Болотный Человек Bogman - Анkа Б. Троицкая Страница 40

— Это ты медведя убила?

— Не говори никому.

Он хмыкнул и снова принялся рассуждать вслух:

— С Чехом их к тому времени связывать уже будет поздно. Но у них и на свое дело хватит материала. Вернее, у нас — на них. Узнать бы, кто этот таинственный В.С.О…

Я сидела и смотрела, как он по-хозяйски расхаживает по моей комнате, рассматривает стену с фотографиями моих друзей по парашютному спорту, подходит к музыкальному центру и роется в коллекции дисков. Намекнуть бы ему, что я, возможно, знаю этого В.С.О. Если бы я ему все выложила сейчас, с него быстренько бы слетела вся эта высокомерность. Но я колебалась. Это было мучительно трудно. Я должна была сохранять верность «Лагу».

— Вау! «Джипси Кингс»? Классическая гитара, фламенко! А это что? Какой-то сердитый русский с гитарой… Классика… Латино… Апокалиптика. О! Дискотека 80-х! Это хорошо, — он запустил диск, прибавил звук и вдруг за руку выдернул меня из диванных подушек. — Потанцуем, крошка?

Его изменившийся голос, вероятно, должен был имитировать мексиканского кабальеро, но был больше похож на пьяного Гленна Форда. Мой сборный диск начинался с «Пурпурного дождя».

— Тебе мое макиато в голову ударило?

— Тони, моя дорогая леди! Жизнь коротка. А у меня сейчас прекрасное настроение. Я хочу поделиться им с тобой. Ты слишком серьезная. Много думать — тоже вредно для здоровья, как и любые другие излишки.

Он стал медленно кружить по комнате, держа меня за далеко вытянутую руку. Хорошо, что Катьки дома нет. Может, стоит рассказать ему немного? Нет! Чуток расскажешь, а он надавит и вытянет остальное. Это я у Хаммера член команды, а у Терри я просто переводчик.

— Ну? — спросил он своим обычным голосом.

— Что «ну»?

— Ты-то что такая невеселая? Случилось что?

— Нет. Я не могу… не думать.

— Над чем думаешь, если не секрет?

Секрет! Еще какой секрет!

— Очень важный вопрос решаю. Дилемма.

— «Да или нет»?

— Что-то в этом роде.

— Это очень важно?

— Да.

— Для тебя или для кого-то другого?

— Для всех нас.

Он подошел чуть ближе. Ой, по-моему, он меня не так понял. А Терри заговорил, глядя мне куда-то в бровь.

— Ну тогда слушай меня внимательно. Ты знаешь, чем занималось человечество все свои сознательные века?

— Выживанием.

— Это было и в бессознательные… В сознательные оно занималось поисками смысла жизни.

— Допустим.

— Каждый человек задавался вопросом: «А зачем я есть?»

— Так уж и каждый?

А может быть, его просто пофилософствовать потянуло?

— Ну, каждый нормальный человек. Если бы все без исключения думали над этим, все было бы проще. К счастью, людьми управляют еще и пороки, и страсти, и желания куда более примитивные, — он подошел еще ближе.

— К счастью?

— Да. Так вот. Как ты думаешь, находили ли люди ответ на этот вопрос?

— Глобально им этого сделать не удалось, — ответила я неуверенно, — если только некоторым из них…

Куда ты клонишь, Терри? Какая крошка??? Что с тобой сегодня? Такого себе даже Синклер не позволял.

— Именно так! Отдельным лицам должна была прийти в голову простая идея. Ведь ответ на вопрос действительно очень прост. Так прост, что нашедшие его тут же переставали верить сами себе и сдавали позиции.

— И, я полагаю, ты — один из них?

— Я? Я давно нашел смысл жизни, но я не боюсь признаться в его величии и простоте.

— Тогда скажи мне.

— Вообще-то каждый должен дойти до этого сам. Иначе этой мудростью можно неправильно воспользоваться, во вред себе.

— Я буду осторожна. Я эгоистка. Стараюсь себе не вредить.

— Хорошо. Почему бы не сделать доброе дело? Ты готова?

— Всегда готова!

— Смысл человеческой жизни… — театральная пауза. — В выборе!!!

— Что?

— В правильном выборе.

— Выборе чего?

— Всего. Если мы ищем смысл нашей жизни, то надо посмотреть на саму жизнь. На ее порядок и ее рутину. Каждый человек должен делать выбор каждую минуту этой своей жизни. Каждое утро ты выбираешь, что надеть, в соответствии с модой, погодой и настроением. Ты выбираешь, что съесть на обед, в соответствии с твоим вкусом, диетой и возможностями. Ты выбираешь, где перейти дорогу и каким маршрутом ехать на работы. Ты выбираешь сама любимую музыку из тысячи доступных вариантов. Книги, вещи, место под солнцем, направление, тему, моральный кодекс, партнера для танца, любимого… ты принимаешь решение, сделать аборт или рожать, работать или учиться, отрастить длинные волосы или обкорнать их и покрасить в желтый цвет. Ты выбираешь все из того, что предлагает тебе наш современный богатый ассортимент. Так?

— Родителей не выбирают.

— Биологических? Верно, но само понятие гораздо шире. Меня, например, вырастил не столько отец, сколько Коломбо. Мы о смысле жизни говорим. Не только твоей или моей, а вообще…

— Погоди, Терри! Иногда мы просто лишены выбора. Нам иногда нельзя иметь то, что нам хочется… Оглянись вокруг! Это же сплошь и рядом.

— Все правильно. Например, я бы имел другую машину, если бы мог ее оплатить. Мне понравилась девушка, а она меня знать не желает. Я бы поехал жить в Канаду, да меня удерживает необходимость заботиться о матери. Я бы поспал до десяти, да надо вставать и идти на работу.

Я подумала.

— Пока мне нравится ход твоей мысли. Ты все равно выбираешь то, что тебе полезнее. Есть условия, есть факты, есть предполагаемые последствия, иногда даже неприятные. Так?

— И что происходит с человеком в случае неправильного выбора и неприятных последствий?

Я подумала еще. Этот разговор мне начинал нравиться. Я подняла глаза и сказала с чувством:

— Он реагирует негативно. Он раздражен этим, он злится, он обижен на судьбу и на людей. И тогда одни смиряются и пытаются с этим жить достойно. А другие становятся одержимы навязчивой идеей и завидуют тем, кому выбор удался. Третьи, как последствие, нарушают закон, и мы наказываем их тем, что лишаем их выбора в крупных масштабах. В тюрьме особо не повыбираешь.

— Ты говоришь о том, что обычно называют свободой. Это гораздо проще и понятнее.

Я с готовностью оседлала любимого конька — обожаю определения.

— Это не совсем одно и то же. Свобода — это противоположность ограничению другого плана, и ее определение зависит от личности. Для одного человека свобода — это размеры пространства, а для другого — развод. Кто-то согласится с тобой, что это свобода выбора, а кто-то будет считать себя свободным, если ему удастся избавиться от костылей. Если бы я осталась единственным человеком на земле, я была бы очень свободной, но определенного выбора была бы просто лишена.