Марина Серова - За чужие грехи Страница 4

Он со вздохом взял адрес, приписал к нему остальные сообщенные ему сведения и спросил:

– И чего тебе конкретно надо? Ее криминальное прошлое? Мафиозные связи? Разборки, в которых она участвовала до отъезда в Челябинск?

– Очень смешно. Я же тебе талдычу уже битый час, что хочу очень и очень банальные сведения – проживает ли она по-прежнему в Челябинске, жива ли ее тетка, чем они обе занимаются? Было бы неплохо узнать, не вляпалась ли она во что-нибудь. Вот и все. По-моему, это не так уж сложно.

Когда я договорила эту фразу, в мельниковский гроб-кабинет ввалился Кирсанов. Шел он явно с какими-то деловыми вопросами, поскольку в руках у него была куча разбухших от бумаг папок, ну и лицо соответствующее. Увидев меня, Кирсанов расцвел и очень радостно поздоровался. Я отнюдь не обольщалась насчет источника этой радости: ясно было, что радуется он, во-первых, пиву, а во-вторых, тому, что пристаю я не к нему, а к его подчиненному.

– Привет, Танюша. Ишь, Мельников, как тебе повезло – гений частного сыска одарил тебя своим вниманием. На огонек забежала или эксплуатацией занимаешься, капиталистка?

– Эксплуатирует, – с готовностью ответил Мельников и тут же подробно доложил, что этой негодяйке понадобилось на этот раз.

Кирсанов выслушал, погладил несчастного по голове и сказал:

– Работай, работай, мальчик. Все равно эта особа от тебя не отвяжется. И вот тебе еще парочка-другая «висяков». – С этими словами Кирсанов свалил на стол внушительную гору папок и пояснил: – Васильев еще долго проваляется на больничном, начальство велело разобрать его дела. Ну ладно, я пошел, у меня работы по горло. Спасибо, Танечка, за пиво.

С этими словами, вытянув из сумки пару бутылок, Кирсанов смылся в неизвестном направлении.

Мельников тяжело вздохнул, негромко проронил вслед Кирсанову банальную непечатную фразу, тоскливо посмотрел на меня и поинтересовался:

– Тебя через три дня устроит?

Я активно покивала головой: еще бы.

Мельников подумал и добавил:

– И одним пивом ты не откупишься. Я требую в качестве платы за моральный ущерб... Ну, скажем... ужин в кафе. Идет?

– Идет, обжора. Выписывай пропуск, и через три дня я кормлю тебя ужином.

Мельников подписал пропуск и зарылся в свои папки, а я пошла к выходу, то и дело ловя на себе обалдевшие взгляды пробегающих мимо ментов и дожидающихся своей очереди посетителей. Да-а, сейчас главное – благополучно дойти до машины и там переодеться. И чего так смотреть – как будто ног никогда не видели! Надеюсь, я все же выберусь из этого здания достаточно благополучно и меня не задержат за непристойный вид.

Фу, и не задержали, и джинсы удалось натянуть практически без особых проблем, проделав, правда, пару гимнастических трюков.

Все, теперь можно спокойно ехать к Ирине Николаевне, где я смогу «не скучно проводить время» в обществе Алены.

До дома Ирины Николаевны я доехала без особых приключений. По дороге я еще раз обдумала все «за» и «против» своего переселения и решила, что делаю все правильно. Если это настоящая Алена, то я просто поживу несколько дней у любимой учительницы и пообщаюсь с ее крестницей, а если нет – то мое присутствие там просто необходимо, поскольку, каковы бы ни были мотивы подобной мистификации, это в любом случае опасно.

Вот и дом Ирины Николаевны. Старинный купеческий особняк, который превратили в огромную коммуналку – в двухэтажном доме сейчас было около десяти квартир. Квартира Ирины Николаевны, к примеру, была когда-то спальней, а теперь в ней две комнаты и закуток, имитирующий кухню. Кстати, где, интересно, я буду жить? На кухне? И зачем в мою дурную голову пришли эти дурные версии, для проверки которых мне необходимо пожить какое-то время у Ирины Николаевны? Ладно, теперь уже поздно отступать: я со своей зверски тяжелой сумкой стою перед дверью в нужную мне квартиру. Делаем приятное лицо и жмем на кнопку звонка. Держу пари, что откроет мне дверь именно Алена.

– Здравствуйте, вы, наверное, Таня. – Пять с плюсом, Танечка, твоей интуиции. Очень улыбчивая, симпатичная, выглядит чуть моложе своих лет – этакая славная восемнадцатилетняя девочка. Первое впечатление – положительное? Да, пожалуй.

– Здравствуйте, – так же чинно ответила я, – а вы, наверное, Алена?

Вот и познакомились.

Алена уступила мне дорогу, деятельно пыталась помочь внести ставшую совершенно неподъемной сумку. Нет, ну чего я туда наложила? Из так называемой кухни выглянула Ирина Николаевна, приветливо улыбнулась и сказала:

– Располагайся, Танечка. Алена, похозяйничай. Сейчас будем пить чай.

Ирина Николаевна исчезла, а Алена начала активно хозяйничать – дотащила меня с сумкой в одну из комнат, объяснив по дороге, что она очень рада моему приезду, что надеется на возникновение между нами искренней симпатии и нежной дружбы.

Я в ответ выражала полное и абсолютное согласие, радовалась своему ремонту как поводу к такому замечательному знакомству. Но все это я говорила абсолютно автоматически, потому что мысли мои были заняты совершенно другим: я начала разбирать свой багаж и обалдела. Я слушала щебетание Алены, поддакивала и тупо разглядывала содержимое неподъемной сумки. Наконец-то я выяснила, почему она была такая тяжелая: не иначе как, находясь в состоянии полного умственного затмения, я сунула в нее свой длинный кожаный плащ с подстежкой. Ну скажите, люди добрые, зачем он мне в середине сентября, если надеваю я этот плащ где-то в октябре—ноябре. Я чего, собралась тут жить? Или подготовилась к резкому похолоданию климата? Господи, спасибо хоть валенки не захватила! Впрочем, их у меня нет. Очень досадное упущение.

Встреча с собственным плащом не прошла для меня даром: добрую половину информации, которую мне выдала Алена, я пропустила мимо своего ошеломленного сознания. Что-то там насчет одиночества и домоседства. И что, кажется, жить мы с ней будем в одной комнате. Тут я сказала, что хотела бы переодеться, и Алена с милой улыбкой выпорхнула за дверь. А я вытянула из сумки легинсы и майку, кое-как напялила их и задумалась – а вдруг это самая настоящая Алена? И она действительно такая одинокая домоседка, и ее надо развлекать, и она будет таскаться за мной хвостом всю мою оставшуюся жизнь? Господи, сделай так, чтобы это была ненастоящая Алена и чтобы замышляла она какое-нибудь преступление, а уж я это преступление раскрою. Все, что угодно, только бы она не прилипла ко мне в качестве верного друга.

Мои размышления прервала Ирина Николаевна:

– Танюша, идем пить чай. Нормально устроилась?

– Да, все в порядке, тут очень уютно. Надеюсь, я не стесню Алену?

– Уверена, что нет. Алена сама это предложила.

Ответив именно на тот вопрос, на который я хотела получить ответ, Ирина Николаевна выплыла из комнаты. Вслед за ней вышла я.

Мы пили чай и очень мило болтали о каких-то пустяках, а я все не могла решить для себя вопрос – Алена или не Алена? И почему она сама предложила, чтобы я жила именно в ее комнате? Если Алена – либо из вежливости, либо потому, что скучно. Если не Алена – она хочет за мной проследить или хочет показать, что ей нечего скрывать, или... Ну, я не знаю! Ладно, оставим это пока, вернемся лучше к разговору:

– Так куда же ты хотела поступать? – Я еще в комнате потребовала, чтобы мы перешли на «ты», а то, мол, кажусь себе слишком старой. Алена с охотой согласилась.

– В юридический, – ответила Алена и с улыбкой продолжила: – Баллов недобрала. Сейчас вот работу ищу. А ты чем занимаешься?

– Коммерцией. Помаленьку. – И ничуть не соврала: у меня же частный бизнес? Частный. Деньги я получаю за свою работу? Да, и не такие уж маленькие. Стало быть, занимаюсь я именно коммерцией. Продаю, так сказать, свои мозги и уникальные способности.

– Собственное дело? – поинтересовалась Алена.

– Ага, – не стала распространяться я.

– Здорово. Я так не смогу. Мне необходимо начальство, инструкции, распоряжения и возможность проявлять инициативу лишь в жестких рамках.

– Это по молодости. У меня тоже такое было. Но недолго, – заметила я и, чтобы дальше не распространяться на эту тему, задала резонный вопрос: – Алена, а что ты умеешь делать? Какого рода работу ищешь?

– Наверное, секретаря-референта. Я в Челябинске окончила курсы и даже работала. Правда, недолго. И я очень неплохо разбираюсь в компьютерах.

– Программирование? – поинтересовалась я.

– Да нет, не до такой степени. Просто я классный пользователь. Работать могу практически со всем, что есть. Поэтому мечтаю устроиться именно туда, где надо иметь дело в основном с компьютером, хотя все остальное тоже умею.

– На работе не жаловались?

– Нет, что ты! Наоборот – уговаривали остаться. Но я очень уж не хотела жить в Челябинске, мечтала переехать обратно в Тарасов – все-таки родной город.

Мы поговорили о том, какой замечательный у нас город, как хорошо жить именно там, где ты родился. В общем, вели самый обычный светский треп. Алена держалась вполне естественно, я даже почувствовала какую-то симпатию к ней. Все ее поступки вполне объяснимы – приехала в родной город, живет у своей крестной, поступала в институт, провалилась, ищет приличную работу. Все вроде бы нормально. Но почему у Ирины Николаевны возникли подозрения – не на пустом же месте?