Ирина Градова - Ария для призрака Страница 40

Она выскочила в коридор, где висел телефон общего пользования.

Сидя на неудобной табуретке, которую неохотно принес дежурный, Рита слушала разговор адвоката с Кирой. Она потратила кучу времени на то, чтобы разыскать своего бывшего однокурсника Гришу Горохова, который успешно делал карьеру в области уголовного права. Он уже сейчас являлся одним из самых высокооплачиваемых молодых юристов Санкт-Петербурга, и заполучить его оказалось непросто. Рите пришлось употребить все свое обаяние, пожаловаться на тяжелую женскую долю и даже принять от Гриши предложение поужинать, прежде чем он согласился побеседовать с Кириллом. Он обещал дать ответ, возьмется ли за дело, только после этого разговора. Рита долго уговаривала дежурного позволить ей присутствовать на беседе. Он не соглашался, твердя, что нечего сразу двум адвокатам делать у обвиняемого. Наконец, Рита сообразила, в чем ее ошибка, и пятисотрублевая бумажка плавно перекочевала в карман к дежурному. После этого он соизволил оторвать свой внушительных размеров зад от стула и принести ей колченогий табурет.

Кира показался Рите осунувшимся, но старался выглядеть оптимистом. Парню повезло, в камере с ним оказался пожилой вор-рецидивист, по непонятной причине решивший взять шефство над новичком, поэтому Киру не обижали. Когда Рита с Гришей покинули комнату, она вопросительно посмотрела на него в ожидании вердикта.

– Парень чист, – сказал Горохов, и у Риты отлегло от сердца. Однако его следующие слова повергли ее в отчаяние: – Убедить в этом суд будет трудновато. Судье, видишь ли, наплевать на интуицию защитника, он требует фактов, а факты указывают на то, что твой Кира – убийца!

– Ты берешься или нет? – спросила она, боясь услышать ответ.

– Видишь ли, по большому счету мне наплевать, виновен ли подзащитный. У нас демократия, и каждый имеет право на защиту, независимо от того, грешник он или праведник. Больше скажу: в основном приходится иметь дело с глубоко виновными клиентами, и меня это не удручает, деньги ведь не пахнут, верно?

Рита так не считала, но сочла нужным промолчать.

– Я буду защищать твоего приятеля, – продолжил Горохов. – Иногда хочется чувствовать, что моя помощь может спасти того, кто ее заслуживает! Это не скажется на моем гонораре и нашем с тобой ужине?

Рита с радостью подтвердила: она готова была есть сырое мясо и весь вечер слушать Гришино бахвальство, лишь бы он не передумал! Горохов считался лучшим на курсе. Он начал работать на втором году обучения в университете. Его дядя был известным в городе адвокатом, и все знали, что место в коллегии Горохову обеспечено. Одно время он пытался ухаживать за Ритой, но она была влюблена в Байрамова, и у парня не было шансов. От общих знакомых Рита знала, что Горохов не женат. Он приобрел двухъярусную квартиру в престижном районе, недалеко от лесопарка, дачу в Репино и белый «Крайслер Кроссфайр». Гриша Горохов был мечтой любой охотницы за мужьями: симпатичный, спортивный и состоятельный. Только стать дичью в этой охоте Гриша категорически отказывался, умело выворачиваясь из цепких коготков очередной Дианы, как только чувствовал, что ее лассо начинает подозрительно сжиматься вокруг его шеи.

Сидя с Гороховым в ресторане гостиницы «Европа», Рита исподтишка разглядывала бывшего сокурсника. Он выглядел импозантно в темно-сером костюме, сшитом на заказ в дорогом ателье, рубашке и галстуке от «Дольче и Габбана». Прическа находилась в идеальном порядке: видимо, перед свиданием он сделал в салоне укладку. На носу у Григория красовались очки в позолоченной оправе, а на мизинце правой руки сверкал перстень из белого золота с бриллиантом.

Григорий вынужден был признаться себе, что его визави невероятно хороша в брючном костюме цвета кофе с молоком. Ее ноги в нем казались очень длинными, а шея со скромной ниткой жемчуга аппетитно выглядывала из V-образного выреза. Рита наслаждалась бифштексом, вполуха слушая разглагольствования Гриши о том, какой он отличный адвокат. Непомерное самомнение и привычка прихвастнуть были, пожалуй, единственными отрицательными чертами Григория. В остальном он казался идеальным до кончиков наманикюренных ногтей!

После ужина Гриша подвез Риту до дома, вышел, чтобы открыть дверь и помочь выбраться из салона. Оказавшись обеими ногами на твердой земле, она почувствовала, как руки Горохова заскользили по ее талии и начали спускаться ниже. Рита была несколько удивлена внезапным проявлением нежных чувств, но не попыталась его остановить. Гриша принялся искать губами мочку ее уха, и Рита поразилась, насколько быстро заводится! Собрав волю в кулак, она более или менее решительно оттолкнула Горохова.

– Не забывай, дорогой, что я – женщина Игоря Байрамова, – выдавила она улыбку.

– Если это так, почему он на тебе не женится? – спросил адвокат.

– Это я не выхожу за него, – возразила Рита.

– И это о многом говорит! У вас было полно времени разобраться в своих отношениях, но ты по-прежнему без кольца!

– Кольцо – это так важно?

– Для меня – да. Если оно появится, я соглашусь, что ты – его женщина, но не раньше! Когда передумаешь, позвони.

Он сказал именно «когда», а не «если», и Рита не могла это проигнорировать. Она знала, что не позвонит Грише первой, потому что искушение слишком велико: когда под тебя подбивает клинья «Мечта Каждой Женщины», кто сможет устоять?

Одноместная палата скорее походила на пятизвездочный отель, нежели на помещение лечебного учреждения – ковер на полу, телевизор на стене, вай-фай… Кровать-трансформер, пожалуй, была единственным, что напоминало о медицине, если не считать запаха – о, этот больничный запах ни с чем не спутаешь, даже если ваши глаза обманутся комфортным окружением!

Пушнин потянулся за брюками, висевшими на спинке стула.

– Куда это мы засобирались, молодой человек?

Удивленный таким обращением, Анатолий Андреевич повернул голову. Произнесший эти слова пожилой врач имел полное право так говорить: ему, наверное, за семьдесят. Невысокого роста, полноватый, с седой шевелюрой, торчащей в разные стороны, старичок казался похожим одновременно и на Эйнштейна, и на булгаковского профессора из «Собачьего сердца». На нем был мятый халат не первой белизны, из-под которого выглядывали слишком короткие брюки, не прикрывающие поношенных коричневых туфель.

– Так куда же вы собрались? – повторил вопрос доктор.

– Домой.

– Не советую. Давайте познакомимся, я – ваш лечащий врач, Семен Игнатьевич Краско. А вы у нас, – доктор взглянул в свой блокнот, – Анатолий Андреевич Пушнин, верно?

– Послушайте, доктор, – Пушнин начал терять терпение, – мне здесь нечего делать, поэтому я просто хочу позвонить моему водителю и поехать домой!

– А почему бы вам не остаться для проведения более детального обследования? – спросил он. – Мы сделали УЗИ и провели ряд экспресс-анализов, но…

– Если вы провели какие-то анализы и сделали УЗИ, то, полагаю, должны согласиться с тем, что мне у вас больше делать нечего, – перебил Пушнин, продолжая натягивать брюки.

– Напротив, – покачал головой Семен Игнатьевич, – с панкреатитом шутить нельзя. Существует опасность развития сахарного диабета…

Пушнин вдруг расхохотался. Успокоившись, он спросил:

– Какой, вы говорите, у меня диагноз?

– Острый панкреатит, причем в запущенной форме, – сердито ответил врач. – И не вижу ничего смешного, батенька! Эта болезнь – штука серьезная. Вчера вы потеряли сознание от боли, и приступы будут повторяться, если немедленно не начать лечение.

– Доктор, – раздельно произнес Пушнин, – у меня рак поджелудочной железы в терминальной стадии, мне поздно лечиться!

Краско потер переносицу, собираясь с мыслями.

– Хоть убейте, – проговорил он, – не могу понять, кто поставил вам такой диагноз?

Пушнин растерялся. О чем толкует этот странный доктор? Диагноз ему поставили в одной из лучших клиник. Осматривал его онколог Каретников, настоящее светило в мире медицины. Что, собственно говоря, тут может добавить простой, пенсионного возраста гастроэнтеролог обычной городской больницы? К Каретникову его отправил Артем, партнер и добрый друг: его мать лечилась у этого врача. Он считался лучшим в Питере специалистом. Пушнин как сейчас помнил, что специально приехал к Каретникову в свой выходной день, чтобы пройти осмотр… Что вообще происходит?

Семен Игнатьевич внимательно глядел на Пушнина. Услышав имя Каретникова, он удивленно пробормотал:

– Странно! Илюша Каретников не мог так ошибиться… Вот что, батенька, я попрошу вас остаться еще на сутки. Произошла ошибка, и я должен выяснить, откуда у нее, так сказать, ноги растут. Идет? Завтра я вас отпущу, если вы все еще будете этого хотеть, но сегодня вы мой, договорились?

Все свободное время Макс теперь проводил либо с отцом, либо в больнице у Кожухова. В состоянии Андрея наметилось улучшение, однако к нему по-прежнему не пускали. Симпатичные медсестрички не обходили музыканта вниманием и ухаживали за ним, как за собственным родственником. Пару раз Макс сталкивался в коридоре с Семеном Ворошило: режиссер приходил проведать Кожухова. Однажды Макс испытал потрясение, увидев, как из отделения интенсивной терапии выходит Тамара Радзинская – вот уж кого он не ожидал увидеть! Лицо актриса прятала за темными очками и надвинутой на лоб косынкой, из чего Макс заключил, что она не желает быть узнанной.