Когда звезды чернеют - Пола Маклейн Страница 4

Меня не отпускает ощущение, что я попала в бобину[5] старого фильма. Я стояла, кажется, на этом самом месте, перед освещенным холодильником с молоком, пока Хэп вытаскивал холодную коробку, открывал ее, пил прямо из горлышка и подмигивал, прежде чем передать молоко мне. Потом толкал тележку дальше, направляя ее локтем и опираясь на корзину. Неторопливо, будто у нас было все время мира.

…Закончив с покупками, я плачу наличными, загружаю пакеты в багажник моего «бронко»[6] и еду по улице дальше, к кафе «Хорошая жизнь». Когда я жила здесь, оно называлось по-другому, но я не могу вспомнить, как именно, и это неважно. Звуки, очертания и запахи этого места отлично подходят к воспоминаниям. Заказываю кофе и суп, а потом сижу у окна, выходящего на улицу, согретая постукиванием посуды в мойке, хрустом зерен в кофемолке, негромкими разговорами посетителей. Потом из-за плеча слышу спор двух мужчин.

— Ты что, правда веришь в эту херню? — рявкает один другому. — Ясновидцы и телепаты, да? Сам знаешь, сколько денег у этой семьи. Она просто хочет получить свой кусок. Блин, я ее не виню.

— А если она действительно что-то знает, а ей никто не верит? — огрызается второй. — Может, девчонка лежит где-нибудь и истекает кровью, а то и еще хуже…

— Она, наверно, уже мертва.

— Да что с тобой такое? Она человек. Ребенок.

— Дочка знаменитости.

— Это ничего не значит. А вдруг та ясновидящая говорит правду? Разве ты никогда не видел чего-нибудь такого, что нельзя объяснить?

— Не-а. Не доводилось.

— Видно, ты просто не обращал внимания.

Слушая их разговор, я чувствую себя невесомой. Плачу´ за кофе и суп, стараясь не смотреть в сторону тех мужчин, и подхожу к доске объявлений на дальней стене. Это всегда было частью нашего с Хэпом утреннего ритуала. У него была привычка откидывать голову, пока он просматривает объявления. В руке белая кружка, взгляд ищет что-то, еще не бросившееся в глаза.

— Сколько, по-твоему, можно узнать о городке такого размера? — спросил он меня в самом начале.

Я жила в разных городах округа Мендосино, но все они были крупнее и обтрепаннее. По сравнению с ними эта деревушка была как с иголочки. Мне она представлялась кукольным домиком, который можно открыть, как чемодан, и разглядеть все внутри, комнату за комнатой.

— Все, что угодно.

— Люди, которых ты видишь каждый день? Дома, мимо которых ты проходишь тысячу раз, не задумываясь?

— Наверное, так.

— Анна, подумай. Откуда берется слепое пятно?

Вроде того, когда мы ведем машину, имел он в виду.

— Кто-то у тебя прямо за плечом, слишком близко, чтобы увидеть.

— У людей это тоже работает. Всякий человек у тебя прямо под носом просто исчезает. Это опасная зона. Тем, кто в ней, ты доверяешь больше всего.

Сколько я себя помнила, люди говорили, что я должна им доверять. Социальные работники, учителя и абсолютные незнакомцы — все они твердили разные версии одного и того же: я должна перестать быть такой замкнутой и открыться людям. Но мир демонстрировал обратное, а сейчас и Хэп говорил об этом.

— В чем секрет?

— Просто держи глаза открытыми. Открытыми все время, но особенно когда думаешь, что тебя невозможно удивить. Так ты научишься прислушиваться к собственному голосу.

— А как же другие люди?

— Они либо заслужат твое доверие, либо нет.

Хэп имел в виду не только чужих, но и себя и свою жену, Иден. Какая-нибудь другая десятилетняя девочка с иным жизненным опытом могла бы занервничать после таких слов, но я испытала облегчение. Он пока не доверял мне, а я не доверяла ему. Наконец-то кто-то не пытался притвориться, что это легко. Наконец-то кто-то решил сказать правду.

…Название кафе поменялось, но доска объявлений осталась прежней. Я медленно просматриваю их: яркие листочки цветной бумаги, навязывающие уроки игры на гитаре, гадание по руке и садовую почву. Кто-то ищет модель для художника. Кто-то предлагает бесплатные дрова. Я не тороплюсь, читаю сообщения одно за другим, пока не натыкаюсь на пропавшую девочку. Растерянное симпатичное лицо под словами: «ВЫ МЕНЯ НЕ ВИДЕЛИ?»

Кэмерон Кёртис

Возраст: 15

Видели последний раз: 21.09

Красная фланелевая рубашка, черные джинсы

162 см, 48 кг

Длинные черные волосы, темно-карие глаза

Звонить: 724-555-9641

Обещано крупное вознаграждение

Двадцать первое сентября было вчера. День, когда Брендан наконец не выдержал и попросил меня уехать. От этого совпадения меня перетряхивает. Я снова смотрю на девушку. На ее серьезный взгляд и поток волос до талии. Она слишком красива. Ей не суждено быть в безопасности, где бы она ни была. Изгиб ее губ говорит мне, что с ней уже случилось плохое. Еще до исчезновения. Я видела слишком многих, похожих на нее, чтобы верить иному. Но здесь не Сан-Франциско, где листовки с фотографиями пропавших подростков клеят на каждый киоск: зрелище настолько привычное, что они становятся прозрачными. В маленьких городках вроде Мендосино любой акт насилия становится личным. Это почувствует каждый. Это затронет любого. Я слишком хорошо это знаю.

Еще секунду смотрю на девушку, потом тянусь к номеру коттеджа в аренду, прямо под листовкой о пропаже. Дом в семи милях от города, четыреста долларов в месяц. Когда я звоню владельцу, Кёрку, он поясняет, что там нет ни телевидения, ни телефона, ни центрального отопления.

— Голые кости, можно сказать. Но отличное убежище, если вы любите, когда вокруг тихо.

— Люблю.

Глава 4

Когда я впервые увидела Мендосино, он казался ненастоящим. Вдоль улочек выстроились пряничные домики, большинство — белые, с пышной отделкой и штакетными заборчиками. Вся деревушка растянулась по лохматому, округлому берегу над Тихим океаном. Маленькая, хватит и одного взгляда, с одним продуктовым магазином, горсточкой лавочек, двумя кладбищами и начальной школой.

— А это что? — спросила я Хэпа, указывая на деревянные квадратные башенки, приделанные к соседнему дому. Миссис Стефенс, мой социальный работник, только что уехала, и мы стояли перед домом Хэпа и Иден на Ковело-стрит.

— Водонапорные башни, — пояснила Иден. Она была мягкой, округлой и пахла пудрой, в то время как Хэп — высоким, подтянутым и широкоплечим, с длинными усами. Если он выглядел как ковбой, то она — как бабушка, но не была ей, как я только что узнала. Они воспитали немало приемных детей, но собственных у них не было.

Их дом был прекрасен. Большой, викторианский, он казался мне кораблем. Второй этаж был шире первого, с округлыми окнами, глядящими на утесы, золотистую траву и изогнутые ветрами кипарисы. Пока мы стояли вместе, только начиная привыкать друг к другу и нашим новым