Инна Бачинская - Убийца манекенов Страница 41

Он замолчал. Потом продолжил:

– Так что решайся, Савелий. Или мы идем вместе, или я иду один. Терциум нон датур[3]. И если со мной что-нибудь случится, ты себе этого не простишь. Итак?

– Я с тобой, Федя. Конечно, я пойду, но…

Савелий был растерян. Он не то чтобы не верил Федору, но уж очень все было неожиданно. Позавчера ночью Федор позвонил ему в три часа, задавал всякие странные… чтобы не сказать, нелепые и бессмысленные вопросы, а сегодня уже… вычислил? Вся полиция не в состоянии, а Федор вычислил? Сидя в кабинете? Сомнения явно проступили на его лице.

Федор понял это по-своему:

– Боишься? Оставь на столе письмо для Коли. Кому передать книги и личные вещи. На всякий случай.

– Да я не об этом… А откуда ты знаешь? Как ты его вычислил?

– Умозрительно. С помощью моих студиозусов и с твоей, Савелий. Ты мне очень помог.

– Я? Но ведь… Я ничего не знаю!

– С миру по нитке… Савелий. Идеи, озарения, интеллектуальные выбросы мысли… Кто знает, как работают озарения? Но я не об этом, долго рассказывать. Обсудим когда-нибудь потом, сейчас у нас мало времени.

Они просидели в гостеприимном баре еще около часа. Старший лейтенант Астахов так и не появился – видимо, был на боевом задании. И не отзвонился. Савелий достал мобильник, но Федор молча покачал головой – не будем усложнять, и Зотов послушно спрятал телефон. Ему по-прежнему было не по себе.

– Почему именно сегодня? – спросил он.

– Схема, Савелий. Первая экзекуция имела место… помнишь когда? Двадцать девятого декабря, в час ночи с минутами. Вторая – спустя две недели, в то же время. Третья – через две недели после второй, в два. Каждый раз две недели и время примерно с часу до двух ночи. Сегодня как раз две недели… после третьей. Значит, ночью можно ожидать новую акцию. Он должен появиться именно сегодня. После полуночи.

– А откуда ты знаешь, где он появится?

Федор самодовольно усмехнулся, постучал себя пальцем по лбу и сказал загадочно:

– Работа маленьких серых клеточек, как говорил известный тебе детектив. Есть такой закон драматургии, Савелий, – закон трех единств: места, времени и действия. Ты, как человек, связанный с литературой, должен это знать. Сегодня мы досмотрим эту пьесу до конца. Более того, мы допишем финальный эпизод. Если повезет, конечно.

Савелий не сводил взгляда с Федора. Выражение лица у того было загадочным.

– Убийца манекенов выбирает не первую попавшуюся витрину. О нет, он вкладывает в свое действие глубокий смысл. Он не просто вешает манекен, нет! Он его выставляет! Позиционирует. Это к вопросу о выборе места… действия. И в каком-то смысле это действительно месть.

«Разве манекен уже не выставлен в витрине?» – хотел спросить Савелий, но не решился перебить Федора. Он мучился опасениями и любопытством. Федор, конечно, думает нестандартно, уловить ход его мысли зачастую трудно, но он часто оказывается прав. Коля сердится, говорит, Федор разводит мутную философию на пустом месте, но потом все-таки соглашается. Лучше бы позвать Колю, Федор сказал, опасно, а у Астахова все-таки опыт…

– Расслабьтесь, мой генерал! – Федор прервал раздумья Савелия. – Сегодня – наше Ватерлоо. Встречаемся в одиннадцать тридцать на площади, в центре. Не опаздывать. Форма одежды камуфляжная.

– А… что надеть? – спросил озабоченно Савелий.

– Что? Ну… надень что-нибудь. Неброское, попроще.

– Валенки?

– Валенки?!

– Ну в засаде же сидеть.

Федор ухмыльнулся.

– Как же ты будешь догонять преступника в валенках? – Подумал и добавил: – Масок тоже не надо, они сужают кругозор. Пора. Труба зовет, Савелий. Сверим часы!

В половине двенадцатого они встретились на площади. Трепетный Савелий Зотов, приготовившийся к худшему, и Федор Алексеев, полный гончего азарта. Город почти опустел, народ расходился по домам. Летел невесомый снежок. К ночи заметно похолодало.

Они молча кивнули друг другу, как заговорщики. Федор взмахом руки указал направление, и они, не произнеся ни слова, двинулись в путь. Савелия распирало желание спросить, куда они идут, но он так волновался, что не мог выговорить ни слова. Зубы его выбивали дробь, и он боялся, что Федор может это услышать.

Через три квартала они свернули на пешеходную улочку, выходившую в парк, прошли мимо банка, магазина спорттоваров и подошли к бутику с нарядной, ярко освещенной витриной. За стеклом стояли два манекена – женщины в нарядных платьях и бижутерии. «Калипсо», – прочитал Савелий над входной дверью. Снег искрился в лиловом свете витрины. Федор поднялся на крыльцо и постучал в дверь условным стуком – три частых удара, пауза и еще два – с промежутками. Не успел удивленный Зотов осмыслить происходящее, как в двери заскрежетал ключ и она медленно приотворилась.

– За мной! – бросил Федор и шагнул внутрь.

Там их уже ждали. Женщина.

– Проходите! – прошептала она. В коридоре было темно, и Савелий не мог рассмотреть ее толком, только ощутил сильный запах парфюма.

– Мы останемся здесь, – ответил Федор. – Знакомьтесь, мой друг Савелий Зотов. Савелий, это моя старинная знакомая Тамара Павловна, владелица «Калипсо».

– Добрый вечер, – пробормотал смутившийся Савелий.

– И вам добрый! – отозвалась Тамара Павловна по-прежнему шепотом. – А я тут вся на нервах, извелась. Вдруг, думаю, не придете, мало ли что… Может, по граммульке, мальчики, а? За успех!

Вблизи Савелию показалось, что от Тамары Павловны припахивает также и алкоголем, запашок его явственно пробивался сквозь аромат духов.

– Потом, Тамара Павловна, потом. Сначала дело, – тоже шепотом ответил Федор. – Вы идите в салон, а мы останемся здесь.

– Может, стульчики?

– Не нужно, спасибо. И погасите свет.

– Ага. Удачи! – С этими словами женщина удалилась, а друзья остались.

– Смотри, Савелий, отсюда видна почти вся улица, – начал инструктаж Федор. – Он может подойти с трех сторон – от парка, от центра, так же как и мы, и со стороны Красного моста. В последнее не верится, ведь ему придется идти мимо райотдела полиции – я думаю, он не решится. Можно еще со стороны Пятницкой церкви, но там тупик, надо перелезать через забор. Гиблое дело, неоправданно сложное. Лично я пошел бы через парк.

Значит, так. Замираем и наблюдаем в дверное стекло. Ты смотришь в сторону центра, я в сторону парка. Мы должны увидеть его за тридцать-сорок метров. Подпускаем совсем близко, позволяем подойти к витрине, пусть вытащит лом… или что там у него. По моему сигналу мы оба выскакиваем на улицу. Ты блокируешь проход со стороны центра, я бросаюсь на него и сбиваю с ног. Когда он будет у меня в руках, ты бросаешься ко мне на помощь и… Одним словом, действуем по обстоятельствам. Я очень полагаюсь на фактор внезапности.

– А если у него оружие? – спросил Савелий.

– Вряд ли. У него другие задачи. Он же не стреляет, он вешает. Расклад понятен? Я бросаюсь первым, ты держишься с тыла. Главное, чтобы он не сбежал к центру – тогда пиши пропало, мы его потеряем, там полно переулков и проходных дворов. И успокойся, Савелий. Он – один, нас – двое. Кроме того, он о нас не подозревает, а мы о нем знаем. Ему и в голову не приходит, что его поджидают. Преимущество на нашей стороне.

– Может, позвать Колю?

– Поздно, Савелий. Будем брать сами.

– Знаешь, Федя… в случае чего… – Голос Зотова прервался.

– Савелий, прекрати! Не расслабляйся! Эта женщина, Тамара Павловна, знаешь, чего мне стоило уговорить ее не высовываться? Она непременно хотела самолично участвовать в поимке «этого гада». Такая отчаянная! Если хочешь, иди в ее кабинет, а она – сюда? Хочешь?

Савелию стало стыдно. У него даже спина вспотела.

– Да я не… честное слово! Просто вырвалось… – пробормотал он смущенно.

– Хочешь, я попрошу ее тебе налить… как это она предложила – по граммульке? Для поднятия духа? А?

– Не нужно… потом. Ты думаешь, все будет в порядке?

– Уверен. Самое неприятное, что может нам грозить, – это неявка преступника. Это будет значить, что мои умозаключения ошибочны… Я не переживу позора! Обещай, что никогда ничего не скажешь Коле. Ни-ког-да! Не скажешь?

– Не скажу.

– Спасибо. Ты вообще как, умеешь драться?

– Не очень… а ты думаешь, придется?

– Посмотрим. Если он меня вырубит, Савелий, зови на помощь Тамару и не выпускай его из рук. Кричи изо всех сил, понял? И пусть она сразу звонит в полицию. Главное, не выпускай его из рук!

– А как же ты?

– Сначала преступник! И еще одно…

– Федор, по-моему, он идет! – перебил его сдавленным шепотом Савелий. – От парка!

Федор нагнулся, всматриваясь в пустую улицу:

– Идет! Молодец, Савелий. Приготовились! На старт! Внимание! Подпускаем совсем близко, пусть подойдет к витрине и замахнется, и тут мы сразу же выскакиваем по моему сигналу. Еще раз внимание! Приготовились!

Они наблюдали, как человек в надвинутой низко на глаза черной вязаной шапочке и в черной одежде не торопясь подошел к магазину. Нагнулся поправить кроссовку, внимательно огляделся по сторонам. Улица была пустынна. Он подошел к витрине, уставился на манекены. Савелий подумал, что сейчас, в эту самую минуту, маньяк выбирает жертву. Он затаил дыхание. Руки человек держал в карманах тесно прижатыми к телу.