Наталья Андреева - Остров порхающих бабочек Страница 40

– Может, это любовь?

– Понятно, куда ты клонишь! – погрозил ему пальцем Корнеев. – Сейчас под это дело будешь меня уговаривать простить твою бабу. Забудь. Это дело решенное. Мы ее тоже того… Прополем. А ты убирайся. И – точка. Я свое слово сказал. Вот, бутылку допью и пойду спать, – кивнул он на водку. – Будешь со мной?

– Давай! Гулять так гулять! Свободу же праздную!

– Гляди-ка! – прищурился Корнеев. – Осмелел! Ладно, не обижаюсь. Как-никак, соседями были, – подмигнул он. – Вот мир-то тесен, а?

– Да провались он! – вырвалось у Васькова.

– Ладно, не ной. Расплатится она. Баба у тебя, сказать по правде, редкая сука. Я удивляюсь, как ты только ее трахал. То есть как она тебе дала-то? Но ты ее держись. Такие суки, как кошки, на пузо не шлепаются, только на лапы. Отряхнулись – и побежали. Глядишь, мне еще нервы сделает. Так что, Андрюха, прибивайся к ней.

– Да я даже адреса ее не знаю!

– Как так? – прищурился Корнеев. – А как же сговор?

– Да не было никакого сговора! Она все правильно сказала: случайная встреча. Я ее не за ту принял.

– Ха-ха! – расхохотался Корнеев. – Значит, бес попутал! Там вы с ней, а тут я с… Ха-ха! Ну, вы даете! Стой! – Он перестал смеяться и вытер слезы. – Я тебе не верю. Я вообще никому не верю. Поэтому все останется, как есть. Дело решенное. Ее босс ее слил. Сказал – сама разбирайся. А ты – проваливай.

– Можно сейчас уйти?

– Сейчас? – Корнеев полез рукой в бритый затылок. – Нет, сейчас нельзя.

– Почему?

– Потому. Я так решил. Завтра. Ежели я буду менять свои решения, то я в них запутаюсь. И тогда меня легко будет кинуть. А так, все знают: Корнеев сказал – Корнеев сделал. И все, что он решил, не отменяется.

– Странная логика. Даже из соображений выгоды не отменяется?

– А какая мне в тебе выгода? У тебя же ничего нет!

– Ну, я не знаю. Я могу у вас водителем работать.

– Чего? Нет, так нельзя, – нахмурился Корнеев.

– Почему?

– Потому. Я так решил. – Он вылил себе в рюмку остатки водки. – Ну, бывай! За нашу случайную, так сказать, встречу и не случайное расставание! – Он заржал и выпил.

Васьков уже понял, что переубедить эту машину для вышибания денег не удастся. Программа была элементарной, проще уже некуда, но работала без сбоев.

Допив водку, Корнеев ушел.

А утром пришел Николаша, но, не как обычно, уже без подноса с завтраком.

– Свободен, – коротко сказал он.

Васькову почудилось в его голосе сожаление. Очень уж по душе была Николаше роль тюремщика, потому и был так сладок раньше его голосок и так мрачен он был теперь.

Проводить «гостя» никто не вышел, его просто не остановили, когда он брел по коридору, не окликнули, когда вывалился на крыльцо, опьяненный свежим воздухом. Когда подошел к калитке, охранник беспрепятственно ее открыл, молча. Машину, доехать до города, тоже не предложили.

Денег на такси не было. Пришлось долго искать, у кого бы спросить: ходит ли автобус? Оказалось, до Питера ходит электричка. Это было Васькову на руку, в электричке можно и зайцем прокатиться.

«И куда теперь?» – прикинул он, выйдя на перроне, в Питере. Мобильник вернули, поэтому Васьков позвонил квартирной хозяйке, сказать, что не сможет сейчас заплатить за следующий месяц. На что ему без всякой деликатности велели убираться.

– Если в три дня не съедешь, я врежу новый замок, и все твои вещи останутся у меня! – пригрозила хозяйка.

«Миллионер, блин», – усмехнулся он, спускаясь в метро. В кармане нашлась кое-какая мелочишка. Вспомнил вдруг, как красиво жил там, на Пхукете. Эх, кабы к таким деньгам еще и мозги! Сейчас бы он поступил по-другому, свались ему с неба полмиллиона баксов! Затаился бы, переждал, потом открыл бы свой бизнес, купил квартиру, машину хорошую…

Вместо этого – куча проблем. И столько же приятных воспоминаний, но ими сыт не будешь. Издержки нищей юности: хочу все и сразу. А вдруг да завтра кирпич на голову? Эх, знать бы наверняка, сколько кому отмеряно!

Деваться было некуда, он ехал на Васильевский.

– Ты?! – удивилась бывшая жена, увидев его на пороге. Слава богу, она оказалась дома.

– Ты одна? – спросил он.

– Пока да. Муж вернется с работы вечером.

– Ты замужем?

– Гражданским браком. Спасибо, научил, – хмыкнула Татьяна и нелюбезно спросила: – Чего тебе?

– У меня проблемы. Денег нет, за квартиру заплатить. С работы уволили.

– Ну а я здесь при чем?

– Может, я хотя бы войду?

– С какой стати? – Она широкой спиной загородила дверной проем. Васьков отметил, что бывшая раздобрела.

– Что, и чашки чаю не нальешь?

– А я тебя в гости не звала! Ты когда последний раз обо мне вспоминал? Ты меня с днем рождения поздравил?

– Извини, забыл, – виновато сказал он.

– А теперь, выходит, вспомнил! Нет уж! Ты у меня и так молодость отнял! Даже вспомнить нечего!

– Танька, не ври! – разозлился он. – Когда я по трассе гонял, сама стояла на трибуне, визжала от восторга! На вип-трибуне, между прочим!

– Потому что дура была! Думала, за знаменитость замуж выхожу! Жизнь удалась! А сейчас, посмотри на меня! Я ведь красавицей когда-то была!

– Так тебе же сорокет, Танька! Годы никого не красят! Я-то здесь при чем?!

– А ты телик смотришь?! Кто за собой следит, тот и в пятьдесят на двадцать выглядит! Были бы деньги! И мужья нормальные! А у меня что?!

– Я не ругаться с тобой пришел, – опомнился он. – Все это мы с тобой уже обсудили и решили развестись.

– Потому что ты меня, Васьков, достал! Я на тебя свою красоту и молодость потратила! Никогда тебе этого не прощу! Проваливай, слышишь?!

– Ну, дай хотя бы денег взаймы! – взмолился он. – Вспомни: ведь я тебе все оставил при разводе!

– Не мне, а дочери, – отрезала бывшая. – Хотя бы поинтересовался, как она?

– Как дочь? – вяло спросил он.

– Нормально. Вся в папашу, – не удержалась Татьяна. – У тебя всю жизнь бабы были, а у нее мужики. Двадцати нет, а считай, по рукам пошла.

– А ты святая! Как ее воспитала, так она и живет! Сама-то сколько мужиков после меня сменила? Нечего валить с больной головы на здоровую!

– Слушай, чего тебе от меня надо? – огрызнулась бывшая жена. – Сказал, что хотел – проваливай!

– Таня, мне ведь больше не к кому пойти, – вздохнул он. – Дай денег, а? Клянусь, я отдам! Ты же меня знаешь!

– Я не миллионерша, – хмуро сказала Татьяна.

– Хорошо. Я дождусь твоего мужа и поговорю с ним, как мужик с мужиком. Думаю, он меня поймет. Ведь я ему такое наследство оставил, – он кивнул на пышный Татьянин бюст, выпирающий из тесного лифчика.

– Нечего пялиться, не твое теперь! – она нервно запахнула халат.

– Тогда просто дай денег!

– О господи! – она метнулась в комнату.

Он терпеливо ждал на лестничной клетке. Эта квартира когда-то была его. И вот теперь он стоит на пороге, не имея права даже войти в прихожую. Это называется, раздел имущества. После развода настоящий мужчина уходит в никуда, а жена пускает корни в диван, а мысли запирает на кухне. Вон Танька как разжирела!

– На! Подавись! – бывшая торопливо сунула ему деньги. – Пятнадцать тыщ, больше у меня нет! На шубу копила!

– Шуба больше стоит, – вздохнул он, засовывая деньги в карман.

– Васьков, у тебя совесть есть? – взвилась Татьяна. – Я тебе больше ничего не должна! Иди к тем, с кем гулял! К бабам своим!

«А ведь это мысль! У меня нет номера ее телефона, но есть адрес ее электронной почты. Надо ее обрадовать, что меня отпустили».

– Спасибо! – Он чмокнул бывшую в щечку и направился к лифту.

Когда Татьяна запирала дверь, на ее лице было откровенное облегчение: избавилась!

Ночь он провел в дешевой гостинице. Там же написал Евгении письмо. Оно было коротким.

«Корнеев меня отпустил. Сказал, что я ему больше не должен. Сижу, думаю: как жить дальше? Вроде бы нам с тобой было неплохо. Может, попробуем сначала, уже по-честному? Андрей».

Подумав, добавил номер своего телефона.

Ответа не было долго. Теперь за час уже была каждая секунда. Он опять ждал.

«Что я буду делать, если она не ответит? Не очень-то и надо. Питер – город большой. Завтра пойду устраиваться на работу. Договорюсь со своей квартирной хозяйкой, дам ей немного денег. Не первый год у нее хату снимаю, договоримся. По знакомым пойду, в конце концов. Друзей у меня нет. Был: Леха. Лехи больше нет. Но приятели-то остались! Неужто не наскребу, чтобы заплатить квартирной хозяйке? А там… Все как раньше: работа-дом-работа. Работы в Питере навалом. Денежной, конечно, нет, туда только по блату. Но работяги везде нужны. Что я, плитку класть не смогу? Или таксовать? Вон открой любую газету! Везде: требуются…»

И вдруг его пробило: «Лучше бы я умер!»

Иная жизнь хуже смерти. Сейчас у него было ощущение, что хоронят заживо. Черт бы побрал этого Корнеева! Знал, сука, что делает! Никто не умер, поэтому, мол, жизнь я у вас не отниму. Но поломаю ее так, что не склеишь. Единственной вашей радостью станет покой. Когда телефон молчит, а в холодильнике есть жратва. И есть крыша над головой.