Скверно для дела (Угроза для бизнеса) - Стаут Рекс Страница 4

Вмешался полицейский:

— Предъявите ваши права!

Мужчина подчинился. Коп взял права, открыл, взглянул на имя и поднял глаза; на губах его появилась заинтересованная улыбка, а во взгляде выражение, в котором явственно читалось: «Так вот вы какой! Рад познакомиться».

Коп вернул права и оставил мужчину в покое. Эйми оперлась на предложенную руку, прошла три шага и, убедившись, что не нуждается в помощи, позволила усадить себя на переднее сиденье автомобиля с откидным верхом. Ее правая коленка немного болела, но Эйми постеснялась осмотреть ее, так как находилась в обществе мужчин. Тот, который сел с ней рядом, спросил:

— Куда поедем, вперед или обратно?

— Обратно, пожалуйста! Гроув-стрит, 320.

После этих слов, пока не повернули на юг, влившись в поток машин на Седьмой авеню и не проехали три квартала, больше ничего не было сказано.

Затем мужчина, который вел машину, коротко заметил:

— А у вас маленькие пальчики.

— И не только это, — раздался баритон с заднего сиденья; в этом голосе был заметен иностранный акцент, которому говорящий намеренно придавал певучий оттенок. — Ее глаза цвета краски, которой нам покрасили переднюю стенку в ванной над лестницей.

— Прошу прощения! Разрешите представить. Это мистер Покорни — тот, что на заднем сиденье! Мисс…

— Дункан, — ответила Эйми, чувствуя себя настолько плохо, что даже не решилась повернуть голову, как этого требовали приличия, чтобы кивнуть мистеру Покорни. — Не слишком ли он привередлив, да и вы, как мне кажется. Допустим, у меня маленькие пальчики, хотя я лично ими вполне довольна…

— Я сказал: «маленькие», не «маловатые». Это же комплимент! Терпеть не могу женщин, у которых руки, ноги да и шея растут как бы сами по себе.

— Все в Америке, — донеслось с заднего сиденья, — почему-то считают русских привередливыми.

Эйми постаралась все же повернуть голову. Это вызвало боль в левом плече, но она преуспела настолько, что смогла разглядеть круглое, открытое лицо мужчины неопределенного возраста между тридцатью и пятьюдесятью годами; его широко раскрытые глаза были голубыми и глубокими, словно у ребенка. Он подмигнул ей с такой непосредственностью, что Эйми, неожиданно для себя, ответила тем же.

Она повернулась, чтобы взглянуть на водителя, и спросила:

— А как ваше имя?

— Фокс.

— Фокс?

— Фокс!

— Ох! — Эйми вгляделась в его профиль и нашла очертания носа мужчины более правильными, чем ей показалось вначале, а вот подбородка — нет. — Теперь понимаю, почему коп так вами заинтересовался. Можно и мне взглянуть на ваши права?

Не отрывая глаз от дороги, он вынул из кармана небольшой кожаный бумажник и протянул Эйми. Она открыла права и увидела имя: Текумсе Фокс.

— Меч правосудия и бич преступников, — пояснил Покорни. — Вы знаете, кто он такой?

— Представьте, знаю. — Эйми вернула бумажник. — Могу только добавить, раз уж так получилось, что я тоже детектив, хотя, конечно, по сравнению с мистером Фоксом мелкая сошка.

— Не слишком ли вы привередливы… к себе? — подковырнул Фокс.

— Кто? Я? Отнюдь! Я и в самом деле работаю в детективном агентстве. По крайней мере, сегодня… Завтра, возможно, уже не буду… Теперь подайте, пожалуйста, машину чуть подальше… туда, на ту сторону, где навес.

Автомобиль подрулил к стоянке напротив дома 320, и Покорни, выбравшись с заднего сиденья и пройдя вперед, открыл перед Эйми дверцу.

— Рад, что обошлось без переломов, — заметил Фокс.

— Представьте, я тоже! — Эйми не шевельнулась. — Надо же, сама угодила к вам под колеса. Наверное, в этом есть что-то забавное, хотя мне было не до смеха.

— Не понял, что же тут забавного?

— Ну… — Эйми неопределенно повертела рукой, — сами обстоятельства, вынудившие меня лететь сломя голову. Весьма любезно с вашей стороны, что вы меня не переехали насмерть. — Она взглянула на него уже не таясь и смущенно объяснила: — Я только что приняла решение. Поверьте, я не всегда так импульсивна… — Эйми замолчала.

— Продолжайте.

— Но я в затруднительном положении, и если мне повезло и случилось так, что запросто разговариваю с самим Текумсе Фоксом… Правда, я не уверена, оказывают, ли детективы друг другу профессиональные услуги, как, например, врачи… Ну вы знаете, что доктор никогда не откажет коллеге в консультации или совете… а про вас говорят, что ваше сердце настолько же доброе, насколько холоден и беспристрастен разум…

— И у вас маленькие пальчики, — вставил Покорни, все еще стоящий на тротуаре.

Фокс, нахмурившись, взглянул на нее:

— Так в чем вы нуждаетесь: в консультации или совете?

— В совете. Я изложу вам, в чем дело, и постараюсь покороче… Но вряд ли имеет смысл сидеть здесь и дрожать от холода.

— Ладно, вылезайте! — Фокс проводил Эйми до подъезда и обернулся к Покорни: — Тут на углу аптека. Будь добр, позвони Страттону, предупреди, что мы опоздаем, и подожди в машине.

— Дудки! — объявил Покорни. — Я тоже замерз.

— Тогда жди в аптеке и выпей горячего шоколада.

Если ты услышишь историю мисс Дункан, то, возможно, сделаешь неверные выводы о свойствах человеческой натуры, а у тебя и так уже существует целая теория о том, как должны вести себя люди.

Спутник Фокса покорился, весело кивнув и вновь подмигнув Эйми, и они оставили его в одиночестве. Эйми слегка прихрамывала, но, поднимаясь по лестнице, отказалась от помощи. В гостиной ее квартирки детектив настоял, чтобы она сначала занялась собой, поэтому Эйми проковыляла в спальню и тщательно осмотрела себя, чтобы убедиться, что если не считать перепачканной одежды, порванных чулок и распухшей коленки, то можно считать, что она легко отделалась. Затем Эйми вернулась, села на диван, а Фокс расположился напротив нее на стуле.

— Главная неприятность, — начала она, — заключается в том, что я думаю… словом, мне придется расстаться с моей теперешней работой, а я не могу себе этого позволить, да и, по правде говоря, мне бы этого очень не хотелось.

— На кого вы работаете?

— «Боннер и Рэфрей». Их офис на Мэдисон-авеню.

— Знаю. Там заправляет Дол Боннер. Вся работа строится на том, что большинство мужчин рано или поздно расколются при разговоре с хорошенькой женщиной, особенно если она достаточно умна и умеет направить разговор в нужное русло. Но я склонен полагать, что такие глаза, как ваши, заставят любого мужчину быть начеку.

— Чем же плохи мои глаза?

— Ничем. Просто они слишком заинтересованные.

Прошу простить, продолжайте!

— Ну так вот. Я у них работаю почти год. Я жила в штате Небраска с родителями, и пять лет назад, когда мне исполнилось двадцать лет, умерла моя мама. Вскоре после этого я приехала в Нью-Йорк, и мой дядя предложил мне службу у себя в офисе. Мне не очень нравилось там, в основном из-за дяди, но я продержалась у него почти год и затем ушла, получив работу в адвокатской конторе.

— Если ваше неприятие дяди оказалось настолько существенным, что вынудило вас уйти, объясните, в чем оно заключалось?

— Не думаю, что это важно, и я упомянула об этом только потому, что вновь оказалась повязана с дядей…

Но отвечу на ваш вопрос: у него дурные манеры, он не умеет держать себя в руках, короче говоря, дядя — невозможный тип… Но причиной моего ухода и ссоры с ним послужило его отвратительное отношение к незамужним матерям.

— О-о! — понимающе кивнул Фокс.

— Да нет, — помотала головой Эйми, — дело не во мне. Это была молодая женщина, работавшая в цехе консервирования, но я узнала, что подобное случилось дважды за предыдущие годы. Дядя просто-напросто выгнал ее, и вы бы послушали, как он при этом выражался. Я вышла из себя и выложила ему все, что о нем думаю, и ушла сама, не дожидаясь, когда он выгонит и меня. Я проработала в адвокатской конторе около трех лет секретарем одного из ее руководителей, когда встретила мисс Боннер и она предложила мне работу. Я согласилась. Вы знакомы с мисс Боннер?

— Никогда с ней не встречался.