Петр Акимов - Плата за страх Страница 40

Надежда, дочка Веры Семеновны от первого брака, выросшая среди любви и доброты, не унаследовала везения матери. Первый муж погиб в Афганистане, а второй оказался банальным лодырем и пьяницей. Что уж говорить о самой Тамаре, чьи родители, даже любя, все время либо скандалили, либо тягостно молчали, обижаясь друг на друга. Во всяком случае, такими она их помнила по редким встречам во время их отпусков.

Может быть, и бывший муж прав, охладев к ней, неудачнице с неудачным ребенком. Она выгнала его сама, но не обольщалась: выгнала, потому что не нужна была ему. Что толку мучиться всем троим? И все-таки это так больно и так несправедливо!

Должен же быть и для нее суженый. Обязан быть.

Где этот мерзавец бродит? На кого тратит себя?

Вера Семеновна вдруг встрепенулась, ушла в дом, но вскоре выскочила на крыльцо и крикнула:

— Тома! Тома, тут какая-то штука у тебя пиликает!

Панкратова прибежала и прочла на пейджере:

«Тамара, срочно позвони, срочно! В.В».

Раздосадованно гадая о том, что могло случиться, она засуетилась. Умеет она создавать проблемы на ровном месте. Из-за дурацкой стеснительности отказалась от мобильника за счет фирмы. Теперь майся. Ближайший телефон только в Ивантеевке. Минут тридцать быстрым шагом. А еще надо отмыть въевшуюся в руки краску и переодеться.

— Что-то на работе? — спросила Вера Семеновна.

— Наверное. Ума не приложу, чего ему надо.

— Тогда вот что. Если нужно вернуться в город, езжай сразу. И не бери в голову: пусть Зайка хоть все лето у нас живет.

Даже не успев толком поблагодарить, Панкратова наспех ополоснулась, переоделась и помчалась к телефону. Мобильный и офисный номера Воротникова не отвечали. Уже чувствуя, что случилось плохое, она впала в панику. Потом вспомнила, что шеф собирался «оттянуться» на даче. Она отыскала в памяти пейджера его тамошний телефон.

— Алло?! — приглушенно ответил незнакомый мужской голос.

— Кто это? — растерявшись, спросила Панкратова. — То есть можно Валерия Захаровича?

— Он не может подойти. А это Тамара Владиславовна?

— Да.

— Слава богу! Я — Володя. Не узнали?

Только тут она вспомнила голос водителя Воротникова. Неудивительно, что он показался ей незнакомым — до сих пор ей не приходилось говорить с ним по телефону.

— Что-то случилось?

— Да, Тамара Владиславовна. Тут это… Шефа врачи напичкали лекарствами, он вырубился. Но он очень хотел, чтобы вы сюда приехали. То есть он велел, чтобы я вас привез. Где вы?

— В Ивантеевке. Погоди. — Она лихорадочно пыталась обдумать услышанное и сообразить, что нужно делать. — А что с ним?

— Не знаю, — смущенно ответил парень. — Тут этот, радиотелефон… Куда мне за вами подъехать?

Дожидаясь Володю возле главпочтамта Ивантеевки, Панкратова пребывала в ступоре. Она всегда терялась от неожиданностей. А сейчас ей еще стало и стыдно. Человеку плохо, он просит помощи, а она выспрашивает, точно торгуется. Володя прав: если шефу потребовались услуги врача, не время обсуждать подробности в открытом эфире.

Неизвестность всегда пугала ее больше всего. Слишком много страшного придумывало воображение. И самый сильный, вгонявший в трусливую дрожь страх был об их с Зайкой будущем. Разумеется, опыт есть. Теперь с ней не повторится то, что было в «Снабсбыте». А вот того, что фирма может потерять хозяина, она как-то не учла. Комплекс наемника: о роли хозяина он думает в последнюю очередь.

Воротников — не без ее помощи — сумел создать в «Аметисте» неплохую команду. Однако в большинстве своем это были обычные советские люди. Они всю свою сознательную жизнь привыкали, что поскольку от них ничего не зависит и за старание не платят, то работать надо от сих и до сих. Поэтому все, по сути, держалось на энергии, связях, знаниях и чутье шефа. Типичная ситуация. Если хозяин выбывает из строя, фирма какое-то, как правило очень небольшое, время катится по инерции, потом разворовывается, а затем лопается окончательно и бесповоротно.

Тамару приводила в отчаяние перспектива вновь оказаться не у дел. Кое-что она скопила, но деньги рано или поздно кончаются. Опять считать жалкие гроши? Вновь не знать, сможет ли она купить мало-мальски приличную обновку стремительно растущей дочери? Не говоря уж о консультациях врачей!

Она вспомнила о Зайке, беззаботно ловившей в траве кузнечиков. Такой веселой в последнее время, очень похорошевшей и уже почти ничем, по крайней мере внешне, не отличавшейся от сверстниц. У них только-только начала налаживаться нормальная жизнь! Нет, нельзя распускаться. Надежда права. Загнанные внутрь дурные предчувствия только помогают реализоваться дурным возможностям. Надо верить. Надо, надо, надо! Надо надеяться на лучшее. Но необходимо и очень детально обдумать и обговорить с кем-то наихудшие из возможных варианты. Чтобы лишить их энергии.

Вот когда бы ей пригодился чародей.

Она прогнала страх перед неизвестностью, но пришел другой. Смешной и несколько даже стыдный.

Собираясь «на природу», она, естественно, взяла с собой только самое необходимое и простое из одежды. Сарафан, спортивный костюм, смену белья и купальник. Все дешевенькое и старенькое. А на даче у шефа, вероятно, полно гостей. Наверняка он вызвал не только ее, но и своих замов, деловых партнеров. Люди это небедные, привыкшие, что окружающие их женщины одеты дорого и по моде. Раньше ее спасал уродливый камуфляж, а сейчас с собой даже косметички нет.

Заехать домой и привести себя в привычный шефу вид — это минимум четыре часа, туда — обратно. Слишком долго.

«Господи, о чем я думаю, — спохватилась Тамара. — Может, Валерий сейчас при смерти?! А я мучаюсь от того, что покажусь кому-то смешной в старом сарафане! Дура! Да пусть они думают, что угодно. Лишь бы все обошлось. ЛИШЬ БЫ ОН БЫЛ ЖИВ!»

От этой мысли она обессиленно присела на какую-то ступеньку. Провела ладошкой по лицу и с удивлением обнаружила, что рука мокрая. Она плачет? Неужели этот мужчина значит для нее больше, чем просто источник солидной зарплаты? Нет-нет. Она только по-человечески сочувствует. И боится за свое будущее.

Внезапные для нее самой слезы и страх за жизнь Валерия Захаровича совершенно обескуражили Тамару. Она даже объяснения шофера по дороге слушала вполуха — после того как поняла, что жизнь Воротникова уже вне угрозы.

Оказалось, что вчера у него на даче были несколько друзей с женами. Хорошо повеселившись, они заночевали, а сегодня стали разъезжаться. Во дворе началась сутолока. Воротников от хмеля зазевался, и кто-то, резко сдав машину назад, крепко впечатал его в бетонный забор. В этот момент Валерий Захарович сидел на корточках — играл с котенком. Удар багажника сломал ему руку и несколько ребер, да еще и головой он умудрился стукнуться так, что сдвинулось что-то в шее.

Врачи примчались очень быстро и привезли кучу аппаратуры на двух машинах. Даже портативный рентген. Поэтому все необходимые меры были приняты вовремя, и медики заверили, что через три недели, в крайнем случае — через месяц-два, Воротников будет здоровее прежнего. Однако, опасаясь осложнений, они запретили везти его в больницу. Обеспечили всем необходимым на месте, включая дежурную медсестру.

— Он, как только пришел в себя, велел привезти вас, — оглянувшись на пассажирку, уточнил Володя. — И потом, когда поднялась вся эта кутерьма, когда уже и врачи суетились, он все время требовал вас. Наверное, что-то важное?

Тамара Владиславовна пожала плечами и высказала догадку:

— Вероятно, из-за договора с австрийцами. Если пойдет слух, что он серьезно пострадал, клиенты могут засуетиться. Ты смотри, Володя: никому ничего лишнего! Говори, что с шефом все в порядке. Мол, не столько пострадал, сколько решил отдохнуть.

— Да? — сначала удивился, а потом обиделся водитель. — Ну конечно! Что я, маленький?

Панкратова сосредоточилась на том, что в неожиданно осложнившейся ситуации нужно сделать ей самой и ключевым сотрудникам фирмы в ближайшие дни. И сама не заметила, как доехали до Малаховки, пролетели, раскачиваясь и подпрыгивая, по Белинского, свернули на Добролюбова. Тут половина улиц с литературными именами.

Едва машина въехала во двор, Тамара выскочила из нее и помчалась к дому. Почти не различая окружающего, она чуть не сбила с ног наклонившегося над клумбой незнакомца с унылым, как у профессионального отпевальщика, лицом. «Неужели так плохо?» — пришло ей в голову. Краешком сознания отметила, что дом неказист для человека с доходами Воротникова. Невзрачный. Всего два этажа. Низ из кирпича, а верх — скорее мансарда, из обычных, успевших посереть от времени досок. Дом строили еще в те времена, когда каждую досточку нужно было где-то украсть.

Медсестра не пустила ее в комнату, где был Воротников, — он спал.