Сергей Трахименок - Игры капризной дамы Страница 40

— Да, — ответил он, подавив в себе приступ тошноты.

— Тебе куда? — бесцеремонно спросил парень.

— В квартирное бюро…

— А-а, значит, никуда… Может, со мной поедешь, мои хозяева как раз одного отдыхающего ищут… Ну, как?

— Посмотрим, — промямлил он неопределенно. Подошел автобус, но парень придержал его за локоть:

— Погоди, сейчас экспресс подойдет, а то этим мы пилить больше часа будем, и ты совсем сомлеешь.

Вышло, как сказал парень. Через несколько минут у бордюра остановился экспресс. Парень, взяв у него из рук сумку, подтолкнул к распахнувшимся дверям. В салоне, по-хозяйски устроив его на пустое кондукторское сиденье, открыл форточку и объяснил:

— Сейчас повернем направо, солнце переместится на противоположную сторону, здесь будет тень и сквозняк, все как с кондишеном…

Автобус тронулся, и, действительно, в течение всего времени, пока машина двигалась вдоль побережья, было довольно прохладно.

Он пришел в себя и почувствовал вкус к жизни. Парень заметил это, стал комментировать все, мимо чего они проезжали.

— Адлер, Кудепста, Хоста, — звучали непривычные названия.

Они не вызывали у него никаких ассоциаций. Он лишь делал вид, что слушает, на самом деле пытаясь понять, что стоит за услугами его попутчика… Либо парень поступил так, как должен поступить нормальный человек, увидев, что другому человеку плохо; либо он талантливый мошенник, встретивший легкую добычу. Хотя, здесь он ошибался, добыча не была такой легкой, как могло показаться на первый взгляд.

Автобус сильно качнуло. Парень, чтобы удержаться на ногах, ухватился двумя руками за верхнюю перекладину, представ перед ним в любимой позе культуристов. Впрочем, он наверняка был культуристом, потому что под белой трикотажной майкой с длинными рукавами топорщились узлы бицепсов. Короткая прическа «аля-тайсон», брюки от тренировочного костюма, кроссовки с огромными высовывающимися языками делали его похожим на рэкетира, пришедшего вышибать долг с владельцев «комков». Однако добродушное выражение на курносом лице не позволяло сделать вывод о принадлежности его к преступному миру.

— Мацеста… Дендрарий, — слышался голос попутчика. — Ты в Сочи надолго?

— Как пятаков хватит, — ответил он, настораживаясь, потому что в его мозгу все время срабатывал некий предохранитель: не откровенничай, не сообщай о себе ничего незнакомым людям…

— Да ты не беспокойся, — сказал парень, — меня, когда я сюда первый раз приехал, тоже один добрый человек подобрал… Кстати, меня Михаилом зовут, можно просто Мишкой, а тебя?

Хотя парень был ненамного моложе его и уже обращался к нему на «ты», это «тебя» почему-то покоробило. Он подавил в себе неприязненное чувство, вызванное этим, однако ответил излишне резко:

— Влад-лен… — и, чтобы как-то загладить эту резкость, спросил более спокойно, — сам-то из Н-ска?

— Нет, — беззаботно ответил парень, которого можно было звать просто Мишкой, — невеста у меня из Н-ска, вот я и считаю всех энцев своими земляками.

Проехали большой мост и на следующей остановке сошли, после двигались какими-то узкими улочками. Мишка продолжал болтать, и он узнал, что тот приехал из Воркуты, где работает музыкальным руководителем во Дворце культуры профсоюза горняков, что в первый раз он приехал в Сочи пять лет назад, так сказать, поправить пошатнувшееся здоровье.

Когда они, наконец, подошли к железным воротам, за которыми возвышался двухэтажный дом, и услышали за ними бренчание цепи и лай крупного пса, попутчик успел изрядно надоесть разговорами. Но это полбеды: прогулка на солнце опять привела его в полуобморочное состояние и вызвала тошноту. Ее он боялся больше всего, потому что она всегда была предвестницей сильных головных болей, от которых его не спасали никакие таблетки.

Открыв калитку, они прошли мимо бешено облаивающего их пса и перешли на другую половину двора, отделенного от первой металлической сеткой.

Мишка подвел его к навесу, пристроенному к веранде, и скрылся за дверьми дома.

Под навесом стоял стол и несколько стульев. За столом сидели два пацана лет восьми-девяти и, не обращая внимания на него, резались в домино, неумело держа кости в маленьких еще ладонях.

Мишка появился через минуту вместе с крашеной блондинкой, одетой в халат, на котором был изображен дракон. Халат был старый, краски на нем поблекли. Очевидно, раньше он был гордостью хозяйки, его показывали гостям, надевали в особо торжественных случаях, теперь же халат стал даже не повседневной, а рабочей одеждой.

— Тамара, — представил хозяйку Мишка.

Тамара оценивающе осмотрела его с ног до головы, сказала, что должна поговорить с хозяином, и скрылась в доме.

— Не бери в голову, — шепнул ему Мишка, — это все проформа. Сам понимаешь, Тамара — женщина Кавказа и без мужчины не должна принимать решения, но на самом деле все решает она, потому что хозяин вообще не в состоянии чего-либо решить. Он просто живет здесь и служит…

Кем служит хозяин, он не узнал, потому что появилась Тамара, сказала, что «вопрос с хозяином согласован», и повела его к деревянному строению, стоящему посредине двора. В строении было прохладно, стояли две деревянные кровати, шкаф, стол, два табурета, на стене противоположной двери висела безобразно выполненная маслом картина «Охотники на привале». У охотников были непропорционально большие головы и маленькие уродливые тела.

Мишка уловил, что сосед дольше обычного смотрит на картину и, боясь, видимо, что тот может тут же высказать свое суждение об этих уродцах, сказал:

— Художник тут как-то отдыхал…

— Три года назад, — уточнила Тамара.

— Правая кровать твоя, — перебивая хозяйку, произнес Мишка. — Для невесты берег, но не судьба…

— А что так? — спросила хозяйка.

— Не получилось у нее с отпуском, — ответил Мишка. О цене договорились быстро. Хозяйка сказала, что берет «как все, то есть две тысячи» в сутки. Правда, сказала она не тысячи, а штуки. «Ну что ж, штуки так штуки».

— Покажешь наше хозяйство отдыхающему, — произнесла Тамара, обращаясь к Мишке так, будто тот был уж если не хозяином, то, во всяком случае, близким родственником хозяйки, и направилась к дверям.

Слово «отдыхающий» резануло его слух так же, как и «штука».

«Странный способ обозначить человека — имя существительное, именем прилагательным», — подумал он.

— Посиди в холодке, — сказал Мишка, когда Тамара ушла, — отдышись, а потом я тебе все покажу. Хозяйство небольшое: умывальник, душ, гальюн и плита в летней кухне за отдельную плату. Вдруг тебе захочется самому себе готовить… Раньше наш с тобой сарайчик был летней кухней, но хозяева решили, что это слишком жирно, и сделали из него еще одну комнату для отдыхающих, а летнюю кухню соорудили в углу двора из горбыля, шучу, шучу… нормальная кухня, только в два раза меньше нашей с тобой конуры… Но ты не переживай, конура наша — самое то… Прохладней места в этом доме нет, и тебе с твоими сосудами только тут и жить.

Мишка и на этот раз оказался прав. Прохлада сарайчика быстро привела его в себя, и уже, через полчаса они вышли во двор, где столкнулись с загорелой женщиной с бигудями на черных, казалось, и без того вьющихся волосах.

— Новенький? — спросила женщина и оглядела его с ног до головы так же, как и Тамара. — С новеньких у нас причитается…

— Знакомься, Влад, — прервал женщину Мишка, — это Магда… красавица… ростовчанка… каждый год приезжает сюда отдыхать… с сыном.

Пока Мишка говорил, Магда, кокетливо склонив голову к плечу, благосклонно слушала его, но, как только Мишка сказал «с сыном…», перебила.

— Хватит трепаться, — сказала она и пошла куда-то, покачивая бедрами.

— Ну вот, — деланно возмутился Мишка, — а мы как раз с этого места осмотр хотели начать…

— Перебьетесь, — ответила Магда и скрылась за дверью уборной.

— Она здесь свой человек, — заговорил Мишка после некоторого молчания. — Это ее сын Сашка играл в домино с хозяйским внуком Игорьком, когда мы пришли… Магда с хозяйкой почти подруги. Вообще-то, ее Матреной зовут, но на отдыхе она становится Магдой… А работает она провизором…

— Кем? — не расслышал он.

— Провизором, — повторил Мишка и, думая, что он не понял значения этого слова, пояснил — Аптекарем, значит… Она хозяйке дефицитные лекарства привозит… Вот это душ…

Душ представлял собой будочку, обтянутую непрозрачной полиэтиленовой пленкой. Вместо крыши над будочкой возвышался плоский алюминиевый бак.

Потом Мишка ввел его в кухоньку, показал большой холодильник, уведомил, что пользоваться им можно тоже за отдельную плату, и открыл дверь на улицу, где они снова столкнулись с Магдой.

— Так, когда прописываться будете? — спросила Магда, обворожительно улыбаясь.