Оксана Обухова - Рефлекс убийцы Страница 4

— Не откажусь, Паша, не откажусь, — в ответ улыбнулась Надежда Прохоровна и мысленно укорила себя за непонятную, откуда взявшуюся привередливость: когда в прошлом ноябре они с Палычем познакомились в «Сосновом бору», там она сама представилась «тетушкой» Виталика Мусина, хотя не была тому Виталику даже хорошей знакомой.

Пал Палыч, судя по улыбке, об этом факте тоже помнил.

Номер Надежде Прохоровне достался прямо-таки царский. Из двух просторных комнат, оклеенных так называемыми «шаляпинскими» обоями разных тонов, с золоченой мебелью на гнутых ножках, с зеркалами, бра, к тому же и с балконом. По ванной можно было танцевать. В коврах нога по щиколотку вязла. На низеньком столике ваза с фруктами, цветы — живые! — и шампанское в ведерке.

Сказать по совести, на несколько минут пенсионерка Губкина сконфузилась и онемела. Протерла подошву чистых сапожек о порог, прошлась по комнатам, сходила на балкон и к ванной — годовалый слон утонет, только булькнет. Пощупала обивку кресел, провела пальцем по золоченым мебельным завиткам… Н-да, в такие-то покои с детишками не больно-то и поселят. Детишки тут и шелковые подушечки, и кисти на портьерах, и статуэточки фарфоровые к делу мигом оприходуют…

Архипов с улыбкой наблюдал за «тетушкой», на лице которой явственно прочитывался сакраментальный для подобных случаев вопрос: «И во сколько же, люди добрые, мне эта красота влетит?!»

Не лишним будет вспомнить: по меркам своего двора Надежда Прохоровна считалась бабушкой зажиточной. Лет пять назад получила в наследство от двоюродной сестры квартирку в центре Питера, при помощи совестливых риелторов продала ее успешно и копейки до пенсии не считала.

Но «президентские» номера в бизнес-отелях — это вам не на такси с рынка доехать, мешок картошки привезти… Не крендельки-конфеты-тортик соседке-бюджетнице на чаепитие принести. Не филеем любимого котика угостить…

Тут шик ненужный. Красота в копеечку. Нечто классовое в душе вопит и протестует — буржуи, морды сытые!

Но, не кривя душой, — прелестно. А деньги, как сама не раз говаривала Софе, в гроб с собою не положишь.

Надежда Прохоровна расправила сведенные робостью плечи, гоголем прошлась вдоль зеркала, стеклянной горки с хрусталем, береточку поправила… Эх, Софу бы сюда! На эдакой постели места хватит и еще останется, чтоб пятками не стукаться!

Пал Палыч так и не дождался сакраментального вопроса.

Надежда Прохоровна представила, как бы в ее случае повела себя культурная Софа. Подошла к трюмо, скинула береточку, пожамкала губами, распределяя ровненько перламутровую помаду (не с рынка, с бутика, подарок Настеньки на женский день) и, взбив пятерней все еще пышные, хоть и седые волосы, кивнула удовлетворенно:

— Годится.

Архипов фыркнул.

Положил на низенький столик карточку магнитного ключа, взял телевизионный пульт:

— В этом номере, Надежда Прохоровна, телевизор находится за раздвижной панелью, — нажал на выпуклую серебристую пупочку…

Кусок нижней деревянной обшивки стены отъехал в сторону, за ним матово блеснул огромный плоский экран… и тем поразил пенсионерку не до каких-то там глубин, а просто-таки ранил насквозь и навылет. Надежда Прохоровна перестала хранить лицо — мол, мы ко всяческим буржуйским заморочкам тоже привычные будем, — и откровенно ахнула:

— Ох, Паша… шикарно-то как… Прямо дворец…

— Иначе не умеем, — разулыбался охранный шеф. — Насчет оплаты, Надежда Прохоровна, не переживайте. Мне, как работнику, полагается скидка, вы — моя тетушка, мой гость. Да и, впрочем… Частично номер уже был оплачен прежней постоялицей по брони. Сейчас сезон новогодних каникул, иначе нельзя. Так что обошелся он мне в сущие копейки. Иных претендентов все равно уже попросту не будет…

Гордая бабушка Губкина собралась было покочевряжиться, потрясти далеко не пенсионерским кошельком. Но передумала. Решила — справедливо все: Паша ее пригласил, она по его вызову на помощь приехала, пусть будет, как «племянничек» решил…

Главный и малый корпуса отеля соединяла длинная прозрачная труба, отрекомендованная Архиповым как оранжерея. Различные экзотические растения, лианы и даже пальмы почти смыкались над головой проходящих людей, груба пахла мокрой зеленью, сопревшим черноземом и кое-где цветами. Полукруглые арки тоннели выходили на два зеркально подобных пятачка в обоих корпусах, именно такое местечко со столиком и креслицами Надежда Прохоровна и выбрала для наблюдательного пункта. Положила на колени вязанье (Арнольдовичу тоже теплых носочков захотелось, остатней пряжи на носок хватит, остальное потом докупим) и, надев очки, начала ждать приезда скорбящих родственников и друзей Сергея Федоровича Махлакова.

Перед обедом она успела ознакомиться с листками из синей папочки, «надерганными» из Интернета, успела получить о скорбящих некоторое представление и теперь ждала, кто первым вынырнет из райских кущ тоннеля, пройдет мимо нее до номера.

Первой на паркет малого корпуса ступила невысокая, прямо-таки крошечная пожилая дамочка в черной норковой шубке до колен. На дамочке был смоляной парик (а что еще может так лаково блестеть на голове, когда, навскидку, дамочке лет семьдесят с приличнейшим хвостом!), перевязанный черной траурной лентой, расшитые меховые сапожки. В руках — нечто абсолютно мелкое, короткошерстное, с острыми коричневыми ушами и блестящим пуговичным носиком, едва торчащими из складок бордовой норковой пелеринки.

Собака.

Дама несла ее под мышкой, бережно придерживая, и шептала что-то ласковое в трясущуюся от холода антенну уха.

Собака наверняка мечтала об одеяле с теплой грелкой, хозяйка наверняка обещала, что скоро так оно и будет.

Разговаривая с собакой, дамочка так увлеклась процессом, что сбилась с курса и буквально наскочила на сидящую в кресле бабушку Губкину.

— Ой! — сказала дамочка, тряхнув подвитыми наружу прядками парика.

— Тяф! — вторила ей замерзшая собака.

— Ничего, ничего, — успокоила обеих баба Надя и поправила сползший от встряски клубок.

Женщина недоуменно поглядела на Надежду Прохоровну — стоит заметить, на той был новый брючный костюм из поблескивающего мягонького трикотажа! — и бабе Наде показалось, что, невзирая на новый костюм и свежую стрижку, с гобеленовым креслицем на бронзово мерцающих гнутых ножках она монтируется не слишком.

— Простите, — вежливо пробормотала дамочка. — Как понимаю, вы наша соседка?

— Да, — весомо согласилась баба Надя. — Надежда Прохоровна.

— Очень приятно. Генриетта. Арно. — Представила, надо думать, себя и собаку. Внезапно развернулась и гаркнула в тоннель: — Сева, где ты там застрял?!

— Иду, иду, — раздалось из-под арки, и на паркет выпорхнул второй скорбящий постоялец. Вертлявый молодой человек в бархатном костюме-тройке темно-фиолетового, почти черного цвета, брючины которого были заправлены в невысокие меховые унты. Через левую его руку была перекинута длинная шуба из неопределенного бабой Надей шелковистого меха. Правой рукой он помахивал, демонстрируя Генриетте две связки магнитных ключей с брелоками и одновременно понукая неторопливого гостиничного боя, провозящего по оранжерее два чемодана на колесиках. — Багажа дожидался, — оправдался Сева, невнимательно мазнул глазами по бабе Наде и манерно пожаловался: — Ног не чувствую. Совсем окоченел.

— А нефиг было выпендриваться и снимать шубу в машине, — отрезала Генриетта, и бабушка Губкина подумала, что та ей, скорее всего, нравится: простая русская женщина без всяких фанаберий, несмотря на собаку в норке.

Сева обиженно надулся, вихляя бедрами, устремился вслед за боем к номерам. Генриетта кивнула бабе Наде:

— Приятно было познакомиться, — и потащила пса к вожделенному одеялу.

Генриетта Константиновна Разольская и ее «то ли» секретарь Всеволод Антонович Минкин, подумала Надежда Прохоровна. А из тоннеля уже выходила бледная русоволосая женщина с прямым красненьким носиком, в пышной шубке с накинутым на плечи, скорее всего только что снятым с головы, черным платком.

Она не обратила на бабушку Надю никакого внимания. Прошла мимо к коридору с номерами, слепо глядя перед собой.

Вдова, без труда догадалась Надежда Прохоровна. Махлакова Римма Игоревна.

Следом за вдовой из оранжереи выскочила молодая девчонка в весьма короткой кожаной куртке с меховыми рукавами. Шикарная грива золотистых волос вольно болталась по ее плечам почти до пояса, не схваченная ни траурной лентой, ни прикрытая традиционным черным платком.

Девчонка легко перебирала стройными ножками, обтянутыми черными джинсами, притопывала высокими сапожками из меха точь-в-точь как на рукавах. Увидев Надежду Прохоровну, удивленно кивнула и прошла дальше, оглядываясь на моложавого высокорослого брюнета в черном костюме, задумчиво тянущего за собой огромный чемодан на колесиках.