сильнейших астматических приступов. Которые, между прочим, сваливались, как снег на голову. И если не помогал ингалятор, который всегда был при нем, вызывали неотложку. Врачи делали антигистаминные уколы, два кубика преднизалона и буквально через пятнадцать минут его ставили на ноги. Астма древний и коварный недуг. Но не марафонец. Внезапно приходит, так же внезапно отступает. Особенно та ее разновидность, которая пристала к Льву Евгеньевичу - неспецифическая астма. Без хрипов в груди, без удушающего кашля и заливающей грудь тяжелой мокроты. Просто у него перекрывало дыхание, в горле появлялся тугой ком, который, если на него не воздействовать лекарствами, может смертельной пробкой закупорить бронхи.