Владимир Положенцев - Мигрень и Сверло Страница 4

Довольно потерев руки, опрокинув еще полстакана, Коля велел Славе переодеваться. Мимо коморки консьержа проскользнули сделавшие свое дело безмолвные гастарбайтеры.

Оперативники и какой-то угрюмый следователь действительно прибыли через полчаса. Их было около десяти человек. Слава испугался такого количества полицейских. От сотрудников пахло тюрьмой и вообще несвободой. Сердце провалилось в живот. Нашел себе приключение!

– Вручишь сумку, скажешь, что Гибельсон помер, – наставлял Славу Мигрень у квартиры Киры. За углом холла прятались оперативники, один из них включил портативную видеокамеру.

Кирой оказалась молодая красивая особа в коротком до неприличия халате и с бигудями в рыжих волосах. Увидев деда Мороза, который отчаянно жевал свою бороду, всплеснула руками:

– Ах, какое чудо! Так и знала, что сегодня произойдет что-то сказочное.

– Вам подарок от Гибельсона, – хмуро выдавил из себя Слава, протягивая барышне сумку.

– От какого Гибельсона? – вздернула брови красотка. У Коли, который тоже скрывался за стенкой, упало сердце. Откажется, бывшие друзья его точно утопят в унитазе. Но вдруг барышня сделала шаг вперед, огляделась, и никого больше не увидев, тихо спросила:

– От Семена Евгеньевича?

– От него самого. Только он при смерти, уже гроб привезли.

Дурак, закусил кулак Мигренев, сначала сумку ей в руки вложи, а потом уже о Гибельсоне рассказывай! Сейчас закричит, в обморок чего доброго упадет.

Но дама повела себя более чем странно, кричать не стала. Более того, совершенно равнодушно произнесла:

– Жаль. Но что поделаешь, все мы смертны. Сумку-то отдайте. Да, отдайте же, вам говорю, что вы в нее вцепились как клещ!

В этот миг из-за угла выскочили трое оперативником вместе с консъержем, затащили Киру в ее квартиру. То же самое случилось и с Лирой, только она дольше отнекивалась от Семена Евгеньевича, даже пыталась закрыть дверь, но все же женское любопытство взяло верх.

– А что в сумочке? – облизав розовые губки, спросила она. Но не получив ответа от деда Мороза, сделала предположение, – может там что-то такое необыкновенное, волшебное? Дайте-ка я посмотрю.

После этих слов, полицейские повязали и Лиру. Вскоре обеих девиц с сумками в руках подняли на 17 этаж, подвели к квартире, где стоял гроб. На звонок вышла хозяйка, увидев полуголых девиц, которых держали за руки крепкие мужики, а пуще того – коричневый лакированный гроб, она закатила прозрачные, как у стеклянной рыбы глаза и стала медленно оползать по стене. Правда, перед этим прокуренным басом, совсем не вязавшимся с ее хрупкой оболочкой, успела воскликнуть:

– Семен Евгеньевич! Семен Евгеньевич! Я падаю без чувств!

На лестничную площадку в одних трусах выскочил директор фабрики. Был он трезв и даже причесан. Во всяком случае, живой и здоровый. То, что Гибельсон увидел, повергло его в не меньший шок, чем супругу. Более всего он испугался сестер Киру и Лиру.

– Я, как бы, отказываюсь понимать, – заговорил он сорвавшимся голосом. – Отчего же это все происходит?

– От того что вы, Гибельсон, – выступил вперед Мигрень, – коррупционер и отпетый негодяй, грабящий страну. Решили уйти от ответственности, но вам это не удастся. Ваша карта бита. И теперь вы будете прохлаждаться не на небесах, а в мордовских лагерях и шить там свои любимые тапочки.

Пришедшую в чувства Варвару Степановну внесли в квартиру, за ней затолкали всю остальную компанию. Расположились в гостиной, где даже не пахло праздничными приготовлениями. Лишь на столе стояла ваза с двумя красными гвоздиками.

Следователь Курский отодвинул цветы, приготовился писать протокол:

– Ну-с, граждане, кто первый будет давать признательные показания?

– В чем каяться-то? – эхом спросили Кира и Лира.

– Вам знакомы эти сумки, которые вы получили от деда Мороза, э-э, гражданина Сверлицина? Молодой человек, да снимите же свою дурацкую бороду, сейчас она ни к чему.

Когда Слава освободил лицо от синтетической соломы, Гибельсон вытаращил глаза:

– Ты?! О-о! Я тебя, Сверлицин, о чем просил, а ты что натворил?

– О чем просили? Пожалуйста, по порядку, – постучал по столу шариковой ручкой следователь.

– Ни о чем, – закусил губу директор.

– Как это ни о чем? А у нас другие сведения. Вы попросили своего подчиненного передать гражданкам Моржак две коробочки с номерками от камеры хранения аэропорта Домодедово. Странные подарки к Новому году, вы не находите?

– И еще в коробках лежало по две тысячи рублей, – честно признался Коля.

– Зачем, для чего, в каких целях? Что в этих сумках?

Гибельсон закрыл лицо руками, опустился на стул. По-заячьи испуганно посмотрел сквозь пальцы на лицо своей супруги Варвары Степановны. Наконец, выдавил:

– Каюсь, грешен, нет мне прощения.

– В чем дело, Семен Евгеньевич, – окончательно пришла в себя Варвара Степановна, – и почему тут находятся эти две полуголые девицы?

– Вы их знаете? – прищурился Курский.

– По именам не знаю, но видела много раз, они в нашем подъезде живут. Что все это означает, Гибельсон?

– Сознавайтесь, Семен Евгеньевич, сознавайтесь, – посоветовал Мигрень, – вам сразу же легче станет.

Девицы отвернулись к окну, и, казалось, не проявляли к происходящему никакого интереса. Кира сорвалась первой:

– Да, я спала с ним и не раз! А что такого, все незамужние женщины так делают, к тому же подарки шикарные подносил. В прошлом месяце бээмвуху, правда, подержанную подарил. В чем мое преступление?

– Что?! – воскликнула Лира. – Тебе бээмвуху, а мне задрипанный опелек? Чем я хуже-то, Семен Евгеньевич?

Когда повисла тишина, раздался грохот падающего тела. Чувств опять лишилась Варвара Степановна. На этот раз она пришла в себя быстро, театрально протянула руку к мужу:

– Ты мне изменял, Семен Евгеньевич, и с кем, с этими лахудрами! Как тебе не стыдно.

Гибельсон натянул, наконец, штаны, выпил воды из вазы с гвоздиками.

– Я изменял вам, Варвара Степановна, мне очень неприятно это вам говорить. А стыдно пусть будет этому… недоразвитому щенку по фамилии Сверлицин. – Резко повернувшись к Славе, он зловеще стал надвигаться на посыльного. – Доволен, что разбил крепкую российскую семью? Радуйся, дурак. Мужчины полигамны по природе, я бы даже сказал, плотеядны в этом деле, хуже тигров. Но телесная измена не есть измена духовная. Чем больше у мужчины женщин, тем он дольше ощущает вкус к жизни, а значит, увереннее борется за свое счастье и счастье семьи.

– А говорили, что любите только меня, – фыркнула Кира.

– И меня, – сказала Лира.

Следователь Курский на этот раз хлопнул по столу обеими руками:

– Хватит! Мы не из полиции нравов, семейными разборками будете заниматься потом. Что в сумках?

– Ничего особенного, – пожал плечами Гибельсон. – Зимняя коллекция одежды для моих… знакомых от Версаче и Юдашкина.

– Интересно, – подбоченилась Кира, – кому из нас достался Версаче?

На это Семен Евгеньевич ничего не ответил, спокойно продолжил перечисление:

– Обеим подарки к Новому году – французские духи от Фрагонар, золотые безделушки, билеты на самолет в Ниццу и подтверждение из гостиницы «Негреско» о бронировании трехместного номера. 2-го числа они должны были улететь, я бы присоединился позже.

– Извращенец, – выдавила из себя обманутая супруга.

Кинувшись к сумкам, Мегре дрожащими руками расстегнул молнии. Так все и оказалось. Он не верил своим глазам. Не может быть! Новая карьера опера рухнула не начавшись.

– А гроб?! – закричал он. – Зачем вы заказали себе гроб?

– Я бы мог не отвечать на этот вопрос, – затягивая на шее галстук, медленно произнес полный достоинства Гибельсон. – Мы, кажется, живем в свободной стране, где никому не запрещено покупать гробы, когда ему вздумается.

– И все же, – выкатил беличьи глаза Курский, нащупывая боковым зрением Колю. – Объясните.

– Извольте. У супруги вчера умер двоюродный брат Ираклий. Для нее это тяжелое потрясение и все хлопоты по похоронному ритуалу я взял на себя. Вот заказал гроб на свое имя, а на чье мне нужно было его выписывать, на имя покойника? У Ираклия не было больше родственников, кроме моей несчастной жены. Мы даже решили не отмечать праздник, видите? – он обвел гостиную рукой. – Детей отправили к родственникам. Для чего вы сюда гроб-то притащили? Такое горе, а вам…

Он даже всхлипнул. Всплакнула и Варвара Степановна, кажется уже простившая супругу все его измены. Опустила голову на его плечо, закрыла лицо носовым платком.

– Да-а-а, – протянул Петя Курский, поднявшись во весь свой немалый рост. – Скажите, у вас туалет исправно работает?

– По коридору направо, – махнул головой Гибельсон.

– Он сейчас нам понадобится, – грозно взглянул следователь на Мигреня, – чтобы кое-кого спустить в унитаз. Готовься Мегре, снимай ботинки!