Оксана Обухова - Смерть – плохая примета Страница 41

– А надо – что?! Что – надо?! Я не пойму, когда она настоящая! Когда бегает со мной по лесам и мужиков стреляет, или когда здесь с вами – мур-мур-мур да мур-мур-мур. Пушистая, куда деваться.

– Роман, Мария – леди. А леди всегда ведет себя сообразно обстоятельствам и окружающим ее людям.

– Леди?! – поперхнулся Рома. – Она – леди?! Леди не врут, не вопят как ненормальные на людей, которые их задницы спасают!

– Когда Маша на тебя кричала?

– Сегодня. Когда я снова заговорил о Луизе.

– Ром, а было б лучше, если бы она обдала тебя ледяным спокойствием? Поверь – Маша это умеет.

– Умеет, – хмыкнул боксер. – Еще как умеет – представляться. Кошка!

Вадим Арнольдович невозмутимо выбил трубочку, набил ее новой порцией табака…

– Ром, знаешь, моя первая супруга отлично умела обдавать холодом. Поверь – ощущение не из приятных. Мгновенно распределяются все роли – ты грубиян-болван, она – вся сталь и выдержка.

– И что?

– Мария позволила тебе не чувствовать себя грубияном и болваном. Так умеют только сверхтактичные женщины. Не унижают совершенством, а лукаво уподобляются. Мария – леди. Она щадить умеет, так как привыкла.

Роман чуть оторопело смотрел на дядю. Как он, не бегавший с ним по лесам, сумел буквально подслушать мысли племянника!

Мария – леди. Щадящая, умелая в обращении с мужчинами с ущемленным самомнением. Почти что – нянька. Всегда – другая, всегда особенная… Для людей, под обстоятельства.

– Дядя Вадик, что мне делать? Я не могу ее понять. Она неуловима…

Вадим Арнольдович печально покачал головой, выпустил ноздрями дым…

– Не повторяй ошибку ее мужа. Дай ей свободу быть собой.

– Да я – даю!

– Нет. Ты тоже требуешь объяснений. Напираешь. Ломаешь.

– Нет! Я только хочу правды!

– Роман, ее муж, как мне кажется, не понял, каким сокровищем обладает. Таких, как Маша, ломать нельзя. И впрочем, невозможно. Они – уйдут. Как Маша ушла от Марка. Отодвинулась и почти забыла.

– Предала? – хмуро уточнил Роман.

– Нет, сомневаюсь. Она – устала. Быть игрушкой в безвольных руках, быть беззаветной, бессловесной нянькой…

И снова – совпадение! Дядя в точности озвучивал мысли Романа.

Неужели даже непонятность Марьи такая выпуклая, значительная…

– И что мне делать?

– Если не хочешь, чтобы она закрылась и от тебя, – уйди в сторону. Не мешай. Если потребуется твоя помощь или совет, Маша попросит. – Глубоко затянулся и повторил: – Не лезь к ней, Рома. Она все решит сама. Только – сама.

– И?

– Все просто. Подойди к ней завтра и скажи, что она может во всем на тебя рассчитывать.

– Ага, – нетрезво хмыкнул племянник. – А если она меня убить попросит?

– Маша? – поднял брови профессор. – Ты бредишь. Не юродствуй.

– Пожалуй… Согласен. Я – балбес.

– Тут я согласен, – усмехнулся дядя. – И вот что, Ромка. Прекращай-ка напиваться, ложись спать. Завтра твоя голова может трезвой понадобиться…

Утром отлично выспавшиеся тетушки встали рано.

Мимо дверей, за которыми спали Роман и Марья, ходили на цыпочках, поругивая за шалости неугомонного кота, и раза два прослушали на кухне диктофонную запись и комментарии к ней Вадима Арнольдовича.

И запись и особенно комментарии их снова поразили. Какой роман – приключенческий, разумеется! – разворачивался в непосредственной близости, почти перед их глазами, внутри, повсюду! И все не по телевизору или книгам, все – рядом. Протяни руку – дотронешься до главного героя.

События, события, события…

Только страшно. И сердце иногда сжимается, рука не к герою, а к нитроглицерину тянется…

А Машино поведение после недолгого обсуждения – одобрили.

– Культурная женщина свои шуры-муры на обзор не выставляет, – категорически заявила баба Надя.

– Культурная женщина любовников не заводит, – попыталась робко не согласиться Софья Тихоновна и тут же получила.

– Ой! – фыркнула мадам Губкина. – Глядите на нее… Заплесневели все с культуры этой! Мхом покрылись, а вспомнить нечего! – И добавила: – Правильно Машка делает, пока молодая – надо жить. Муж из дома сбег, и что? Подушку грызть?.. Так новых не накупишься…

Вадим Арнольдович с усмешкой наблюдал, как две старинные подруги проводят реестр мировоззрений, и в женский спор не вмешивался.

В результате победа осталась за современной любительницей киношных приключений, и, когда Мария вышла на кухню пожелать всем доброго утра, встретили ее как воскресшую после тяжелой болезни любимую родственницу: с тактичным пониманием, немного с соболезнованием. Вопросов не задавали, взглядами не упрекали.

И более того. Когда из гостиной вышел выспавшийся Роман Владимирович, почти сразу поймал Марию в тихом коридоре и сказал:

– Ты, Маш, ты это… В голову не бери. Я балбес.

Решай, как лучше поступить, это твои проблемы… То есть я не это хотел сказать! – От друга-боксера легонько тянуло перегаром. Марии ситуация была привычной – на следующий день после застолья вместе с Марком просыпалось оглушительное чувство вины.

Так что плавали, знаем…

Она едва заметно улыбнулась и положила руку на плечо неловко мнущегося Савельева:

– Я понимаю, Рома.

– Если что, я, Маш, в лепешку! Я – с тобой.

– Спасибо.

Роман быстро попил чаю и унесся на улицу решать какие-то дела.

Мария чистила на кухне картошку для обеда, полоскала под струей воды «неправильные» неокультуренные картофелины с рынка, и с грустью думала: «Как жаль. Как жаль, что встретить таких людей довелось только сейчас… Когда беда…»

Жизнь с Марком приучила ее совсем к обратному. Марк умел либо вовсе не замечать, либо требовал отчета по совершенно пустяковым вопросам, мучительно выворачивал наизнанку…

Свекровь – чудесная женщина! – тоже не умела обходить молчанием неловкие моменты… Наверное, решила, что Маше нужен собеседник…

А так нельзя. Все получалось наперекосяк… Молчание – большое благо. Нельзя лезть пальцами в закрытое и нежное нутро…

Мария наполнила водой кастрюлю с картофелем, поставила ее на газ и, вздохнув, подумала: «Наверное, вступил в силу благородный закон вселенского равновесия. Встреча с этими людьми дана мне компенсацией. Как ложка меда к бочке дегтя… А впрочем, почему ложка? Нет, здесь не ложка, здесь – бочонок!..»

Глава 6

Михаил назначил встречу в том же сквере на половину восьмого.

Роман снова поехал с Марьей, снова сидел на той же лавочке, но уже не испытывал прежних мучений. Смотрел спокойно со стороны на встречу двух приятелей и удивлялся на себя: вчера хотел топить тощего юзера в фонтане, сегодня… Отболело.

Да и разговор Марии с, мгм, коллегой, судя по жестикуляции и позам, не нес в себе ничего хорошего. Роман смотрел, как пыжится или уныло качает головой компьютерщик, и понимал: скоро Марье понадобится его, Романово, подспорье. Твердое плечо без истерик и упреков.

По дороге обратно, в такси, Маша больше молчала. На безмолвный вопрос покачала головой – все плохо, Рома, и полчаса сидела, теребя в руках коробку диктофона.

Диктофон заработал на воспроизведение, когда в гостиной за круглым столом, суетясь от нетерпения, расселся большой совет: вернувшийся из университета Вадим Арнольдович, Надежда Прохоровна в очках, Софья Тихоновна, порозовевшая от беспокойства за двух беглецов…

Мария нажала на кнопочку, смущенно улыбнулась:

– Простите, я не сразу запись включила, разволновалась, – и в комнате раздался уже знакомый тенорок системного администратора:

«…Я, Маш, скачал тебе всю информацию без личных фоток – они слишком долго сливаются, – но думаю, бесполезняк все это. Лизка все на флешке держит. Когда я уходил, попросила подождать, отвернула от меня топ и флешку вставила: проверила, не проник ли в нее вирус. Сечешь?»

«Угу».

«С комом она меня спокойно на полчаса оставила, а флешку с собой унесла. Так что если и есть что-то важное, то только там. На рабочем железе Лизка ничего не держит… Прости. Но флешку достать не получилось, Лизка ее без присмотра не оставляет».

«Понятно. Спасибо, Миша, ты сделал все, что мог».

«Увы, увы…»

«А как там вообще дела? Как обстановка?»

«Ух! Обстановка та еще – Шефилова лютует. Я ее еще такой не видел. Прикинь – Верочку выгнала».

«Веру Андреевну?! Няню Валерии?!»

«Ага. К Лере учитель английского пришел, Лизка к чему-то прицепилась и – чтоб духу твоего здесь не было! Вопила».

«А Верочка?!»

«Заплакала. Прикинь, заплакала и ушла. Лизка совсем одурела, Вера для Лерки четыре года вместо мамы была…»

«Чего они не поделили?»

«А ты не понимаешь? – хмыкнул Михаил, помолчал немного и продолжил чуть жалобно: – Теперь вот ко мне пристает – найди, говорит, для Леры гувернантку… У меня теща – помнишь? – в бюро по найму прислуги работает…»