Георгий Лосьев - Рассказы народного следователя Страница 41

– Ну пойдем, дружище, обедать к нашей сторожихе. Я сегодня заказал ей яичницу с салом! Будешь есть яичницу?

– Еще как буду! Я хоть каждый раз могу яичницу есть!

Дело, которое мне казалось не стоившим выеденного яйца, на которое я смотрел, как на любопытный казус, превращалось в настоящее «дело», и в нем надо было разбираться всерьез. Кому же верить: Родюкову, профессионально и правильно проведшему расследование, или Желтовскому, обосновавшему свои выводы на сомнительной арифметике? А почему – сомнительной? Ведь то, что проделал Желтовский, и есть самая настоящая дедукция. Пусть примитивная, вызывающая улыбку… Но нельзя отказать этой «методике» в железной, математической логике… Если, разумеется, подсчеты сделаны правильно… А почему бы им и не быть правильными?

Я вышел в коридор и пригласил вызванного на допрос заготовителя Ракитина.

– Почему вы не приходили столько времени? Повестки, что ли, дожидались?

Ох, как не нравился мне этот человек с крысиным обликом!

– Вы что же – не заинтересованы в своем деле?

– Так ведь чево уж тут… интересоваться… Когда меня агент угро… допрашивал, я уж сразу все понял: ну, теперь конец мне. Погибель и все! Раз подписку о невыезде отобрал.

– Подождите, подождите, уважаемый! А до разговора с уполномоченным угрозыска почему не приходили?

– Как, то есть, до разговора?

– Да ведь уполномоченный Родюков только вчера вернулся с расследования?

– А вчерась он меня не вызывал…

– Так когда же он вас привлек и подписку отобрал?

– В тот день… Когда вы мои документы взяли… Ночью он меня арестовал, допросил обвиняемым, значит… в мошенничестве. А потом ослобонил. Взял подписку. Вот я и живу здесь. Остатние крохи проедаю… Эх… скорей бы к одному концу! Мошенник – так мошенник… Скорее бы только!

– А вы сами считаете себя мошенником? Приписали для счета еще пять тысяч яиц?

– Что вы, товарищ?! Вить я многосемейный! Да, видать, уж так мне на роду написано… Може, когда правда и выйдет…

– Хорошо. Подождите в коридоре.

Я стал внимательно просматривать дознание. Что за черт?! Подписка и постановление о привлечении в качестве обвиняемого датированы вчерашним числом… Вот история! А какой смысл этой крысе врать?

– Ракитин! Войдите! Садитесь. Скажите, вы помните названия деревень, которые объезжали?

– Н-нет… Много было деревень. Все не упомню…

– А дороги, которыми ехали, помните?

– Так, маленько помню…

– А фамилии крестьян, у которых яйца покупали?

– Не помню. А только они записаны в книжках…

Я подвел его к карте района.

– Выехали вы, следовательно, из Петуховского района. Вот отсюда, не правда ли? И куда же направили стоны?

– В Леньки…

– После Леньков?

– Кажись, в Рудаковку… Есть такая в вашем райвоне?

– Есть… Ну, а после Рудаковки?

– В Песково… а затем поехал в это самое… как его…

– В Лысогорку?

– …кажись туда, а в точности не помню… Нет, не в Лысогорку я поехал, а в Родники… Сейчас припоминаю: в Родники.

– Ну, а если весь этот маршрут повторить: нашли бы деревни и людей?

– Так ведь как же не нашел бы, если все деревни в книжках записаны?!

– Сколько же вы проехали деревень всего?

– Кто ж их упомнит?.. Вот все в книжках… фитанции…

– Ладно. Давайте посмотрим «фитанции»… Так. Начали. Леньки… Рудаковка, Лысогорка, Родники, Пеньково, Столетово, Братское, Скуратово…

Я назвал десятка три деревень. Он согласно поддакивал.

– Ну, вот и все, что записано в пяти ваших книжках…

– Верно все, коли больше нет…

Я взял счеты.

– А теперь подсчитаем, сколько же яиц вы заготовили.

Защелкали костяшки.

Он смотрел на мои руки безучастно.

– Итак, вы заготовили всего четыре тысячи восемьсот тридцать штук…

– Как то ись четыре тысячи восемьсот?!

– Да так уж! Арифметика – наука точная. Может быть, сами подсчитаете? Пожалуйста…

Он считал долго, сбивался, снова начинал подсчет… И вдруг заплакал. Снова, как в первый день нашего знакомства, заплакал. Я чувствовал почти физическую брезгливость к этому человеку.

– Ну, что же? Четыре тысячи восемьсот, а не десять тысяч… Так или не так?

– Десять тысяч у меня было… десять тысяч…

Я потащил к себе из лежавшей на краешке стола пачки чистый бланк «Протокола допроса в качестве обвиняемого»… Но вдруг вспомнил об дедуктивном опусе Желтовского… Черт возьми! А ведь не увязывается!

Не верить Игорю я не мог. Слишком хорошо знал я этого замечательного парня. И… ох, как не хотелось мне тащиться по жаре в объезд тридцати деревень! Но – я вызвал дежурного милиционера.

– Скажи кучеру, чтобы запряг ту пару, что отобрали у конокрадов.

– Сейчас поедете? С кучером?

– Сейчас. И без кучера. – А человеку-крысе сказал: – Поедете со мной. Будете кучерить…

До пятнадцатой деревни все шло как по-писаному.

– Ну, Ракитин, были вы здесь?

– Был…

– Дома, где покупали яйца, можете найти?

– Нет…

– Хорошо. Поедем в сельсовет…

Следовала обычная процедура вызовов. Являлся крестьянин. На вопрос: «Продавали яйца вот этому гражданину?» – отвечал:

– Продал полторы сотни… А чево?..

– Квитанцию получили?

– Получил…

– Можете принести показать?

– А пошто не принести? Сейчас схожу…

Иногда отвечали:

– Искурил на цигарку…

Но все подтверждали и количество проданных яиц и полученную сумму, отображенную в копии квитанционной книжки… Словом, все шло нормально. Но с пятнадцатой, по счету, деревни начались странные вещи…

В этой большой и зажиточной деревне пришлось заночевать. Я вызвал некоего Самохвалова, однако с ним сразу явились еще человек пять.

– А вы, товарищи, зачем пришли? Покурить?

– Нет, товарищ следователь… Нужно бы кое-што прояснить…

Переговорив с Самохваловым, я предложил:

– Ну, давайте, проясняйте, что хотели…

– Претензию мы имеем к энтому человеку, – ткнул желтым обкуренным, как мундштук, пальцем пожилой бородач. – Пущай скажет, пошто Самохвалову платил по семь гривен с десятка, а мне, к примеру, по полтиннику? А вон Федору Егоровичу по четыре рубли с сотни отвалил… Это как же так, гражданин хороший? Нешто у тебя такции нет? Заготовитель-то вы, вроде, совецкий?

Ракитин задергался, засопел и еще больше стал походить на старую крысу.

– Тута, граждане, дело торговое, полюбовное… Такса у меня сдаточная. А приемной таксы нету. Сколь заплачу – то и мое право. И я никово не насильничал… Хошь продавать – сделай милось! Не хошь – твое дело. Я тебя не неволю.

Я вмешался:

– Квитанции-то у вас есть, мужики?

– Как не быть, – ответили четверо и достали измятые бумажки.

Я сличил с корешками. Две квитанции сошлись. Но копий остальных двух в сброшюрованных корешках книжки не оказалось. А пятый – старичок – заявил:

– А мне энтот заготовитель и вовсе не дал квитка. Полторы сотни яичек куплял и деньги уплатил. По четыре рубли с сотни, а квитка не дал… Такое дело…

– Как же получилось, Ракитин?

– Врет. Все врет! Выписывал я ему квитанцию!

– Не гневи бога, гражданин! Стар я, чтобы врать…

Утром мы отправились дальше. Разговаривать мне не хотелось. Так в молчанку проехали семь верст и подвернули к сельсовету соседней деревни. Здесь выяснилось, что «яичный товар» был куплен у пяти женщин, а квитанции… квитанции у покупателей отобрал побывавший уже здесь уполномоченный Родюков. Я проверил книжку и не обнаружил фамилии продавцов.

– Может быть, вы просто из другой книжки оторвали квитанции, Ракитин, и копий не выписывали?

– Этого не могет быть…

– Так где же копии? В книжках-то их нет?

– Ума не приложу… А только я выписывал. И баб тутошних сейчас припомнил… Выписывал, с копиями… Под копирку.

Приблизительно такие же результаты я получал почти в каждой следующей деревне или в селе.

На шестой день объезда недостающие пять тысяч яиц «были найдены», а в портфеле моем лежала довольно объемистая папка кратких, но «доказательственных документов», свидетельствующих… О чем? О том, что больше половины купленного товара покупалось заготовителем с выпиской квитанции в одном экземпляре…

Зачем же ему это было нужно? Ведь в казенных деньгах надо было отчитываться? Ну, допустим, какую-то выгоду, за счет торгашеского объегоривания крестьян, он мог получить. Однако подавляющее большинство продавцов утверждали, что расплата с ними была произведена честно, по существующей среднерыночной цене. Правда, были и исключения, но очень мало… Так зачем же заготовителю понадобилось прятать копии квитанций?

Незачем… Тогда кому это нужно было? У кого еще мог проявиться интерес к этому делу? У Желтовского? Но ведь у него в руках квитанционных книжек не было… Неужели… Родюков? Что ж, проверим.

Дома я отпустил на постоялый двор Ракитина и вызвал к себе Родюкова.