Юрий Власишен - ПетуШОК-2017, или Chicken Odessa. Чисто одесский детектив Страница 4

Я пригляделся: на трех пропущенных Р налип снег. Почему этот одесский снег любит Р?

Не любит. Потому что одесский.

В любом случае, в отличие от русалки на груди «расклешенного» торговца, это настенное творение было свежим. Мне даже почудилось, что я чую запах…

Где-то там, в детстве А и Б сидели на трубе, а тут Ч и Е и Р и остальные слегка занесенные снегом, но все же читабельные, буквы призыва-угрозы «сидели» на штанге. На штанге футбольных ворот. Такая натуралистичная, круглая, слегка накренившаяся штанга и такие нахохленные острые буквы, от которых веяло отчаянием. Особенно от последнего слова, которое буквально придавило собой правый край штанги.

Не внушал оптимизма и нарисованный мартын, сидящий на союзе «или». Ему бы пересесть поближе к «ЧЕРНОМОРЦУ» – тогда б, возможно, и штанга выровнялась, и «СМЕРТЬ» бы так не выделялась. Вместо этого мартын, словно слетевший с логотипа ФК «Черноморец», плакал: нескупая такая слеза, размером с твой кулак скатывается по его щеке и вот-вот упадет на голову моржа.

Но он-то в чем виноват?

Почему фанаты «Черноморца» написали свое граффити именно на этом сегменте рыночной стены, перед которым тощий одессит старой закалки выставил на продажу Айвазовского, а до того укроазиат – свой крис?

В любом случае, интересная задумка: стена это ворота. Ворота это стена. Портал это ворота. А я – почти вратарь: повернув голову налево, я инстинктивно поднял руки, пытаясь поймать летящий в «девяточку» мяч. Ах, он уже в «девятке»? Нарисованный мяч не поймаешь и не отобьешь. Почему тогда никто не кричит: «Го-о-ол!»? 3:0 в пользу… Да какая там польза! Такая же, как от бегущей в едином порыве (и на одном месте) парочки физкультурников на значке моржа. Римская цифра III под ГТОшными девушкой и юношей сбивает с толку. Все равно, сколько бы их ни было, уже никто никуда не бежит.

Я представил, как выглядели бы подобные значки на моих «петушках»: кто-кто, а сиамские бойцовые рыбки всегда готовы к обороне своей территории и труду по строительству воздушного гнезда для икринок. Спартаку – значок I степени, Тайсону – II (он, в отличие от универсала Спартака, еще не овладел всем арсеналом боевых приемов), а самовлюбленный альбинос Викинг как самый «зеленый» с гордостью носил бы значок ГТО с цифрой III. Он, может быть, и носил бы. Не значок, так значочек или малюсенькую наклейку. И зубастый Тайсон выглядел бы еще внушительнее с подобным знаком отличия. А Спартак… А Спартаку в раю и так хорошо. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Что слопавший его мартын – точь-в-точь такой же, как на настенной росписи, только без слез, – унес его в Вырий, птичье-рыбий рай.

Короче, жалостливое граффити. И бесполезное: московский банк, которому «Черноморец» задолжал 30 миллионов, слезам не верит. Ну, не сами футболисты, конечно, задолжали, в долговую кабалу их ввел «дядька Черномор», хозяин прославленного одесского клуба. («Дядька Индиок» – такое поганяло подошло бы ему лучше, ведь свои грязные деньги этот бизнесмен отмывал в Индийском океане, точнее в оффшорах на островах имени министра финансов Франции. Как называются эти райские острова, где финансы поют от счастья, а олигархи моют сапоги в Индийском океане? Слово из 7 букв5).

Мореслав. Это имя придумал мой папа. Мой батя еще тот ультрас. Он может часами говорить за свой любимый «Черноморец». Он болел за него еще голоштанным пацаном, когда клуб еще назывался «Пищевик».

Не корову проиграть – эта фразочка «Пищевиковских» времен. Времена давно другие, но отец не изменился: он до сих пор – подумать только! – не пропускает ни один домашний матч на стадионе в парке Шевченко и ходит на апрельские марши памяти Максима Чайки, вожака одесских ультрас, погибшего в уличной стычке с пророссийскими антифа-скинхедами.

За «Черноморец»! За Одессу-маму!

Мне даже кажется порой, что я помню, как слышал эти бесконечные разговоры на футбольные и околофутбольные темы, еще будучи у мамы в животике. Да, сначала отец хотел назвать меня в честь любимого клуба Морицем (спасибо еще, что не Черным…), но мама сказала, что это как-то совсем вычурно и экзотично, лучше что-то славянское придумать. А папина мама, бабушка Лера, раскинула на меня карты и, оказалось, что все крутится вокруг «Колесницы», 7-го аркана. Колесница неслась к славе. Вот папа и придумал Мореслава. А я, когда мне на глаза попадается слово «Черноморец», думаю о папе.

5

Нет-нет, лично для меня это граффити на стене Староконки совсем не бесполезное.

– Как, его тоже зовут Айвазовский? – повторно спрашиваю я, указывая на моего голубя.

Сизарь утвердительно качает на ходу головой, но его владелец имеет собственное мнение. Почухав указательным пальцем русалочий хвост на своей впалой груди, он грозит этим же крючковатым пальцем голубю и сипит, обращаясь то к нему, то ко мне:

– Ша! Шо разве он похож на Айвазовского? Ни разу не похож. По «чесноку», на самом деле его зовут Айвазян. Ованнес Айвазян. Я прав, Ованчик?

На этот раз «гиль-гуль» из «уст» сизаря звучит не так убедительно.

– Понятно, – киваю я, поверив все-таки больше голубю: клюв у того был совсем не армянский. Я бы даже сказал: антиармянский. Такой маленький клювик бывает только у кенигсбергского Farbenkopf’а (цветноголового, если по-русски). Канюк, мой знакомый из птичьего ряда, жаловался как-то мне на сложности разведения этой редкой декоративной породы: из-за этого своего недоклюва цветноголовые мамаши-голубихи просто физически не могут, как следует, накормить своих «кенигсбергских» голубят «птичьим молоком», поэтому ему приходилось в качестве кормилиц для них использовать «традиционных» горлиц с нормальными клювами.

И все же этот «Ованчик», который с важным видом ходил сам по себе перед копией шедевра знаменитого мариниста, строго поглядывая на нас с моржом (а, ну-ка, уступили дорогу!) однозначно не был ни «кенигсбергжцем», ни даже «калининградцем»: голова ни разу не цветная, да и на ногах нет характерных, похожих на воланчики для бадминтона, «юбочек» из перьев. И, вообще, он такой же декоративный, как я Фарбенкопф.

Не знаю, возможно, я был Фарбенко или Фарбенков или даже какой-нибудь фон Фарбенкопф в прошлой жизни, но в этой меня зовут Мореслав Десницкий, а Эльфир… Эльфиром звала меня только она, Лирка, моя бывшая. Почему – это сейчас не важно. Важно, что я нашел своего Спартака, своего сиамского «петушка»!

Его душа перекочевала в «Ованчика»! Значит, этот почти бесклювый голубь со Староконки тоже обладает даром предвидения. И пусть, как сказал морж, Бог шельму метит, дав пернатому отпрыску обрубок вместо клюва за то, что его отец-обычный голубь, каких миллионы, сожрал рисовое зернышко стоимостью в миллион, мне все равно. Что? Не бывает таких зерен на «лимон» баксов?

Бывает. И скоро вы об этом узнаете. Воистину, пути Гиль-гуля неисповедимы.

6

Как реку назовешь, так по ней и поплывешь. Как меня зовут, вы уже в курсе: Десницкий, Мореслав Десницкий. Родившись в Одессе с таким именем и фамилией, я просто не мог не заинтересоваться рыбками. В первую очередь, пресноводными, привезенными за 7 морей аквариумными рыбками: ведь никто иной, как капитан Десницкий, мой прапра… дед, стоял у истоков аквариумистики в Российской империи.

В общем, нет моей вины в том, что, волею судьбы оказавшись в фиш-барбуте, в самом первом в Одессе рыбьем тотализаторе на Приморском бульваре, я был наповал сражен завораживающей красотой «петушков» и их боевых танцев, буквально влюбился в этих betta таки splendens и… пошло-поехало.

Латинское название не обманывает: «Splendens» это значит «яркий, красивый». Они красивы не только в бою, но и в ухаживании. Когда я подсаживал к своему Спартаку «курочку», он преображался – тельце его становилось ярко-бордовым, а жаберные крышки и плавники мерцали розовым неоновым светом, как на рекламной вывеске.

Да будет свет! Да здравствует любовь!

Ну, или хотя бы взаимопонимание… Эти женщины! Несмотря на все это великолепие, одна капризная самочка не проявила никакого желания ответить Спартаку взаимностью. Поняв, что любви не получилось, «петушок» отплыл в сторонку, сложил плавники, разинул рот (я бы даже сказал – пасть) так широко, как только смог и… молниеносным броском нанёс сильнейший удар «курочке» в бок. В момент удара Спартак сомкнул челюсти и вырвал из самки порядочный кусок мяса. Отплыв в сторонку, он, как ни в чём не бывало, сплюнул то, что ещё недавно принадлежало его избраннице, и вновь принял вид, соответствующий брачному ритуалу.

Жестоко? Не более чем у нас, Homo sapiens.

Это что касается «Splendens». Чисто одесское слово «Фиш-барбут» перевести чуть сложнее.

Ну, «фиш» это «рыба», это все знают, а «барбут» это «катран». Ну, не тот катран, который безобидная черноморская акулка, а катран, в смысле, – игорный дом. На всей 1/6 такие подпольные дома (квартиры, подвалы, гаражи, боксы и т.д.) называют катранами, и только в Одессе-маме – барбутами…